– Тесса, я совсем вымотался, да и на улице черт-те что… Я только сел чаю попить. Это не может подождать до завтра? – Нет. – Стоя у столика в прихожей, я на миг вижу Гарри сквозь щель в приоткрытой двери. Кудрявая челка закрывает ему один глаз. Может быть, он мне снится? – Что случилось? – Скотт задает этот вопрос таким же тоном, как всегда. На самом деле он хочет спросить: «Ну что там у тебя опять?» Потому что у меня всегда что-нибудь да не так. Я – его пострадавшая жена, у которой на повестке дня вечно какая-нибудь драма или надуманный кризис. Только теперь ему придется убедиться, что причина реальная и я ничего не выдумала. – Не могу объяснить по телефону, слишком все странно. Приезжай сюда, сам увидишь. Я слышу долгий тяжелый вздох. – Дай мне двадцать минут, ладно? – Ладно. Спасибо, Скотт. Приезжай, как только сможешь. Мое сердце колотится, и я никак не могу понять, что происходит. У меня в доме ребенок, который заявляет, что его привел ангел. И говорит, что я его мама. Но он не мой сын. Так откуда же он взялся? Снова делаю глубокий вдох и иду в кухню. Там тепло, радостно, уютно. Ничего похожего на обычную атмосферу одиночества. – Можно начинать варить шоколад? – Гарри смотрит на меня сияющими глазами. – Конечно. Сейчас достану кружки. А ты открывай пока вон тот ящик и бери оттуда самую маленькую кастрюльку, какую только сможешь найти. Малыш тут же бежит к ящику. – Гарри, – говорю я. – Где твои родители – мама и папа? Он смотрит на кастрюльки в ящике. – Гарри? – окликаю его я. – Их здесь нет, – говорит мальчик. – Вот эта годится? – Он берет кастрюльку для молока из нержавеющей стали и показывает ее мне. – В самый раз. – Я киваю и беру ее у него. – Ты можешь сказать мне, где живешь? Нет ответа. – Ты убежал из дома? Потерялся? – Нет. – Но где твой дом? Или ты живешь в квартире? Где она? Здесь, во Фрайерн-Барнет? В Лондоне? Недалеко от моего дома? Ребенок хмурится и начинает смотреть на плиточный пол у себя под ногами. – А фамилия у тебя есть? – спрашиваю я так нежно, как только могу. Он поднимает голову и смотрит на меня, выпятив подбородок. – Нет. Я снова пробую разговорить его, на этот раз присев перед ним на корточки, чтобы смотреть ему прямо в глаза. – Гарри, милый, как зовут твою маму? – Ты моя новая мама. Теперь я буду жить здесь. – Его нижняя губка вздрагивает. – Хорошо, милый. Не волнуйся. Давай-ка займемся шоколадом, ладно? Гарри энергично кивает и шмыгает носом. Легонько пожимаю его руку и выпрямляюсь. Не надо было мне звонить Скотту. И все же мне нужно, чтобы он был рядом, когда я буду звонить в полицию. Сама я не могу иметь с ними дела после всего, что было. Заранее страшусь их приезда – эти их расспросы, косые взгляды, намеки, как будто я сделала что-то плохое… А я ничего плохого не делала. Или все же сделала? И Гарри… его же заберут. А что, если родители плохо с ним обращаются? И ему придется идти в приемную семью? Тысячи разных мыслей наполняют мою голову одновременно, одна хуже другой. Но не мне решать, что с ним будет дальше. Тут я ничего не могу поделать, он ведь не мой ребенок. У меня вообще нет детей. Больше нет. Глава 2 Мы с Гарри суетимся на кухне, и нам так здорово вдвоем! Так уютно… Как будто всегда так было. Как будто я на самом деле его мама, а он – мой сын, и нет ничего естественнее, чем, придя воскресным вечером домой с сырости и холода, приготовить по чашечке горячего шоколада. Вот сейчас мы сядем перед телевизором, посмотрим какой-нибудь фильм, потягивая вкусняшку, а потом я встану и пойду собирать его назавтра в школу. Потом наберу ванну, помою ему