– Ну и дела, – пробормотал изумленный Джим. – Мягко говоря, шокирующий рассказ. А ты уверен, что эти женщины не увлекаются спиритизмом и прочими чудачествами? – Это исключено. Я знаю их много лет, это очень разумные женщины; кроме того, начало истории уходит еще в те времена, когда погиб Виктор. Почему они мне не рассказывали про это раньше? Ведь я живу по соседству и провожу в их обществе много времени. Они знают, что, если что-нибудь понадобится, ко мне всегда можно обратиться за помощью. – И мне они ничего не говорили, – сообщил Роберт. – Притом что большинство людей в подобных случаях прежде всего ищут поддержку церкви. Лоретта, цокая каблуками, принесла поднос с тарелками. Затем включила телевизор и уселась на табурет. – Надеюсь, мой сериал вам не помешает? Не успела посмотреть вчера вечером и не записала, – объясняла она. Джим улыбнулся. – Ты у себя дома, – ответил он. – Имеешь право делать что хочешь. – А вы мои гости, – Лоретта за словом в карман не лезла. – Если надумаете переехать в Пойнт-Спирит, уступлю вам это заведение за самую что ни на есть привлекательную цену, и тогда уже вы будете его хозяином. Джим отметил, что это неплохая идея. Но в следующее мгновение на экране замелькали титры, и Лоретта погрузилась в сериал. – Джим, а что ты про все это думаешь? Понимаю, что нехорошо спрашивать в лоб, но ты приехал издалека, почти ничего тут не знаешь, и твоя точка зрения может быть наиболее объективной. Роберт и Алан выжидающе уставились на Джима. Тот пожал плечами. Он не сталкивался с подобными явлениями, но как писателю ему все это чрезвычайно любопытно. В этот миг решение было принято окончательно: он уничтожит все двадцать страниц своего творения и начнет другое, новое, в котором опишет упомянутые события, которых скопилось уже немало. Он заметил, что пастор и Алан смотрят на него выжидающе, и без аппетита доел свое пюре. – Я не верю в привидения, – произнес он наконец. – Точнее, ни разу в своей жизни их не встречал. С другой стороны, ты утверждаешь, что сестры не из тех, кто выдумывает страшные истории, им было стыдно в этом признаться. Может, им действительно что-то померещилось, и ты как врач сможешь объяснить эти виде?ния какой-нибудь теорией о бессознательном. Очевидно одно: что-то их напугало. Я считаю, что первым делом мы должны обследовать дом. По крайней мере это хоть как-то успокоит людей, которые в нем живут. Дом старый, деревянный, неудивительно, что по ночам в нем появляются всякие звуки. – Именно, – отозвался Алан. – Именно так я и думал, пока в комнате Мэри со мной не произошло то, о чем я вам рассказал. Понятия не имею, как это объяснить. Ни разу в жизни ни с чем подобным не сталкивался. И все же как человек – не как врач, а в первую очередь как человек – я уверен: там что-то было. Не знаю, в чем дело: откуда взялись эти колебания воздуха, эти сквозняки… Не могу объяснить… Но главное, шепот. – Черт возьми, еще и шепот, – нахмурился Джим. – Пожалуй, это самое странное. – То есть ты хочешь сказать, – начал пастор, – что мы найдем рациональное объяснение и причина галлюцинаций исчезнет? – Я в этом уверен. Осмотрим чердак. Очень может быть, там обнаружится полчище крыс или мышей, которые бегают по всему дому, проникая сквозь мельчайшие отверстия. Вот тебе и шаги по ночам. А может, прячется старый паровой котел, это объяснит порывы ветра, которые проносятся по старым воздуховодам… – Но они говорят о каком-то человеке, Джим, – перебил Алан. – О человеке, которого Элизабет встретила в саду. Это мужчина из плоти и крови. А тень над кроваткой Пенни? Склоняюсь