Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И прошел дух надо мною; дыбом встали волосы на мне. Он стал, – но я не распознал вида его, – только облик был перед глазами моими; тихое веяние, – и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Иов. 4:13–17 Петр же и бывшие с ним, отягчены были сном. Лк. 9:32 Я верю в ангелов, Во всем, что меня окружает, я вижу хорошее. Я верю в ангелов, И когда я понимаю, что пробил мой час, Я могу идти против течения – ведь у меня есть мечта! ABBA, I have a dream Глава I. Стрельба на автостраде Пули щелкнули по железной стойке путевого указателя, продырявили в двух местах белую надпись «Венеция» на зеленом фоне большого дорожного щита и звонко вынесли правое зеркало заднего вида, оставив пустой закругленную четырехугольную рамку, как бывает с очками, если вдруг из оправы выпадает стеклышко. Глафира, пригнувшись, постаралась слиться с пленником и с мотоциклом в единое целое и до отказа провернула рукоятку газа. Мотоцикл взревел, вздыбился и помчался вперед с удвоенной мощью. Выжать из мотоцикла максимум мешал пленник, которого девушка захватила в Гаэте. Сейчас он без сознания лежал поперек бензобака. Глафира прижимала его к мотоциклу коленями и иногда подправляла левой рукой, чтобы не сползал. Пленника терять было нельзя, его надо обязательно доставить сегодня ночью во Дворец дожей на заседание Совета Десяти, и это поручение лишало Глафиру свободы маневра. Уцелевшее левое зеркало заднего вида безжалостно констатировало: черный джип, который она заметила еще во Флоренции, опять приближался. Из окна джипа показались угловатые очертания автомата Калашникова, из ствола полыхнуло ярким рыжим пламенем. Теперь спасло то, что дорога резко нырнула вниз. Глафира почувствовала, как всего в нескольких сантиметрах над ее головой просвистела смертоносная очередь. Глафира была одета в черный кожаный обтягивающий комбинезон, черные перчатки с раструбами, высокие черные кожаные ботинки, черный плащ. Плащ! Ну, конечно! Глафира замедлила сумасшедший бег мотоцикла, хладнокровно дождалась приближения джипа и, как только ствол Калашникова в очередной раз показался из окна, развязала тесемки, державшие плащ. Подхваченный встречным ветром, плащ широко распахнулся и залепил лобовое стекло машины преследователей. Глафира опять вздыбила мотоцикл и на бешеной скорости понеслась по пустой автостраде, рассекая залитый ярким желтым цветом летний итальянский пейзаж, мгновенно уходя в точку за далекий подрагивающий горизонт. Преследователи вынуждены были остановиться: плащ плотно прилип к лобовому стеклу. Выскочивший из машины человек, судя по одеянию, монах, держал в одной руке совсем не подходивший ему по сану автомат Калашникова. На плечах монаха тоже был плащ – какого-то странного средневекового покроя, серого цвета и с большим белым крестом на спине. Крест оказался необычным: длинная вертикальная полоса и короткая поперечная, расположенная в самом низу, делали этот крест как будто перевернутым. Мужчина, чертыхаясь, сорвал плащ Глафиры (тот зацепился за дворники), бросил его на обочину и быстро прыгнул обратно в машину, громко хлопнув дверцей. Взревел мотор, и джип опять пустился в погоню за юркой мотоциклисткой. Он нагнал свою жертву уже под самой Венецией. Расстояние между джипом и мотоциклом стало стремительно сокращаться. Глафира видела преследователей в уцелевшее зеркало заднего вида и понимала, что в этот раз бой принимать все-таки придется. Она резким разворотом затормозила, оставив на блестящем асфальте автострады черный полукруг, поставила мотоцикл на подножку, поправила лежащего без сознания пленника. Потом спешилась, достала из сумки пистолет, хладнокровно выпрямилась и сделала несколько шагов навстречу приближающемуся джипу. Из окон машины высунулись несколько монахов, вооруженных автоматами. Глафира подняла пистолет и, стараясь не сбивать дыхание, аккуратно прицелилась в водителя. Время, казалось, замерло в эти секунды. Залитая рассветным солнцем дорога, девушка с пистолетом, направленным на стремительно приближающийся к ней автомобиль, и трое автоматчиков, высунувшиеся из его окон, крепко сжавшие в руках оружие, чтобы было удобнее стрелять на ходу. Откуда на дороге появился еще один персонаж, никто не заметил. Сгорбленный седой белобородый старичок в