— После того, что случилось, между нами, ночью, тебе не стоит больше стесняться. Посмотри на меня, — попросил я, блуждая взглядом по стройным ногам. — Посмотри, Оливия. Она медленно повернула голову, и словно специально дразня меня, облизнула нижнюю губу. — Сделаешь мне еще один подарок? — К-какой? — голос дрожит, но взгляд больше не отводит. — Поласкай себя, — серьезно произнес я, желая понаблюдать, как Оливка сама себе доставит удовольствие. — Что? Ты серьезно? — Ты чего-то боишься? — С тобой? — уточнила она. — Знаешь, нет. Наверное, впервые после сизо я не боюсь. — Тогда сделаешь то, о чем прошу? Оливия не ответила. Она медленно принялась стаскивать с тела простынь, наблюдая за моим взглядом. А я как ошалевший считал секунды, чтобы она полностью осталась передо мной обнаженной. Спустила по животику, и наконец-то сдвинула с бедер, вырывая из меня рваный вздох. Бл*дь, она идеальная. Достав из-под плеч волосы, отбросила их на подушки, улеглась ровно на спинку, а ноги согнула в коленях. Я уже сам не уверен, хочу ли того, что сейчас будет. Я попросту могу не выдержать и наброситься на нее. Раздвинула ножки, и я заметил на ее киске влагу. Оливка приложила два пальца к губам, и сексуально облизнув их, медленно повела по подбородку, шеи, спустилась ниже к груди. Сделала глубокий вдох и пальцами обвела сосок, сделав несколько круговых движений. Спустилась ниже по животику и замерла на гладком лобке. Дерзкий взгляд на меня, и пальцы скользнули к клитору. Я руками сжал подушку под собой и, наверное, готов был засвистеть как тот чайник, потому что секунда и я закиплю. Она принялась играть со своими складочками поглаживая их и размазывая по ним соки. Ее глаза уже были закрыты, она запрокинула голову, и прикусила нижнюю губу. Грудь высоко вздымалась от тяжелого дыхания, а тонкие пальцы во всю порхали над влажной киской. На миг Оливка замерла, а потом погрузила два пальца в лоно, не до конца, лишь на половину. И достала их, чтобы через секунду снова погрузить, а большим принялась кружить по бугорку. Тяжело сглотнул, и посмотрел на ее лицо. Она уже во всю смотрит на меня, ее глаза затуманены страстью. И тут до меня дошло. Она мастурбирует на меня. Смотрит и хочет кончить, что судя по ее состоянию вот-вот произойдет. Левая рука крепко сжала простыню, а пальцы правой на всю длину погрузила во влагалище. Глухой протяжный стон, ускоренные движения, резкий прогиб спины, и так же резко сведенные вместе бедра. Она кончала, продолжая двигать в себе пальцами. Голова заметалась на подушке, а девочка продолжала содрогаться в экстазе. Моему терпению пришел конец. Я готов был сам кончить, коснись она сейчас моего члена. Но больше сидеть и смотреть не было сил. Я рванул с кресла к ней на кровать, раздвинул ножки и вытащив пальцы из влагалища, сразу же взял их в рот. Облизал с них весь сок, и подняв взгляд, встретился с затуманенными карими глазами, которые смотрели на меня с еще большим желанием. — Пришел мой черед ласкать тебя. Все выходные мы провели вместе. Первого числа поехали домой к Оливии, забрали сынишку и отправились в детский центр развлечений. Девушка не хотела расставаться надолго с Дамиром, а я не хотел расставаться с ней. Потому и было решено провести время втроем. А вечером мы поехали к семье Байер на ужин. Ночевать Оливка осталась дома. Как бы мне ни хотелось забрать ее к себе, я понимал, что девочке нужен отдых. Она почти всю ночь не спала и утром проснулась слишком рано. Второго января я забрал ее к себе на ночь и снова не давал спать до утра. Зато сегодня, третьего числа, в одиннадцать дня сидел в своем кабинете и улыбался, как дурак, несмотря на то, что совсем не выспался. Кажется, я влюбился. Да, и мне не страшно себе в этом признаться. Я дурею от Оливии и каждую секунду хочу находиться рядом с ней. В ее объятиях. Хочу ощущать ее запах, слушать ее дыхание и тонкий голос. Что она со мной сделала? Еще до того, как между нами случилась близость, я мог хотя бы работать, а сейчас каждую секунду в моих мыслях она. Девочка