к тому, что речь идет о массовой галлюцинации. В первом случае ее причина – смерть Виктора, во втором – Пенни. Ужаснее всего то, что бедные женщины не спят по ночам. Бессонница со временем еще более все осложнит. Посттравматический стресс сам по себе может вызвать галлюцинации, и не только слуховые. Паранойю никто не отменял. – Вы вроде бы собирались зайти утром к сестрам Морелли, выразить соболезнования, – напомнил Роберт. – Если что, могу составить вам компанию. А Алан заглянет одновременно с нами, но вроде как сам по себе. Так будет выглядеть более естественно. У Карлоты непростой характер, вряд ли ей понравится, что кто-то сочтет ее историю плодом галлюцинации. – Мне кажется, что это неплохая идея, – согласился Алан. – Я мог бы зайти часов в пять. – Итак, решено. Завтра отправимся к ним все вместе и послушаем, что они скажут, – заключил Роберт. – Я тоже неплохо знаю сестер и уверен, что, если подойти к делу деликатно, они согласятся на сотрудничество. После ужина все простились возле кафе, и каждый зашагал в свою сторону. Минут через пять Алан нагнал Джима, однако по дороге они почти не разговаривали: каждый думал о завтрашней встрече у Морелли. Доктор пожелал доброй ночи и повернул в свою сторону, а Джим все еще думал об услышанном, а заодно о том, не позвонить ли своему литературному агенту, чтобы тот навел справки о прошлом Пойнт-Спирита. А что если написать книгу о тайнах этого городка, основываясь на реальной истории? Джим взвешивал все детали, и чем дальше уходил он от центра, тем интереснее и ярче представлялась ему будущая книга. Поглощенный раздумьями, он машинально посмотрел на часы: было уже больше одиннадцати. Тьма вокруг сгустилась. Он уже шагал по дорожке, ведущей к калитке, как вдруг увидел фигуру, прислонившуюся к металлической ограде. Завидев его, фигура выпрямилась. В сумерках Джим различил джинсы, кроссовки и какой-то сверток в руке. Подойдя поближе, он с удивлением узнал Элизабет Морелли, поджидавшую его возле дома. На девушке было вязаное пальто, такое пушистое, что ноги ее выглядели совсем тонкими. Поверх каштановых волос красовалась зеленая шерстяная шапочка с помпоном. Элизабет с невинным видом протянула ему руку, и Джим машинально ее пожал. – Простите, мистер Аллен, я знаю, что уже поздно. Но мама сказала, что вы – автор «Катрины», и я принесла вам книжку, чтобы вы подписали. Удивленный как самим фактом визита, так и выбранным для него часом, Джим неподвижно глядел на протянутый ему экземпляр «Катрины и волшебного ключа». – Да уж, так поздно я никого не ждал. Ты ведь та самая Элизабет, верно? Девушка кивнула. Ее белоснежная кожа контрастировала с розовым ротиком, а глаза были большие, ясные. – Понимаю, что поздно. Но я уже несколько раз к вам заходила и звонила в дверь. Я подумала, что вы отправились куда-то поужинать, и вернулась через пятнадцать минут. У него сжалось сердце, а в ушах отчетливо прозвучал голос его литературного агента: «Старайся не выглядеть извращенцем». – Значит, ты уже пятнадцать минут здесь стоишь? – Мне не холодно, – улыбнулась девушка. Джима переполняли сомнения. Что делать: действительно подписать книжку глухой ночью на ледяном ветру в скупом свете лампочки, облепленной дохлым мухами, или отправить девчонку восвояси? – А не слишком ли поздно для прогулок? Мама знает, где ты?.. Джиму показалось, что Элизабет покраснела. Ему стало жаль девушку. Он открыл калитку и пригласил ее в дом. – Маме нездоровится, а тетушки легли пораньше. Хотя Амелия знает, что я пошла к вам подписать книгу. – Ну и отлично. Проходи. Надо