— Да, проведи меня мимо этого упрямого осла. Нхо кивнул охраннику, и тот посторонился, пропуская их. — Он утверждает, что не помнит меня со вчерашнего дня, — возмущался Харри, пока они ожидали лифта. — Черт побери, разве он не должен помнить хотя бы то, что было вчера? — Не знаю. Вы уверены, что вчера дежурил именно он? — Во всяком случае, кто-то очень похожий на него. Нхо пожал плечами. — Может, для тебя все тайцы на одно лицо? Харри уже собрался ответить, когда заметил на губах Нхо язвительную улыбочку. — Вот именно. А ты пытаешься объяснить мне, что мы, белые, для вас тоже все одинаковые? — Да нет. Мы видим разницу между Арнольдом Шварценеггером и Памелой Андерсон. Харри широко улыбнулся. Ему нравился этот молодой полицейский. — Ладно. Понимаю. Один-ноль в твою пользу, Нхо. — Нхо. — Нхо, да. Разве я сказал не так? Нхо с улыбкой покачал головой. Лифт оказался битком набит и так пахуч, что втиснуться в него было все равно что в сумку с несвежим тренировочным костюмом. Харри на две головы возвышался над остальными. Некоторые подняли на него глаза, одобрительно улыбаясь. Один из них спросил Нхо о чем-то и затем произнес: — A, Norway… that's… that's… I can't remember his name… please help me.[8] Харри улыбнулся и попробовал с сожалением развести руками, но в лифте было слишком тесно. — Yes, yes, very famous![9] — настаивал собеседник. — Ибсен? — попробовал помочь ему Харри. — Нансен? — No, no, more famous![10] — Гамсун? Григ? — No, no. — Человек раздосадованно посмотрел на них, когда они вышли на пятом этаже. — Твой кабинет, — Крамли показала пальцем. — Здесь уже кто-то сидит, — возразил Харри. — Не там. А вон там. — Там? И он уставился на стул, втиснутый между другими за длинным-предлинным столом, где бок о бок сидели сотрудники. Места на куске стола напротив его стула хватало как раз для блокнота и телефонного аппарата. — Посмотрим, может, я смогу устроить тебя в другом месте, если тебе придется у нас задержаться. — Надеюсь, этого не произойдет, — пробормотал Харри. Инспектор собрала свою команду на утреннюю летучку. Собственно, в команду входили Нхо и Сунтхорн, двое полицейских, которых Харри уже видел накануне вечером, и еще Рангсан, самый старший из сотрудников отдела. Рангсан сидел, углубившись в газету, и делал вид, что внимательно читает, но время от времени вставлял свои комментарии по-тайски, которые довольная Крамли тут же записывала в маленькую черную книжечку. — Отлично, — сказала она, захлопнув книжку. — Итак, мы впятером попробуем раскусить этот орешек. Среди нас есть норвежский коллега, поэтому все общение отныне будет идти по-английски. Начнем с технической экспертизы. Рангсан говорил с парнем из технического отдела. Пожалуйста. Рангсан бережно свернул газету и откашлялся. У него были жидкие волосы, очки на шнурке сползли на кончик носа, — всем своим видом он напоминал Харри школьного учителя, снисходительно и несколько саркастически взирающего на окружающий мир. — Я разговаривал с Супавади из технического. Они нашли целую кучу отпечатков в номере мотеля, что неудивительно, но ни одни из них не принадлежали убитому. Другие отпечатки идентифицированы не были. — Это не так-то легко сделать, — пояснил Рангсан. — Даже если «Олимпусси» посещает не так много клиентов, все равно там осталось не менее сотни отпечатков. — А что, нет отпечатков на дверной ручке? — спросил Харри. — К сожалению, их там слишком много. И ни одного целого. Крамли положила ноги в найковских кроссовках на стол. — Мольнес, по всей видимости, сразу лег в постель, едва войдя в номер, так что не успел особо наследить. И по меньшей мере два человека брались за ручку двери после убийства — Дим и Ван. — Она кивнула Рангсану, который снова было развернул газету. — Вскрытие показало, как мы и предполагали, что посол был заколот ножом. Нож проколол левое легкое и угодил прямо в сердце, так что перикард наполнился кровью. — Тампонада, — вставил Харри. — Что? — Так это называется. Все равно что засунуть вату в колокольчик: сердце не в состоянии биться и захлебывается собственной кровью. Крамли скривилась. — О'кей, оставим пока технические детали и вернемся к общей картине преступления. Кстати, наш норвежский коллега уже отверг версию о том, что мотивом убийства послужило ограбление. Может, расскажешь нам, Харри, что ты думаешь об этом убийстве? Все повернулись к нему. Харри покачал головой. — Я пока ничего не думаю. Просто я считаю, что в этом деле есть две странные вещи. — Мы все внимание, инспектор. — Хорошо. ВИЧ ведь широко распространен в Таиланде, не так ли? Воцарилось молчание. Рангсан выглянул из-за края газеты: — У нас полмиллиона инфицированных, согласно официальной статистике. В ближайшие пять лет прогнозируется от двух до трех миллионов носителей вируса. — Благодарю за информацию. У Мольнеса не было с собой презервативов. Много вы знаете людей, которые решились бы на секс с проституткой в Бангкоке без презерватива? Никто не ответил. Рангсан что-то буркнул по-тайски, двое других тайцев громко захохотали. — Гораздо больше, чем ты думаешь, — перевела ему Крамли. — Всего пару лет назад мало кто из проституток в Бангкоке вообще знал, что такое ВИЧ, — сказал Нхо. — Но теперь многие из них сами берут с собой презервативы. — Допустим. Но если я отец семейства, как Мольнес, то я, скорее всего, позабочусь о том, чтобы тоже иметь презервативы, ради своей же безопасности. Сунтхорн фыркнул: — Если бы я был отцом семейства, я не пошел бы к сопхени. — К проститутке, — перевела Крамли. — Разумеется. — Харри рассеянно постукивал карандашом по ручке стула. — Что еще странного ты нашел в этом деле, Харри? — Деньги. — Деньги? — У него с собой было всего пятьсот батов, то есть примерно десять американских долларов. Но девочка, которую он снял, стоит тысячу пятьсот батов. На мгновение все притихли. — Хороший вопрос, — сказала Крамли. — Но может, она обеспечила себе гонорар до того, как подняла тревогу, обнаружив, что он мертв? — Ты имеешь в виду, что она его ограбила? — Именно. Выполнила свою часть договора.