белой сутане, казалось, вообще не мог быстро передвигаться и ходил прихрамывая. Однако каким-то неимоверным образом он оказался на линии огня, между девушкой и автомобилем. В тот момент, когда стало понятно, что стрельба начнется прямо сейчас, а автомобиль неминуемо собьет белобородого старичка, тот поднял вверх руки и прокричал что-то в небо. В полной тишине сверкнула яркая вспышка, заставившая всех зажмуриться. Александр Павлович выждал несколько секунд и решительно открыл глаза. Он понял, что все дело – в неплотно прикрытой бархатной шторе. Яркая полоска света от утреннего солнца пробилась сквозь тяжелую портьеру и упала ему на лицо. Он встал с кровати, отдернул штору и посмотрел в окно. Париж просыпался. Лениво катились повозки по улице Фобур-Сент-Оноре в сторону рынка, спешили по своим делам какие-то женщины с большими корзинами, стояли бивуаком русские гренадеры, греясь у костра, разожженного прямо на бульваре. Судя по тому, что все деревья на бульваре вид имели довольно куцый и жалкий, становилось понятно, откуда, собственно, солдаты брали дрова для костра. Где-то совсем недалеко, у парадного входа в Елисейский дворец, лениво препирались между собой караульные лейб-гвардии Казачьего полка – личного конвоя императора. Собственно, мысль о том, чтобы русский корпус стал лагерем в самом центре Парижа, прямо на Елисейских полях, принадлежала Александру I. Справедливо посчитав, что только таким образом можно будет контролировать передвижение победителей по городу и пресечь возможное мародерство, он приказал разбивать бивуаки на основных бульварах, Елисейских Полях и площади Конкорд. Французы сначала боялись странных бородатых воинов, а потом привыкли, и Париж зажил обычной жизнью. Особый успех у парижанок имели казаки, купавшие своих коней в Сене. Загорелые мускулистые воины направлялись к гранитной набережной так же, как они привыкли это делать у себя на Дону – в исподнем или вообще голышом. Парижские дамы обычно собирались на другом берегу и, демонстративно зажимая нос, внимательно следили за мельканием голых спин в темной воде. Все спуски к Сене были организованы таким образом, чтобы туда спокойно можно было подъехать на лошади. Казакам это нравилось. Дамам тоже. Бывали и курьезы. Например, когда казачий атаман Платов увидел на бульваре маленькую миловидную девочку. Стоило ему взять ее на руки и открыть рот, чтобы сказать о своем восхищении этим чудным созданием, как рядом упала в обморок мать девочки. Она была уверена, что мсье cosaque собирается девочку съесть. Граф Матвей Платов смущенно закрыл рот и поставил ребенка на землю под дружный хохот боевых товарищей. С этой дамой казачий атаман впоследствии познакомился весьма близко, и она уверяла, что ничего такого в тот момент на бульваре и не думала, но, тем не менее, исторический анекдот оказался «отлит в бронзе» на долгие века. Дама несколько лет не без удовольствия общалась с Платовым, говоря, что тот был послан ей Богом и она неоднократно ранее видела его во сне. Во сне. Александр I отошел от окна, посмотрел на смятую постель и вспомнил свой странный сон. Очень странный. Какие-то вспышки, белый старик, какая-то девушка в черном, нескромно обтягивающем ее фигуру одеянии. К чему бы все это? Сон вспоминался плохо. Кроме девушки, в памяти остался отчетливый образ сгорбленного старика в белом одеянии и с белой же бородой. Александр вдруг подумал, что уже, кажется, видел в каком-то своем сне именно этого старика, и на душе стало тревожно. Потом где-то в подсознании выплыло имя: «Серафим». Что за Серафим, почему «Серафим»? Александр не знал. Вообще в последнее время российский император стал хуже спать, его часто мучили ночные кошмары. Что удивительно, чем более победоносной получалась война для России, чем успешнее выглядели дела, тем печальнее становился государь, тем чаще посещали его странные сны и мысли. Александр стал часто сомневаться в правильности собственных решений, а сейчас, к марту 1814 года, он уже был готов рассуждать о том, чтобы оставить трон и совсем удалиться из мирской жизни. Александр, выиграв одну из самых кровопролитных войн в истории человечества, вдруг стал много думать о бренности бытия, о том, что самые ясные и правильные мысли на поверку неожиданно оказываются туманными измышлениями, а самые страшные