— Сожалею, что мы не смогли встретить вас в аэропорту, но уличное движение в Бангкоке… — И он показал рукой на окно позади себя. — По карте это совсем недалеко, но… — Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр, — ответил Харри. — В посольстве мне сказали то же самое. Они стояли друг напротив друга, не говоря ни слова. Начальник полиции все улыбался. В дверь постучали. — Войдите! В дверной проем просунулась гладко выбритая голова. — Входите, Крамли. Прибыл норвежский детектив. Вслед за головой показалось тело, и Харри дважды сморгнул, чтобы удостовериться, что глаза его не обманывают. У Крамли были широкие плечи, а рост почти как у Харри, на скулах перекатывались желваки, ярко-синие глаза сияли над прямым тонкогубым ртом. Картину довершали голубая полицейская рубашка, здоровенные кроссовки «найк» и юбка. — Лиз Крамли, старший инспектор убойного отдела, — сказал начальник полиции. — Говорят, ты просто суперски расследуешь убийства, Харри, — произнесла она с сильным американским акцентом и встала перед ним подбоченившись. — Вот как! Не знаю, правда ли я… — Не знаешь? Но ведь случилось что-то важное, раз уж тебя послали через пол земного шара, а? — Точно. Харри прикрыл глаза. Вот в чем он меньше всего сейчас нуждался, так это в чересчур деятельной тетке. — Я здесь, чтобы оказать помощь. Если смогу ее оказать. — Он заставил себя улыбнуться. — Значит, настало время протрезветь, Харри? Начальник полиции за ее спиной издал легкий смешок. — Они тут у нас такие, — громко и отчетливо произнесла Крамли, словно шефа рядом и не было. — Делают все возможное, чтобы никто не потерял лицо. Именно сейчас он пытается спасти твое лицо. Я не шучу. Я отвечаю за убойный отдел, и, когда мне что-то не нравится, я говорю об этом прямо. Здесь это считается дурным тоном, но я все равно так поступаю вот уже десять лет. Харри закрыл глаза. — Вижу по твоей красной физиономии, что ты меня не одобряешь, Харри, но я не буду работать с пьяным инспектором, имей в виду. Приходи завтра. А сейчас я поищу кого-нибудь, кто отвезет тебя на твою квартиру. Харри покачал головой и прокашлялся: — Это аэрофобия! — Что? — Страх летать на самолетах. Джин-тоник помогает. А физиономия у меня красная, потому что джин начал выходить через поры. Лиз Крамли посмотрела на него долгим взглядом. Потом почесала свой блестящий череп. — Печально, инспектор. А как насчет смены часовых поясов? Сонливость не наблюдается? — Ни в одном глазу. — Отлично. Мы забросим тебя в квартиру по пути к месту преступления. Квартира, которую ему выделило посольство, находилась в фешенебельном комплексе прямо напротив отеля «Шангри-Ла». Она была крохотная и по-спартански обставленная, но в ней имелись ванная и вентилятор у кровати, а из окна открывался вид на широченную коричневую реку Чао-Прайя. Харри устроился у окна. Длинные узкие деревянные лодки скользили туда-сюда, вздымая грязную воду своими моторами на длинных транцах. На другом берегу недавно построенные отели и торговые центры высились над сплошной массой домов из белого камня. Оценить размеры города было трудно, кварталы терялись в желто-коричневой мгле, но Харри предположил, что город большой. Очень большой. Он распахнул окно, и в квартиру ворвался уличный шум. Во время перелета у него заложило уши, но теперь он, поднявшись на лифте, впервые услышал, как оглушительно грохочет этот город. Машина Крамли, стоявшая далеко внизу, была похожа на коробку из-под бутербродов. Харри открыл теплую банку пива, захваченную еще в самолете, и с удовлетворением отметил, что местное «Сингха» ничуть не лучше норвежского. Остаток дня казался уже более приемлемым. Глава 6 Инспектор Крамли налегала на клаксон. В буквальном смысле. Навалилась грудью на руль громадного джипа «тойота», и машина гудела не переставая. — Это совсем не по-тайски, — сказала она с улыбкой. — К тому же бесполезно. Сигналь не сигналь, тебя все равно не пропустят. Это что-то буддийское. Но я не собираюсь под них подлаживаться. Я, черт побери, из Техаса и не такая, как они. И она вновь навалилась на руль, но водители вокруг демонстративно отворачивались. — Значит, он так и лежит в номере мотеля? — спросил Харри, подавив зевок. — Распоряжение сверху. Обычно мы производим вскрытие как можно быстрее и на следующий же день кремируем тело. Но хотят, чтобы ты все сам осмотрел. Не спрашивай меня зачем. — Я ведь суперски расследую убийства, или ты уже