согреться. «Старайся не выглядеть извращенцем, – повторял он себе. – Извращенцем… Извращенцем…» Между прочим, я как раз завтра утром собирался навестить твою семью, – сказал он, отпирая дверь дома. – Раньше было неудобно. Но я ваш сосед, и мне хотелось бы принести соболезнования твоей маме и тетям. Входи, не стесняйся. Могу приготовить тебе горячий шоколад и растопить камин. – Было бы замечательно, – сказала она, снимая шапочку. – Спасибо, мистер Аллен. Эту книжку мне подарил папа, когда я была маленькая. Он ее привез из поездки. А я убиралась недавно и ее нашла. Я знала, что у меня есть книжка про Катрину, но не знала точно, где она. Мне бы очень хотелось, чтобы вы ее подписали. – Конечно, с удовольствием, – ответил Джим, направляясь на кухню. – Ты добавляешь сахар? Заваривая шоколад и подкладывая в камин дрова, он осторожно рассматривал девушку. Элизабет не поднимала глаз и даже не взглянула на интерьер домика. Она сидела неподвижно, держа на коленях книжку. «Воспитанная девушка», – подумал Джим. Печальная и немного рассеянная. Скорее всего, это из-за того, что произошло в их доме. Склонившись перед камином, он видел краем глаза, как она шевельнулась и сняла наконец ужасное пальто, в котором пришла. Теперь на ней оставалась лишь тонкая розовая блузка с длинным рукавом. Малышка наверняка продрогла до костей, ожидая его возле дома. Джим вновь ощутил щемящее чувство жалости. – Посмотрим, что там у тебя за книжка, – произнес он, присаживаясь рядом. – Похоже, одно из первых изданий. Вышла в 2002 году, тринадцать лет назад. Похоже, ты с ней бережно обращалась. – Папа говорил, что книжки нужно беречь. Он их привозил мне в подарок. Несколько секунд Джим размышлял, что бы такое написать Элизабет на память. Первое, что пришло в голову: «Самой красивой девушки в Пойнт-Спирите» – такая надпись ей бы точно польстила. Но в следующий миг он передумал. Взял со стола ручку и написал: «Самой нежной и очаровательной девушке. С огромной симпатией». Похоже, Элизабет осталась довольна. Она улыбнулась. Провела пальцами по свежим буквам и вздохнула с облегчением. – Принесу тебе твой шоколад. Да и себе заодно. Вернувшись, он поставил на стол две чашки и перебрался к камину, чтобы подложить газеты и взбодрить огонь. Если не поддерживать в доме тепло, внутри становилось сыро и холодно. На расстоянии ему показалось, что Элизабет дрожит. Его внимание привлекло ее лицо: в отличие от матери и тетушек, у нее были каштановые волосы и зеленые глаза, которые она, скорее всего, унаследовала от отца. Девушка протянула руку, взяла шоколад и сделала большой глоток. – Как вкусно, мистер Аллен! Вы очень добры. Спасибо. – Не за что. Можешь называть меня Джим… Расскажи, как ты поживаешь? Наверняка все еще не ходишь в школу, верно? – Да, я уже несколько недель пропускаю занятия. Учителя решили, что меня лучше освободить от учебы, у меня с ней все в порядке. Иногда повторяю пройденные темы, когда нечем больше заняться. Ну и… по математике отстала, но совсем чуть-чуть. Доктор Фостер мне иногда помогает. – Это хорошо. Алан отличный парень. Как раз сегодня я ужинал с ним и с пастором. Оба очень симпатичные люди. Элизабет едва заметно улыбнулась. Щеки у нее разрумянились, завитки волос свободно спадали на плечи. Когда она поднимала глаза, Джим немного терялся. И не потому, что девушка была хорошенькая и к тому же смышленая. Это еще полбеды. Куда сильнее действовал на него образ, который Элизабет в нем пробуждала. Дело в том, что она в точности напоминала рисунок углем, который один его приятель из Сан-Франциско сделал много лет