— Ну, малышка, знаешь ли, это может у тебя так, а у нас с Игнатом все по-другому. Один раз, второй, а там глядишь и ребеночка ему рожу. Каждое ее слово больно резало мою душу, но я продолжала делать вид, что меня совсем не трогает ее признание. Мне ведь должно быть безразлично? — Грех упустить такого мужика… Ревность показывать не хотелось, а вот неприязнь к ее поведению, таки не удержалась во мне. — Люда, знаешь что… — Что? Ванечка, еще текилы! — Мерзко слушать то, что ты несешь. Я знала совсем другую подругу. — Хм… — она резко наклонилась и схватила меня за волосы на затылке, и я даже не успела пикнуть: — А мне мерзко сидеть рядом с зэчкой. Оставайся в своем мире, итальянская подстилка. И она грубо отпустила меня, махнула залпом коктейль и исчезла, оставляя после себя в моей душе лишь отвращение. По моим щекам покатились слезы, и от боли я прикусила губу. — Налейте мне водки, — попросила бармена, тыльной стороной ладони вытирая губы и размазывая по щеке блеск. Я не понимала, какие слова Кравец ударили больнее. Об Игнате, или о том, что я зэчка. Теперь это прозвище будет преследовать меня всю жизнь. — Ваша водка, — произнес парень, поставив передо мной рюмку, которую я тут же схватила и собралась махнуть в себя залпом. — Ты не будешь пить водку, — услышала над собой дикий рык, и из руки тут же вырвали рюмку. Я узнала его, это был Игнат, который мгновенно получил от меня звонкую пощечину. Не хотела я видеть его, не хотела находиться рядом, потому что в голове до сих пор не укладывалось, что он мог быть с Людой. Я уже бежала к выходу, совершенно позабыв о верхней одежде, и была перехвачена крепкими руками у самой двери. Градецкий резко развернул меня и прижал к стене, нависнув надо мной своей огромной фигурой. Но перед моими глазами плена от слез и запах, который не оставлял меня в покое последнюю ночь. Нет, я не хотела верить, не хотела… — Какого черта произошло, Оливия? Что за сцены? — Пусти меня, — прошипела я и прикрыла глаза. Казалось, так он не увидит моей боли. — Не пущу, пока не ответишь, что произошло?! — Какого черта ты проявляешь ко мне внимание, если сам спишь с моей подругой? — Что? Ты с ума сошла? Не было такого! Кто тебе сказал этот бред? — Кравец! — выплюнула я и наконец-то посмотрела в глаза Градецкого. Он был шокирован и явно не понимал, о чем речь. — Она нав-наврала? Кажется, мой голос сел от нервов и слез, и мне захотелось скатиться по стеночке на пол, чтобы немного прийти в себя и успокоиться. — Я никогда не спал с Кравец, и не собираюсь этого делать. Успокойся, пожалуйста, — он коснулся моего лица, стирая с него застывшие слезы. — Почему она тебя тронула? Я не сразу сообразила суть его вопроса, а когда поняла, снова испытала новый приступ боли. Моя душа и так растоптана, а теперь еще слова Люды… — Мерзко ей… от меня. Я же бывшая зэчка. — Сука! — прорычал он и ладонью ударил по стене, слева от меня. — Не зря она мне не понравилась. Еще при первой встречи. — А при второй? — Да не было второй, Оливия! Мне и одной — много! — Зачем она это сказала, — прошептала себе под нос и все же соскользнула по стенке, да только руки Игната вовремя меня перехватили, не позволив упасть на пол. — Оливка, запомни одно — верь мне, я не предам тебя. Запомнила? Он не отпускал мой взгляд, а я словно потеряшка в его омутах. Неуверенно кивнула и крепче прижалась к стене спиной, охваченная волнением от его близости. — Я хочу уехать отсюда. — Я отвезу тебя. Сам. Игнат прошел в гардеробную, забрал нашу одежду и, схватив меня за руку, повел на улицу, накинув на мои плечи шубу. Быстро подал ко входу автомобиль и усадил меня на пассажирское сиденье, сразу же включая в салоне обогрев. — Успела замерзнуть? — В себя пришла немного. — Неужели нельзя одеться нормально? Нет, тонкие колготы, туфли… — Чулки, — перебила я и замерла, сама не понимая, зачем призналась в этом. Игнат замер, посмотрев на меня строгим взглядом, а потом, сглотнув, перевел взгляд на парковку. Мне было жутко стыдно за то, что я сказала, и все то время, пока он прогревал двигатель, я просто смотрела в окно на вход в клуб. Ну вот что, что он обо мне сейчас подумает? Мало того, что как истеричка приревновала его к Людке, так еще кричу, что на мне не колготы, а чулки. Законченная идиотка. Настроение и так ни к черту. В памяти еще свежи слова Кравец о том, что я зэчка, и со мной противно рядом находиться. Это больно знать, а слышать еще больнее. А тут слова произнесенный слова, которые никак не вернешь обратно. — А тебе противно? — спросила я, когда мы наконец-то выехали на главную дорогу. — Ты о чем? — бросил на меня короткий взгляд. — Тебе противно находиться рядом с зэчкой? — Оливия, ты не зэчка. То, что ты была в сизо, не означает заключенная! Ты всего лишь подозреваемая. — Для тебя это так, потому что ты адвокат. Для родителей это так. А для остальных? — А для остальных — положи на них… Прости. Забей на них просто. Они никто, и не вправе тебя судить. — Не вправе… — задумчиво прошептала я, но почему же мне так больно. Вопрос риторический, не требующий ответа. — А Люду я накажу, не сомневайся. — Игнат? — позвала я и снова обернулась к мужчине. — Ты мне сказал, если я захочу напиться, то… могу это сделать с тобой. — Хочешь напиться? — Очень хочу. Игнат остановил машину на светофоре и перевел задумчивый взгляд на меня. — Доверяешь мне? — Я еду с тобой в машине, думаю, что да. — Значит, едем пить, — подмигнул он и резво развернул машину, — надо твоей охране позвонить, сообщить о смене пути. — Ааа, куда мы едем? — Пить, милая, мы едем пить. В самое безопасное место. Глава 18 — Проходи, будь как дома, — произнес Игнат, положив ключи на комод у входа. — Красиво у тебя, — отметила я, обведя взглядом квартиру-студию, оформленную в чисто мужских тонах. — Да уж. Особо уютом некогда заниматься. — Почему? У тебя достаточно неплохо, как для холостяцкой квартиры. Я не врала, мне действительно нравился его дом. Встроенные шкафы в стену, большая кровать с черной шелковой постелью, панорамное окно, слева от которого небольшой кофейный столик и два кресла-мешка. Минимализм, но настолько комфортный, что не будь у меня ребенка, тоже бы себе такую берлогу соорудила. Комнату и кухню разделяет барная стойка красного цвета. Кухонные шкафы тоже выполнены в этом оттенке, а слева от входа одна единственная в квартире дверь. Она явно ведет в ванную комнату. Класс, мне по душе.