Тяжело дыша и кряхтя, он сменил позу в кресле. Майор Скотт-Харрис был сластолюбцем до кончиков ногтей, и верил в легкую жизнь. Он женился на женщине с собственными деньгами, к несчастью для него хорошо охранявшимися доверительным управлением. Но она оставила ему доход и трех дочерей. Пока не вышли замуж, дочери его баловали. Майор с трудом поднял руку, чтобы помочь себе. — Чем занимался Джеймс до своего убийства? Готов поспорить, он точно не был коммивояжером. — У него был прибыльный ярмарочный павильон. Старый Скотт-Харрис просто не мог в это поверить. Он втянул в себя воздух и казалось, даже приподнялся в нем. Затем он рассмеялся. Хриплый булькающий звук из глубины груди. — Будь я проклят. Разве я не говорил, что что-то обязательно будет нечисто. Держу пари, у него было еще одно заведение. Не так ли? — Ему помогала женщина. — Неудивительно. Я говорил Эльвире, но она мне не верила. — Я так понимаю, вы были против этого брака, сэр. — Категорически. Эльвира встретила его в художественном классе. Можно было подумать, этот парень был членом Королевской академии. Бабочка, изысканная одежда, в общем, полный шик. И зависимость от родителей. Эльвира была Джейн в семье (вероятно, имеется в виду Джейн Остин), и до этого не встречалась с мужчинами. И он буквально сбил ее с ног. Когда они сообщили, что помолвлены, я отказался дать согласие на брак. У него даже не было работы. Только стипендия какой-то лондонской художественной школы. Он сказал, что откажется от нее и устроится в какой-нибудь художественный магазин. Я указал ему на дверь. — Но в конце концов вы согласились. — Нет. Майор аж порозовел, а Литтлджон подумал, что сейчас у его визави будет приступ. Чтобы прийти в себя, Скотт-Харрис сделал хороший глоток виски. — Он поставил Эльвиру на семейный путь. Они обязаны были пожениться. Итак, это, все-таки, была свадьба по принуждению. — Должно быть, его семья потратила на свадьбу все сбережения. Лично я не дал и пенни и подарил им на свадьбу медный чайник… — По словам вашей дочери, они с вами помирились. — Они были здесь, если вы это подразумеваете, но я не мог вынести и вида этого парня. — Понимаю. — Думаете, понимаете? Впрочем, это все не имеет отношения к тому, что Джима убили. Что точно вы хотите знать? — Вы просили, чтобы я зашел, сэр. Поэтому уместнее спросить, что вы хотите знать? — Налейте-ка мне еще. И себе тоже. Вы производите впечатление приличного человека. Ваше здоровье. Надеюсь, вы раскроете это убийство. Мне не нравятся тайны, и я просто хочу знать, кто убил Джима. Я просил вас прийти, чтобы высказать свое мнение о Джиме и предупредить, что не позволю выносить грязное белье на публику. Наша семья занимает здесь определенное положение, и я не хочу скандалов. Литтлджон был согласен, что семья занимает такое положение ну или, по крайней мере, так думает майор Скотт-Харрис. Запугивает всех, словно местный феодал. Джеймс Тисдейл был недостаточно хорош для дочери Скотт-Харриса, и несомненно майор неоднократно говорил ему об этом, особенно когда финансы Джеймса пошатнулись. Поэтому Джеймс и искал другие пути к успеху… На ярмарках. — Здесь у Тисдейла враги были? — Враги? Нет. Не думаю. Он был не того типа. Чтобы иметь врагов, вы должны уметь вызывать ненависть. В вас должна быть какая-то личность. У Джима этого не было. Его не ненавидели, а просто отодвигали в сторону. — Согласен. Сведения, которые я собрал, говорят, что он был порядочным парнем. Везде о нем отзывались положительно. — Порядочным, говорите. Павильон на ярмарке и другая женщина, это вы называете порядочным? У него есть дети «с другой стороны одеяла»? — Нет. Мы даже не знаем, была ли эта женщина его любовницей. Зовут ее Марта Гомм, и она