злодейства неожиданно продиктованы настолько гуманными и человеколюбивыми мотивами, что просто диву даешься. Александр I перепробовал все. Молодой, красивый российский император был одновременно либералом и консерватором, освободителем и жандармом, остроумным философом и мрачным реакционером, гением и злодеем. В его странной, сумбурной жизни, полной самых разгромных поражений и великолепных блистательных побед, смешались воедино, казалось, самые несмешиваемые понятия. И вот теперь, покорив Париж, поселившись в лучших комнатах Елисейского дворца и разместив косматых российских казаков на площади Конкорд, Александр стал часто думать о бренности бытия, человеческом сознании и вере. Воспоминание о стройной девушке в блестящем черном одеянии не покидало императора. Девушка решительно стояла посреди пустынной дороги, ее волосы развевались на ветру, а прямо на нее мчалась странная огромная черная повозка. Глава II. Происшествие в парке – Итак, сегодня мы с вами поговорим о снах. Сон! Что может быть проще и в то же время загадочнее? Мы сталкиваемся с ним каждый день, а если быть точнее, каждую ночь, а наука до сих пор не может ответить на все вопросы, возникающие при рассмотрении этого удивительного физиологического процесса. – Лектор окинул взглядом аудиторию и, довольный тем, что вступительные слова заинтересовали потенциальных слушателей, продолжил: – Что происходит с нашим мозгом да и собственно с нами, когда мы спим? Что за странная прихоть природы и что за странные обрывки визуальных образов остаются в нашей памяти, когда мы пробуждаемся? Откуда они взялись, если организм отдыхал, а мозг был как будто «выключен»? На этом месте говоривший поднял вверх указательный палец правой руки. Случайные слушатели, оказавшиеся теплым летним вечером на скамейках лектория в парке Горького, начали заинтересованно этот палец разглядывать. Московский парк культуры и отдыха имени Горького, возродившийся как птица феникс из постсоциалистического забвения, в это сумеречное летнее время был заполнен разнообразным народом. Гоняли на досках и роликах поджарые, загорелые юноши и девушки, бренчали на гитарах, рассевшись на газонах, лохматые джинсовые персонажи, катались на велосипедах романтичного вида мужчины и одинокие женщины средних лет, гуляли какие-то студенты и студентки в нарядных одеждах. На небольшой лужайке группа пенсионеров играла в петанк, а рядом азартно рубились в настольный теннис обнаженные по пояс подростки. Вдоль центральной аллеи стояли тантамарески – изображения различных персонажей с вырезанным отверстием вместо лица; любой желающий мог сфотографироваться, запечатлев внутри забавного рисунка лицо собственную. Скамейки лектория заполнила публика пестрая и неоднородная. Вопросы, волнующие одних, совершенно не трогали других. Тем не менее история про сны показалась интересной людям очень разным: и старушке в ярком фиолетовом берете с малиновым пером, и средних лет мужчине с потертым портфелем под мышкой, и растаманского вида небритому детине в джинсовой куртке, и стройной девушке с двумя длинными косами, затянутыми так туго, что казалось, еще немного, и глаза несчастной выскочат из орбит. Но, кажется, более всех эта история заинтересовала рыжеватого юношу в мятой клетчатой рубашке и засаленных джинсах. Юноша, прежде неподвижно сидевший на деревянном кубе у негустых зарослей кустарника, обозначавших границу лектория, вдруг встрепенулся и вскинул голову. Глаза у него оказались воспаленные, красные, а весь вид этого парня был больным и измученным. Лектор, отметив про себя интерес к заявленной теме, начал говорить тихо, заставляя людей вслушиваться в каждое слово, чтобы полностью завладеть вниманием аудитории. – Давайте обратимся к каноническому определению. Что такое сон? Это, согласно медицинскому определению, естественный физиологический процесс, когда человек пребывает в удивительном состоянии минимального уровня мозговой деятельности. В этом состоянии отсутствует какая-либо реакция на окружающий мир, полностью расслаблены мышцы тела, а единственное, что в мозгу в этот момент происходит активного и, кстати, так и не познанного до сегодняшнего дня, – это сновидения. Старушка в берете, небритый детина и девушка с рассеченной пробором головой глядели на сцену с явным интересом. А рыжий