Племянница Дейзи Даркер была развитым не по годам ребенком. Но и неспособным выжить в дикой природе брошенным утенком. Тайную историю Дейзи Даркер кто-то должен был рассказать. Но ее сломанное сердце – лишь начало того, что нужно узнать. Семья Дейзи Даркер лгала слишком много лет напролет. Свои последние часы перед смертью они провели, получая свое. Должно быть, бабушка писала это, когда упала. – Зачем ей писать такие ужасные вещи о нас? – спрашивает Лили. Роуз и Конор таращатся на поэму, но у них нет ответа на вопрос. Никто из нас не знает, что сказать или сделать. Лили, которой всегда неуютно в тишине, снова заполняет ее своим голосом. – Я только что поняла, что это Хэллоуин, – говорит она со слабой улыбкой. – Может, это какой-то розыгрыш? Это правда, бабушке всегда нравилось разыгрывать нас в Хэллоуин. Он был ее любимой ночью в году по ряду причин. Она верила в древние кельтские истоки празднования и напоминала нам о них каждый год на свой день рождения. Кельты, жившие в Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльсе больше двух тысяч лет назад, верили, что тридцать первого октября открывается портал между мертвыми и живыми, позволяя большинству душ вернуться на землю. Бабушка всегда верила в призраков, но считала, что они ходят среди нас только в это время года. – Помните, когда бабушка учила нас играть в «кошелек или жизнь»? Зажигала кучу свечей, пугала нас своими страшными историями? – говорит Лили, словно ожидая, что бабушка сядет и рассмеется над нашей наивностью. – Это не розыгрыш, – говорит Роуз, вытирая редкую слезу со щеки. – Она мертва. Бабуля Бабуля Дейзи Даркер хоть старше, но не мудрее их. От ее завещания всех замутило, этим смерть она себе заслужила. Бабуля говорила, свою семью она любила, но так бывало не всегда. Старуха таила горечь и злость, о чем не догадывались они никогда. Она хотела, чтоб сын ее родился девочкой или не рождался вообще. Сначала внучки вернули надежду, но вскоре она оказалась на дне. Первая слишком умна, вторая слишком глупа, на третью надежды она возложила. Но ребенок родился со сломанным сердцем, а справиться с этим ей было не под силу. Бабуля жила с одной лишь собакой, в сетях одиночества. И смерти приближения опасалась из-за давнего пророчества. Как время пришло, никто не знал, кого винить, когда нашли ее с головой разбитой. Было сложно скорбеть по такой злой карге; но кто-то был рад найти ее убитой. Десять 31-е октября 00:15 – меньше шести часов до отлива – Кто ее нашел? – спрашивает Роуз, оглядывая всех, пока не останавливается на Трикси. – Это была ты? – Роуз лучше умеет общаться с животными, чем с детьми, и Трикси снова разражается слезами. Она выглядит такой маленькой и ранимой в своей розовой пижаме. Меня охватывает непреодолимое желание обнять ее, когда она снимает очки и вытирает другой рукой слезы. – Можешь рассказать, что случилось? – спрашивая Роуз, меняя тон, и Трикси пытается отвечать между всхлипываниями. – Я спустилась за стаканом воды. Бабуля была… на полу. Когда я ее потрогала… она была холодной. Когда я ее позвала… она не ответила. – Ее опять охватывают рыдания. – Нам нужно вызвать полицию, – говорит Конор. – На кой черт? – спрашивает Лили. – И так очевидно, что случилось. – Неужели? – парирует он. – Да. Стул опрокинулся. Она явно стояла на нем, когда писала свои чокнутые стишки на доске, должно быть, она поскользнулась. – Не думаю, что в этом можно быть уверенными, – отвечает Конор. – Ну, я знаю, что ты репортер, а не детектив, и тебя вообще никто не спрашивал, – говорит Лили. – Это семейное дело. Ты не член семьи и я даже не понимаю, что ты здесь делаешь. – Это грубо даже для нее. – В данный момент я раздумываю, почему небезразличная мне пожилая женщина лежит на полу выглядя, словно кто-то проломил ей голову тупым предметом. – Он поворачивается к Роуз. – А ты что думаешь? Она разглядывает кухонную плитку, будто не может посмотреть ему в глаза. – Я думаю, что бабушка только что умерла и я очень расстроена. Уверена, и вы тоже. Как сказала Лили, я ветеринар, а не врач. – Теперь она сверлит его взглядом, и, видя выражение ее лица, я рада, что я не Конор. – Сейчас не время для твоих теорий заговора или безумных обвинений. Бабушка всегда была добра к тебе; приняла тебя в свой дом и нашу семью. Попытайся проявить немного уважения и сочувствия, если ты не забыл, как это делать.