назад в качестве иллюстрации для книжек про Катрину. Сходство было просто потрясающее. – Ты – вылитая Катрина, – машинально заметил он и тут же раскаялся в своих словах. Однако девушка нисколько не расстроилась, услышав такое сравнение. Наоборот, обрадовалась. Уставилась на него и даже поставила чашку на стол. – Да, представь себе. – Серьезно? Потому-то папа и купил мне эту книгу! Но я бы никогда не осмелилась в этом себе признаться. Очень приятно, что автор сам так считает. Я очень-очень тронута. Джим тоже был тронут… Он мигом вообразил Элизабет на пороге церкви, как в книжке, – в белом платье, с узкой красной ленточкой вокруг головы. – Да, случаются совпадения. Пей-ка шоколад, пока не остыл. «Если немедленно не выпьешь сок, он потеряет все свои полезные свойства» – так говорила Джиму мать. Эта фраза заставила его почувствовать себя стариком, и он уныло склонился над чашкой. «Извращенец, извращенец, извращенец», – твердил у него в голове голос Ларри. – А для взрослых вы напишете книгу? – спросила Элизабет. Вопрос застал Джима врасплох. Он полюбовался языками пламени, все еще размышляя про Ларри. Девушка смотрела на него с любопытством. Внезапно в голову ему пришла идея, которую он бы никогда не решился озвучить в других обстоятельствах, но сейчас она казалась не лишенной смысла и, возможно, кое-что помогла бы прояснить. Он снял очки и потер переносицу. Несколько секунд обдумывал ответ. – Мы, писатели, не очень-то любим болтать о своих планах, – произнес он. Элизабет пожала плечами. Джим улыбнулся. – Но тебе я открою секрет. Если ты пообещаешь никому про него не рассказывать. Возможно, когда-нибудь мне даже понадобится твоя помощь. Кстати, обращайся ко мне на «ты». – Можно? Он кивнул. – Так вот. Хочу написать роман про небольшой провинциальный городок и связанную с ним страшную тайну, – продолжал он. – Может быть, это будет призрак или что-то в этом роде. Ничего кровавого, я не собираюсь писать об убийствах. Но тут, в Пойнт-Спирите я ощутил атмосферу тайны, которую долго искал. Как тебе такая идея? – Мне кажется, это будет хорошая книга, – сказала Элизабет, убирая завиток со лба. Затем поставила чашку на стол и спросила: – А вы уже начали? – Пока собираю материал, – ответил он. – Это тоже часть творческого процесса. Ты ведь сохранишь мою тайну? Девочка строго посмотрела ему в глаза. – Не беспокойтесь, – ответила она. – Я никому не скажу. Знаете… Однажды я видела призрак и не испугалась. «Touche», – произнес Джим про себя. – Не может быть, – он сделал вид, что не верит. – Правда-правда. Всего на несколько секунд. Я даже не уверена, был ли это действительно призрак. Некоторое время Джим молча ее рассматривал. Казалось, Элизабет размышляла над собственными словами. Она сложила руки на коленях и выпрямилась, неподвижно глядя на стол. Затем подняла голову и продолжила: – Даже не знаю, с чего начать. Я сидела за домом на качелях и вдруг увидела мужчину: он стоял, прислонившись спиной к ограде в дальнем конце нашего участка. Мои тетушки очень ухаживают за садом, и у нас полно цветов, всяких лилий и прочих растений. Этот человек словно завис над ними, не касаясь, и его силуэт был будто бы размыт. Он был красивый, – добавила она, – и молодой. Но одежда на нем была странная, какая-то несовременная: такие костюмы с жилетками носили раньше. А внизу – белая рубашка. – Ты с ним разговаривала? – Нет, только смотрела. Потом он стал виден более отчетливо, но тут меня окликнула тетушка, точнее, какие-то голоса раздались возле дома, а когда снова повернулась, его уже не было. А можно еще шоколада?