парень своими воспаленными глазами просто впился в говорившего, ловя каждое слово. Пожилой лектор поправил мудрено зачесанные со лба на макушку длинные седые волосы в расчете как-то спрятать блестящую лысину. Звали преподавателя Сергей Васильевич Платонов. Было заметно, что такое внимание к лекции ему льстит. – Возможно, я вас сейчас удивлю, но это абсолютная правда, подкрепленная многочисленными исследованиями. Если средний возраст человека принять за 70 лет, то из них человек спит более 23! – Сергей Васильевич победоносно оглядел притихшую публику. – А вот уже из этих двадцати трех целых восемь лет человек видит сны. Вы только представьте себе, восемь лет беспрерывных сновидений! Детина растаманского вида удивленно присвистнул. – Так это ж прям полжизни! – Почему-то возмутилась старушка в берете. – Да-да! Восемь лет беспрерывных сновидений! – Не унимался лектор. – С одной стороны, восемь лет какого-то очень важного процесса, а с другой стороны, никто не понимает, зачем это нужно! – И он опять поднял вверх указательный палец. – Так ведь, чтобы организм отдохнул, – неуверенно сказала девушка с косичками. – История про отдых организма – это наша с вами попытка хоть как-то объяснить совершенно не объяснимое с научной точки зрения явление. Приведу простой пример. Один человек весь день совершал тяжелую физическую работу, ну, к примеру, копал лопатой яму. С утра до поздней ночи. Другой человек принципиально ничего не делал. Лежал, предположим, на диване и в экспериментальных, так сказать, целях не шевелил ни рукой, ни ногой. – На этих словах детина в джинсовой куртке улыбнулся. По-видимому, он с огромным удовольствием поучаствовал бы в таком эксперименте. Исключительно в научных целях. Впрочем, он, возможно, каждый день так и делал. Сергей Васильевич невозмутимо продолжал: – Казалось бы, к вечеру организм первого человека, его мускулы, органы, требуют немедленного отдыха, так как не расслаблялись весь день. Мускулы и органы второго человека совершенно не устали, и никакого отдыха им не нужно. Однако оба этих человека заснут примерно в одно и то же время и, что еще более удивительно, примерно в одно и то же время проснутся! Почему они хотят спать: и тот, который работал, и тот, который вообще ничего не делал? И, что важно, если им обоим будет, например, запрещено спать, через сутки они будут чувствовать себя одинаково плохо! И тот, который работал, и тот, который не работал! Вопрос именно в этом: почему мы засыпаем каждый день, а если не поспим хотя бы шесть-семь часов в сутки, чувствуем себя совершенно разбитыми? Почему? – Да, почему? – возмущенно спросила старушка. – Именно вот этого ответа ни у меня, ни у современных ученых нет. Слушатели недовольно загудели. Им стало обидно за современных ученых, которые не могут ответить на такой простой вопрос. На парк надвигались теплые розовые летние сумерки. Включилась разноцветная подсветка у центрального фонтана, аллеи заметно опустели. – Природа ничего не делает случайно, и любая функция организма для чего-то нужна, – увлеченно продолжил лектор. – Давайте попробуем вместе во всем этом разобраться. На протяжении всей истории человечества люди отмечали какую-то необычную природу сна. Большинство религиозных текстов, включая Библию, рассматривают образные сны как отправную точку пророчества и мистического опыта. Такие термины, как, например, «нирвана» или «дэо», в восточных религиях наглядно демонстрируют, что большинство культур знакомы с идеей измененного состояния сознания, приходящего к человеку через сон. В этом месте рыжий вихрастый парень пододвинулся поближе к сцене. Сергей Васильевич заметил это и продолжил рассказ, чаще обращаясь к этому странному рыжему с воспаленными глазами: – Раньше люди верили, что когда во время сна засыпает сознание, то человек в буквальном смысле слова вступает в другой мир и встречается там с его жителями. Корни этого многовекового поверья в той или иной степени обнаруживаются во всех религиях. Суть этой концепции состоит в том, что душа спящего человека входит в контакт с обитателями астрала, которые не нуждаются в материальном воплощении. – А что, если обитатели астрала не входят в контакт, а просто-напросто уже давно живут в человеке, проявляя себя именно во сне? – раздался чей-то резкий и звонкий голос.