– В какой день? Когда убили человека по имени Барнабас Панди, человека, которого я не знала и чье имя было мне неизвестно до того момента, пока я не получила гнусное письмо? Как я могу знать, где находилась, когда его убили? Я понятия не имею, когда он умер. И звонившая занесла в карточку следующее: во-первых, Сильвия Рул, казалось, приняла тот факт, что Панди убит; во-вторых, скорее всего, она пришла к такому выводу, поверив, что звонили из Скотленд-Ярда; и, в-третьих, она заявила, что не знает, когда умер Панди, из чего могло следовать, что она его не убивала. – Мистер Панди умер седьмого декабря, – сказала звонившая. – Подождите минутку, я загляну в свой прошлогодний ежедневник, – сказала миссис Рул. – Кстати, независимо от того… – возникла пауза. Звонившая женщина представила, как миссис Рул смотрит на листок бумаги, – независимо от того, сочтет ли инспектор Кетчпул необходимым беседовать со мной, я бы сама очень хотела с ним встретиться и дать ему понять, что никого не убивала, – я не тот человек, чтобы совершать подобные вещи. Как только я объясню ему про Юстаса, не сомневаюсь, он поймет, откуда взялась и эта неприглядная история: Юстас пытается обвинить меня в преступлении, которого я не совершала. У меня нет ни малейших сомнений, что инспектор, как и я, сочтет обвинения в мой адрес возмутительными – при моей-то репутации и известности! Я даже довольна, что это случилось, поскольку теперь у меня есть все основания расправиться с Юстасом. Препятствование расследованию убийства, клеветнические обвинения – разве нет? – Да, я бы подумала то же самое, – согласилась звонившая. – Вот и отлично! Я проверила свой ежедневник. Вы говорите, седьмое декабря? – Да. Женщина ждала, прислушиваясь к звукам в доме миссис Рул. Кто-то топал, открывал и закрывал двери, кто-то прошел по лестнице. – Седьмого декабря я была в колледже в Тервилле, с десяти утра и до ужина, – торжественно объявила миссис Рул. – Мой сын Фредди учится там, и в тот день была рождественская ярмарка. Я ушла не ранее восьми часов вечера. Более того, сотни людей – родители, учителя и ученики – все они подтвердят мои слова. О, как замечательно! – Сильвия Рул вздохнула. – План Юстаса обречен на провал. Как было бы чудесно, если бы его повесили за ложь и клевету, – ведь он надеялся, что виселица ждет меня. * * * После Джона Мак-Кроддена и Сильвии Рул беседа с Аннабель Тредуэй была сплошным удовольствием. У нее не имелось очевидных обид, отсутствовал аналог Юстаса, и она не делала ядовитых заявлений о людях, не представлявших никакого интереса для звонившей. Более того, она охотно поделилась важной информацией. – Седьмого декабря я была дома, – сказала она. – Мы все находились дома – все, кто живет в Комбингэм-холле. Кингсбери только что вернулся после нескольких дней отсутствия. Он наполнил ванну, как делал всегда, и именно он… нашел дедулю в воде через какое-то время. Мы все ужасно огорчились, но особенно тяжело переживал Кингсбери. Быть человеком, который обнаружил такое… К тому времени, когда Линор, Айви и я дошли до ванной комнаты, мы поняли: что-то случилось. Я не стану говорить, что мы были готовы – как можно быть готовым к такому? – но… Кингсбери вскрикнул, когда увидел это… Бедный! Я никогда не забуду, как дрогнул его голос, когда он нас звал. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь