— Понимаю. Двухместный номер — двойная цена? — Ничего не двойная. — И Ванг снова обнажил гнилые зубы. — Вскладчину дешевле. — Что произошло потом? — Не знаю. Тот человек подъехал на машине к номеру сто двадцать, где теперь и лежит. Номер расположен в глубине патио, и я мало что мог разглядеть в темноте. Я позвонил Дим, она приехала сюда и стала ждать вызова. Прошло некоторое время, и тогда я сам послал ее в номер клиента. — А в кого вырядилась Дим? В кондуктора трамвая? — Нет-нет. — И Ван перелистал меню, а затем с гордостью показал фото юной улыбающейся тайки в коротком платьице с серебряными блестками и в белых коньках. Она выставила вперед одну ногу, чуть присев на другой и разведя руки в стороны, будто только что успешно откатала программу. На загорелом лице были намалеваны крупные рыжие веснушки. — Имеется в виду… — недоверчиво произнес Харри и прочел имя, стоявшее под фотографией. — Да-да, Тоня Хардинг. Та, которая победила других американок, та самая, красоточка. Дим может изобразить ее, если хотите… — Нет, спасибо, — ответил Харри. — Она очень популярна. Особенно среди американцев. Умеет плакать когда захочешь. И Ван провел указательным пальцем по ее щекам. — Она нашла его в номере лежащим с ножом в спине. Как это случилось? — Дим прибежала сюда и ужасно кричала. — Как, прямо на коньках? Ван укоризненно посмотрел на Харри. — Коньки надевают, уже сняв трусы. Харри согласился, что так и правда удобнее, и махнул рукой, призывая китайца продолжать. — Мне больше нечего сказать, господин полицейский. Мы вернулись в номер и удостоверились, что все так и есть, а затем я запер дверь и позвонил в полицию. — По словам Дим, дверь была открыта, когда она вошла в номер. И все-таки, была ли она приоткрыта или просто не заперта? Ван пожал плечами. — Дверь была закрыта, но не заперта. Это важно? — Никогда не знаешь, что может оказаться важным. Вы не заметили поблизости от номера кого-нибудь еще тем вечером? Ван покачал головой. — А где у вас книга посетителей? — спросил Харри. Он начал уставать от этого разговора. Китаец вскинул глаза: — Нет никакой книги. Харри молча смотрел на него. — Нет никакой книги, — повторил китаец. — Зачем нам она? Сюда же никто не станет приходить, если придется регистрироваться и сообщать имя и адрес. — Я не идиот, Ван. Никто и не думает о регистрации, но сами-то вы, разумеется, ведете запись. Так, на всякий случай. Здесь наверняка попадаются важные персоны, и книга посетителей может пригодиться, если у вас в один прекрасный день возникнут проблемы. Не правда ли? Китаец моргнул по-лягушачьи. — Не капризничайте, Ван. Тому, кто не замешан в убийстве, нечего бояться. Особенно если он не публичная персона. Слово чести. Ну, давайте сюда книгу. Она оказалась маленьким блокнотом, и Харри быстро просмотрел странички, заполненные убористыми записями с непонятными тайскими значками. — Сюда придет один из полицейских и сделает копию, — сказал он. У «мерседеса» его дожидались все трое. Горели фары, и на освещенном патио лежал вскрытый кейс. — Нашли что-нибудь? — Похоже, у посла были особые сексуальные пристрастия. — Знаю. Тоня Хардинг. Я называю это сексуальным извращением. Внезапно Харри застыл перед кейсом. В желтых лучах фар отчетливо выступили все детали на черно-белой фотографии. Его пробрала дрожь. Конечно же он слышал о подобном, даже читал рапорты и разговаривал об этом с коллегами из отдела половых преступлений, но впервые в жизни увидел, как взрослый насилует ребенка. Глава 8 Они ехали по Сукхумвит-роуд, вдоль которой бок о бок стояли трехзвездочные отели, роскошные виллы и хибары из досок и листов жести. Но Харри не смотрел по сторонам, взгляд его уперся в одну точку. — Движение сейчас посвободнее, — сказала Крамли. — Ага. Она улыбнулась одними губами. — Извини, но в Бангкоке мы обсуждаем трафик, как в других местах говорят о погоде. Стоит пожить здесь совсем недолго, как становится понятно — почему. Погода одна и та же с января по май. Летом муссоны приносят дожди. И тогда льет три месяца, не переставая. Больше о погоде сказать нечего. Кроме того, что у нас жарко. Мы повторяем это друг другу круглый год, и потом разговор иссякает сам собой. Ты меня слушаешь? — Мм. — Другое дело транспорт. Он влияет на повседневную жизнь в Бангкоке больше, чем какой-нибудь тайфун. Я никогда не знаю наверняка, в котором часу доберусь до работы, когда утром сажусь в машину: дорога может занять от сорока минут до четырех часов. А десять лет назад я тратила на нее двадцать пять минут. — Что же случилось? — Рост. Экономический рост — вот что. За последние двадцать лет произошел экономический бум, и Бангкок сделался «кукушонком» Таиланда. Здесь есть рабочие места, люди приезжают в город из деревень. Все больше народу торопится на работу по утрам, все больше ртов необходимо накормить, все больше грузов надо перевезти. Число машин выросло, а политики только обещают нам новые дороги и потирают руки, радуясь хорошим временам. — Но времена действительно хорошие? — Не то чтобы мне не нравилось, что обитатели бамбуковых хижин покупают себе цветные телевизоры, но все происходит ужасно быстро. И если ты меня спросишь, то я отвечу, что рост ради самого роста — это логика раковой опухоли. Скажу больше: я даже рада, что в прошлом году мы уперлись в стенку. А после девальвации валюты наша экономика словно бы оказалась в морозилке. И это уже заметно по дорожному движению. — То есть раньше на дорогах было еще хуже, чем теперь? — Вот именно. Смотри… И Крамли показала пальцем на гигантскую парковку, где стояли сотни бетономешалок. — Год назад эта стоянка была почти пуста, но теперь мало кто занимается строительством, так что, как видишь, флот встал на прикол. А в торговые центры народ ходит только ради кондиционеров, торговля практически замерла. Некоторое время они ехали молча. — Как ты думаешь, кто стоит за всем этим паскудством? — спросил Харри. — Валютные спекулянты. Он непонимающе уставился на нее. — Я о снимках. — А-а. — Она бросила на него беглый взгляд. — Что, не одобряешь? Он пожал плечами. — Я особой толерантностью не отличаюсь. Иногда я даже готов поддержать смертную казнь. Инспектор Крамли посмотрела на часы. — По дороге к тебе мы будем проезжать ресторан. Что скажешь о блиц-курсе традиционной тайской кухни? — С удовольствием. Но ты не ответила на мой вопрос. — Кто стоит за фотками? Харри, в Таиланде самое большое число извращенцев по сравнению с остальными странами. Сюда приезжают ради нашей секс-индустрии, которая удовлетворяет любые желания. Я подчеркиваю — любые. Так откуда же мне знать, кто стоит за этой детской порнухой? Харри сморщился и покрутил шеей.