с невероятно глубокими карими глазами. Взяв телефон, отыскал в набранных ее номер. Захотелось услышать хоть на минуту ее голос. — Алло, — протянула малышка в динамике телефона. — Привет, — улыбался, как дурак, но хорошо, что Оливия меня сейчас не видела, подумала бы, что я ненормальный. — Привет, Игнатушка. А мы с Дамирушкой и Юленькой на заднем дворе снеговика лепим. От того, как она меня назвала, сердце забилось чаще, и захотелось сорваться и поехать к ней. Обнять и понять, что она чувствует ко мне то же самое, что и я к ней. Но я понимал, что ей нужна и свобода, а у меня работа, дела, которые я и так слишком забросил. — У вас там интереснее. А у меня бумаги и еще раз бумаги. — Может быть, отдохнул бы? — заботливо поинтересовалась Оливия, а я понял, что сон мне сегодня не светит. — Хочу вечером тебя видеть. Соскучился очень. — Игнатушка, но когда же ты будешь отдыхать? Я тоже соскучилась, но мне проще, я в обед с сыном прилягу, а вот ты… — Даже если мы будем просто спать, мне хочется тебя обнимать. В трубке повисло молчание, и лишь дыхание Оливии говорило о том, что она все еще не прервала звонок. Я снова улыбнулся, пытаясь представить ее растерянный вид. Знаю, она сейчас смущается. — Заедешь за мной? — чуть тише проговорила она. — Обязательно. Как уложишь малыша, звони. Целую тебя. — И я тебя целую, — хмыкнула она и первая сбросила вызов. Бл*дь, я как юнец, которому впервые ответила понравившаяся девушка взаимностью. Давно я себя так здорово не ощущал, словно ожил. Оливка мой глоток свежего воздуха. — Понятно! Я тут стучу-стучу в дверь, а он сидит улыбается во все тридцать два. — О, Миха, привет, друг. Прости, задумался. Поднялся, пожал руку другу и жестом предложил присесть на диван. — Я смотрю, у тебя поистине новый год, — отметил он, а я никак не мог убрать с лица счастливую улыбку. — Тебя можно поздравить? — Я тебе ничего не говорил, — отмахнулся, выставляя руки ладонями вперед. — А ты чего это пожаловал третьего января? У вас же выходные. — Да чего мне дома делать? Скучно, вот решил прогуляться до офиса. Знаю же, что ты здесь. — Ладно тебе, давай серьезно, — отмахнулся я, зная, что Мишка просто так сотрясать воздух не будет. — А если серьезно, звонил Леонидов вчера. Говорит, тебе не дозвонился, ты в интернет не выходил с прошлого года. — Некогда было. А что случилось? Новости какие-то? — Новости, Игнат. Успокоиться он не может. Помнишь, картина, номер телефона и наркота? — И что? Есть результат? — Есть. Ты даже представить не можешь какой. Этот номер принадлежит сестре Николлеты. — Николлеты? — удивился я, не припоминая, чтобы у нее была сестра. — Да, Татьяне. Тебе о чем-то говорит это имя? Я задумчиво потер подбородок, не понимая откуда у Моретти родственница с русским именем. — Я что-то совсем ничего не понимаю. — Друг, там такие тайны, что, может, за Оливию сейчас стоит порадоваться, что с ее муженьком все так произошло. Неизвестно, чем бы все это закончилось, будь он жив. Я как-то задумчиво посмотрел на друга, а с моего лица улыбку как ветром сдуло. Мне не нравился его тон, и я насторожился, понимая, что скажет он то, что мне не понравится. Поднявшись из кресла, я прошел к бару и плеснул нам виски. Подал один стакан другу, второй держал, крепко сжимая в руке. Стало жарко, и я ослабил узел на галстуке, а затем сделал глоток обжигающего напитка. — Игнат, Оливии нужна защита, и хорошая защита, — предупредительно произнес Миша, а я перевел на него настороженный взгляд, — ей могут еще навредить. Говори! — Татьяна Шираева, двадцать шесть лет, родилась в Киеве. Ее отец Артем Шираев когда-то имел связь с Аллегрой, ныне Моретти, оттуда и получилась Николетта. Я даже присвистнул от удивления. — Да там семейка полна тайна. — Не то слово! Татьяна переправляла наркоту Даниэлю, а тот в свою очередь ее распространял. Ну и сам был любителем побаловаться. — А Николлета тогда чего бегала от полиции? — А она тоже любительница порошка. Да и в последнее время у нее с Даниэлем какие-то терки были. Но меня другое удивило.