производит впечатление порядочной и трудолюбивой. — Марта Гомм. Святой Боже. Что за имя? Оно было достаточно коротким, а фамилия не писалась через дефис. Литтлджон начал понимать, почему Джеймс Тисдейл сбежал на ярмарки юга. Одного такого тестя достаточно, чтобы любой мужчина сбежал подальше, а была еще семья. — У вас есть мысли, как он поддерживал семью, майор Скотт-Харрис? — Ни одной. Но я думал, в этом было что-то странное. Говорил Эльвире. Он уезжал на всю неделю и появлялся только на выходные. Потом опять уезжал. Это было неестественно. Почему он не закрыл магазин? Почему он не перевез семью ближе к работе, а шнырял туда-сюда как кролик? Теперь я знаю, почему, и не удивлен. Он помахал толстой рукой в воздухе и астматически закашлялся, словно приложенные усилия были для него чрезмерными. — Это меня, впрочем, не беспокоило. Я сказал им, чтобы жили, как умеют. Я принимаю вещи такими, какими они есть. Человек мира. Не могу сказать, что удивлен. Эльвиру нельзя назвать женственной. Нет очарования. Я бы сказал, она бегала за Тисдейлом и вынудила его жениться. Она моя дочь и думаю, так говорить неправильно, но она не создана для того, чтобы удержать мужчину. Остальные такие же. Две другие дочери, Фиби и Хлоя… Он прочистил горло. Виски развязал старому майору язык. Фактически он рассказывал это все сам себе — жалел себя как отца трех дочерей без шарма. — Фиби замужем за торговцем зерном. Он воображает себя мельником. Продает зерно птицеводам и семечки в пакетиках владельцам волнистых попугайчиков. Хлоя, самая младшая, замужем за местным регистратором браков, рождений и смертей. Прекрасное трио зятьев. Достаточно, чтобы застрелиться. — Вы служили в регулярной армии, сэр? Литтлджон не мог придумать другого вопроса. — Нет. В территориальной. Вступил во время Первой мировой. В отставку вышел в 19-м году. С тех пор сам по себе. Он протянул стакан Литтлджону и кивнул в направлении бутылки. Если рядом был кто-то еще, майор старался шевелиться как можно меньше. — Наша семья очень старая. Иногда стыдно от того, насколько современные поколения понизили планку. Это потому, что в семье стало много чертовых женщин. У меня был сын, но погиб в Бирме во время последней войны. Он сделал паузу и тяжелый вдох. — Остальные — девчонки. Три девчонки. И ни одна не родила сына. Что, черт возьми, происходит с семьей? У Эльвиры трое, у Фиби и Хлои — по одной. Должен сказать, Эльвира меня удивила. За четыре года она родила трех девочек, и я сказал им «Прекратите. Достаточно». Похоже, они послушались совета. — Полагаю, сейчас они будут утешением для миссис Тисдейл? — Утешением? Ха! Это стало причиной разрушения семьи. Женщины, выходящие замуж за кого-попало. Эльвира — за художника без гроша за душой, Фиби — за торговца зерном, Хлоя — за регистратора смертей. Сейчас вот дочка Эльвиры Айрин встречается с букмекером. Неудивительно, что семейные стандарты снизились. Слушая разглагольствования майора, можно было подумать, что он — потомок герцогов. На самом деле Скотт-Харрис был старым выпивохой, полным собственной важности, и пытавшимся создать впечатление, что он знал лучшие дни. — Вы живете один, сэр? — У меня есть денщик. Каждый вечер он уходит. В наши дни слуг не удержать, если им не потворствовать. Поэтому я-то и повесил индикатор на входную дверь. Где-то видел их рекламу. Отличная идея. Теперь не нужно самому открывать дверь. — Этот человек был вашим денщиком на войне? — Нет, но он служил в армии, и мы друг друга понимаем. Девочки навещают меня регулярно, но по дому не помогают. Есть приходящая уборщица в помощь Райдеру. Он должен быть в любое время… Пауза. С улицы практически ничего не было слышно. Создавалось впечатление, что