голову, уложу в постель, подоткну одеяльце со всех сторон и почитаю сказку на ночь… Нет! Прекрати это. Немедленно прекрати. Зачем терзать себя этими несбыточными мечтами? Мне так хочется заплакать, что даже горло перехватывает, и я вдруг обнаруживаю, что в кастрюльку с горячим молоком капают мои слезы. – Что с тобой, мама? Рукавом футболки я промокаю глаза. – Ничего, милый, ничего, всё в полном порядке. Просто не могу дождаться, когда же наконец будет готово и можно будет сделать большой хороший глоток. – Я тоже. Гарри становится коленками на стул и под моим присмотром начинает размешивать шоколадный порошок большой деревянной ложкой. Затем я разливаю напиток по кружкам, и мы вместе садимся за крохотный кухонный столик. Еще несколько минут наслаждения той жизнью, какая могла бы у меня быть… Понимаю, что плохо старалась выяснить, откуда взялся Гарри. Надо еще раз спросить о том, кто его родители, где он живет и все прочее в таком духе. Но он уже один раз не захотел отвечать на мои вопросы, а я не хочу его расстраивать. Пусть лучше Гарри расспрашивают профессионалы. Мальчик делает шумный глоток и корчит рожицу. – Горячий… – Не спеши, а то язык обожжешь. Подуй на него, пусть чуть-чуть остынет. – А ты любишь поезда? – спрашивает вдруг ребенок. Его мордашка украсилась шоколадными усами, и я невольно улыбаюсь, глядя на него. – Очень люблю, – отвечаю я. – Один раз я проехала на поезде всю Францию, а потом еще Испанию и Португалию. – Ого! И долго ты ехала? – Много-много дней. – И ночей тоже? Ты спала в поезде? – Иногда, – говорю я, вспоминая тесное купе, где мы были вдвоем со Скоттом, в те первые дни нашей любви. В те прекрасные, бездумные дни. – А мы так можем? – сразу загорается Гарри, а его глаза широко раскрываются в предвкушении приключения. – Мы можем проехать через эти страны и спать там в спальных мешках? Мне так хочется сказать ему: да, конечно, можем. Я готова пообещать ему, что мы завтра же купим билеты на паровоз и отправимся в кругосветное путешествие, только я и он. Мы будем ехать по прекрасным местам и махать рукой всем, кто встретится нам на пути. Мы будем разговаривать с разными интересными людьми, и у нас будет собственное купе. Я куплю ему кепку, как у машиниста, а кондуктор даст ему посвистеть в свисток. И нам будет так весело… – Конечно, Гарри, когда ты вырастешь, то обязательно поедешь, куда захочешь. – Отлично, – отвечает малыш, уткнувшись носом в шоколад, отчего его голос звучит, как в трубу. Звонок в дверь, я вздрагиваю. – Кто это? – спрашивает Гарри, хмуря лобик, и ставит кружку на стол. – Это, наверное, Скотт, – отвечаю, вставая. – Не волнуйся. Он тебе понравится. Он хороший. – Ладно. – Я пойду открою ему дверь, – продолжаю я, – и сразу вернусь. А ты посиди пока здесь, хорошо? Гарри кивает, лицо у него серьезное. Выхожу из кухни, прикрыв за собой дверь. Скотт больше не хочет пользоваться своим ключом. Мы расстались и больше не живем в одном доме, но я все же настояла, чтобы он оставил себе один комплект. Ведь это и его дом, был и всегда останется. Но он, когда приходит, никогда не открывает дверь сам, всегда звонит. Распахиваю входную дверь – на пороге стоит мой хмурый муж, с его куртки течет вода. – Привет, заходи. Я и не знала, что там такой дождь… – Делаю шаг в сторону, и он проходит мимо меня в прихожую. – Куртку снимешь? – Я ненадолго, Тесс. Зачем ты меня вызвала? – Его глубокий басовитый голос заполняет собой все пространство прихожей. – Ш-ш-ш, не так громко, – говорю я, кивая в сторону кухни. – Что? – спрашивает муж еще громче, чем раньше. – Почему? Там кто-то есть?