забыла? Она покосилась в его сторону, а потом повернула направо, проскочив в образовавшийся между машинами промежуток, и нажала на газ. — Ты не очень-то рисуйся, красавчик. Думаешь, наверное, что тайцы считают тебя стоящим парнем, потому что ты фаранг. На самом деле скорее наоборот. — Фаранг? — Белый. Гринго. Полупренебрежительно-полунейтрально. Не забывай, что тайцы самолюбивы, даже если они обходятся с тобой почтительно. К счастью для тебя, со мной сегодня там будут два молодых полицейских, на которых ты наверняка произведешь впечатление. Во всяком случае, я на это надеюсь, для твоего же блага. Но если напьешься, у тебя появятся большие проблемы с нашим отделом. — О господи, я уже начал думать, что ты здесь решаешь все. — Так оно и есть. Они выехали на автостраду, и она решительно выжала педаль газа, игнорируя недовольное ворчание мотора. Уже начало смеркаться, на западе вишнево-красное солнце опускалось в дымку между небоскребами. — Во всяком случае, закаты от смога еще красивее, — сказала Крамли, словно отвечая на его мысли. — Расскажи мне, как у вас тут обстоит с проституцией, — попросил Харри. — Примерно так же, как с автомобильным движением. — Это я понял. Но как она работает, каким образом организована? Это что, традиционная уличная проституция, с сутенерами, борделями и мамками, или шлюхи здесь на фрилансе? Ходят по барам, занимаются стриптизом, дают объявления в газетах, охотятся за клиентами в торговых центрах? — Все перечисленное, и даже больше. Чего в Бангкоке нельзя попробовать, того вообще пробовать не стоит. Но большинство работает все же в стрип-барах, они танцуют там и пытаются раскрутить клиентов на спиртное, с чего получают проценты. Владельцы баров не отвечают за девочек, только дают им возможность зарабатывать, а те в свою очередь обязаны сидеть там до закрытия бара. Ежели клиент захочет снять девочку, он должен купить ее на остаток вечера. Деньги получает хозяин бара, а девочка обычно тоже рада: ей не надо стоять на сцене весь оставшийся вечер и крутить задом. — Для хозяина, похоже, отличная сделка. — То, что девочка получает потом, идет прямиком ей в карман. — Та, которая нашла нашего норвежца, тоже из бара? — Именно так. Она работает в одном из баров сети мотелей «Кинг Краун» в Патпонге. Нам также известно, что иностранцам с особыми пожеланиями владелец мотеля предоставляет девочек по вызову. Но разговорить эту девушку очень непросто, поскольку в Таиланде и за проституцию, и за сводничество наказывают одинаково. Она твердит, что жила в мотеле и просто ошиблась дверью. Лиз Крамли объяснила, что Атле Мольнес, по всей вероятности, заказал себе женщину сразу по прибытии в мотель, однако администратор, он же владелец, упорно отрицает это и повторяет, что просто сдал ему номер. — Приехали. Джип остановился перед низеньким каменным домиком белого цвета. — Лучшие бордели Бангкока явно питают слабость к древнегреческим названиям, — саркастически заметила Лиз, выходя из машины. Харри взглянул на большую неоновую вывеску, извещавшую, что мотель называется «Олимпусси». Буква «м» то и дело мигала, а «л» и вовсе не горела, отчего вид у заведения был унылый, как у норвежского придорожного гриль-бара. Сам же мотель напоминал американский вариант: двухместные номера располагались вокруг патио, возле каждого номера имелась собственная парковка. Вдоль всей стены тянулась веранда, где постояльцы могли отдохнуть в серых от сырости плетеных креслах. — Уютное местечко. — Ты не поверишь, но когда оно только появилось, во время войны во Вьетнаме, то стало самым горячим в городе. Построено для сексуально озабоченных американских солдат, приехавших для «R&R». — «R&R»? — «Rest & Rehabilitation».[5] В народе это называли «I&I»: «Intercourse & Intoxication».[6] Солдаты прилетали сюда из Сайгона в двухдневный отпуск. Без U. S. Army секс-индустрия в этой стране никогда не стала бы тем, чем является сегодня. А одна из улиц Бангкока, прозванная «Сой-Ковбой» в честь одного из сутенеров, теперь называется так официально. — А чем им там не нравилось? Ведь здесь-то почти деревня. — Солдаты, которые тосковали по дому, больше всего хотели трахать девочек стопроцентно по-американски, а это значит — в машине или мотеле. Поэтому здесь и выстроили такой. В центре города они брали напрокат американские машины. Даже пиво в мини-барах номеров было исключительно американское. — Господи, а ты-то откуда все это знаешь?