они не в городе, а где-то в деревне. В углу дедушкины часы отсчитывали время. Было почти семь вечера. Литтлджон почувствовал, что не ел с момента завтрака между Эли и Шеффилдом. — Рад, что вы зашли, суперинтендант. Мы прекрасно побеседовали. Теперь вы знаете, кто я и что думаю о семье. Все девочки — обычные «джейн», которые вышли за кого-попало только ради замужества. Если майор всегда был таким, неудивительно, что дочери воспользовались первым подходящим шансом. — О Джиме… Ему не нравилось, когда его называли Джимом. Дома его всегда звали Джеймсом. Мне нравилось называть его Джим, просто, чтобы позлить. Но я не могу поверить, что это с ним случилось. Быть убитым после нескольких лет зарабатывания денег на ярмарках и жизни с другой женщиной. Странно это. — Но с обанкротившимся бизнесом и растущей семьей… Он, должно быть, был в отчаянии. Скотт-Харрис впервые резко двинулся, но только для того, чтобы резко хлопнуть ладонью по столу. — В отчаянии?! Он подвел семью, сделал из меня посмешище. Получил все, что заслужил. Майор снова откинулся в кресле. — Вы все время проводите дома, сэр? — Нет. Днем время от времени я выезжаю на машине. Но вечера провожу дома. Что за жизнь! Пламя от углей опалило все в радиусе двух ярдов от камина. В комнате было душно. В воздухе висел тяжелый запах виски. И майор Скотт-Харрис… Теобальд Скотт-Харрис — судя по надписи на тарелке, привинченной к часам на каминной полке. Они не шли и были подарены майору коллегами-судьями в Бэзильдене в 1948 году. Скотт-Харрис зашевелился в кресле и, прежде, чем Литтлджон понял, что происходит, был уже на ногах. В вертикальном положении он выглядел гораздо хуже. Огромный, очень толстый, буквально прогибавшийся под собственным весом. Он проковылял к буфету, отпер ящик ключом из кармана и достал коробку сигар. — Возьмите одну. Вынужден запирать. Райдер — большой поклонник сигар. Он обрезал и зажег одну. То же самое сделал и суперинтендант. Конечно, курить на голодный желудок — не лучшее дело, но это было хоть что-то. — Как я сказал, я рад, что вы пришли. Немного компании для меня. Терпеть не могу местную полицию. Если бы я еще сидел на судейской скамье, научил бы их уму-разуму. А так… пришли с кучей глупых вопросов, записали мои показания, дали подписать и исчезли без слова благодарности. — Они очень заняты, сэр. Масса мелких правонарушений и мало констеблей. Они стараются. — Конечно, вы встали на их сторону, но у меня есть и собственные мысли. Скотт-Харрис пыхнул сигарой и медленно кивнул головой. Литтлджон не успел понять, что происходит, а старик уже спал. Сигара выпала из его пальцев, суперинтендант аккуратно поднял ее с потертого ковра и положил в пепельницу. Майор тихо похрапывал, открыв рот. Литтлджон оглянулся вокруг. Прекрасно. Один в доме, с похрапывающим хозяином и тикающими часами в углу. Старомодная мебель тяжелого викторианского стиля. Трофеи с Дальнего Востока на стенах. Кавалерийская сабля, скрещенные мечи и несколько кинжалов. Интересная коллекция для служившего в территориальной армии. Вероятно, Скотт-Харрис хотел произвести впечатление бывалого путешественника. На каминной полке в деревянной рамке стояла фотография молодого мужчины с длинным энергичным лицом и приятной улыбкой в форме Второго лейтенанта последней войны. Рядом с ней — фотография женщины с грустными глазами. Вероятно, миссис Скотт-Харрис. Изображение на снимке слегка расплывалось. Возможно, дело рук ее зятя Тисдейла. Суперинтендант не знал, что делать. Если он оставит старика, тот вполне может упасть в огонь. Или такое случалось каждый вечер, когда Райдер уходил: майор выпивал до полубессознательного состояния, потом спал, а Райдер будил его после возвращения.