Эдди кивнул. Многое, связанное с этим походом к Башне, он не понимал, но кое-что знал безо всяких объяснений. К примеру, дом на Тэтлбек-лейн, откуда, судя по всему, и появлялись в этом мире приходящие, Джон Каллем назвал «Сара-Хохотушка». Эдди же не сомневался, что на щите-указателе, у которого начиналась подъездная дорожка к этому дому, будет стоять число 19. Он поднял голову и увидел, как черные облака плывут над озером Кезар на запад, к Белым горам… которые, и тут сомнений быть не могло, в мире, расположенном не так уж далеко от этого, назывались Дискордией… и вдоль Тропы Луча. Всегда вдоль Тропы Луча. — Так что ты предлагаешь, Джон? Каллем мотнул головой в сторону щита с надписью «БЕКХАРДТ». — Я присматриваю за домом Дика Бекхарда с конца пятидесятых. Чертовски милый человек. Сейчас он в Вашингтоне, что-то делает в администрации Картера, — Ка-а-а-ртра-а. — У меня есть ключ. Думаю, мы можем поехать туда. Там тепло и сухо, а здесь, думаю, скоро станет холодно и мокро. Вы, парни, сможете рассказать мне свою историю, я — ее выслушать, слушатель я превосходный, а потом мы все поедем к «Саре». Я… ну, я просто никогда… — он покачал головой, вынул трубку изо рта, посмотрел на них с искренним изумлением. — Говорю вам, никогда не видел ничего подобного. И знаете что, я даже не знал, как мне на это смотреть. — Хорошо, — кивнул Роланд. — Мы все поедем на твоем картомобиле, если ты не возражаешь. — Меня это устроит, — кивнул Джон и полез на заднее сидение. 3 Коттедж Дика Бекхардта находился в полумиле от дороги, со стенами из сосновых бревен, теплый, уютный. В гостиной стояла пузатая печь, на полу лежал плетеный ковер. Выходящую на запад стену целиком сделали из стекла, и Эдди не устоял перед тем, чтобы на несколько мгновений замереть около нее, несмотря на срочность их дела. Озеро, цвета эбонита, просто пугало. «Как глаз зомби», — подумал он, понятия не имея, откуда взялась такая мысль. У него возникла идея, что, подуй ветер (а он бы обязательно подул, если б пошел дождь), белые барашки побежали бы по поверхности и, конечно, смотреть на озеро стало бы куда как приятнее. Пропало бы ощущение, что не только ты смотришь на озеро, но и что-то смотрит на тебя. Джон Каллем сел за стол Дика Бекхардта из полированной сосны, снял бейсболку, сжал пальцами правой руку. Обвел Роланда и Эдди ставшим серьезным взглядом. — Мы знаем друг друга чертовски хорошо для тех, кто знаком не так уж и давно. Вы со мной согласны? Оба кивнули. Эдди все ждал, что поднимется ветер, но мир по-прежнему задерживал дыхание. И Эдди мог поспорить на что угодно, что гроза будет жуткая. — Люди так хорошо узнают друг друга в армии, — продолжил Джон Каллем. — На войне, в армии. Так, наверное, всегда, насколько я понимаю, если ситуация критическая. — Да, — согласился Роланд. — «Под огнем люди сближаются», — так мы говорим. — Правда? Я знаю, вам нужно многое мне сказать, но, прежде чем вы начнете, я бы хотел кое о чем сказать вам. И я готов поцеловать свинью, если вам не понравятся мой рассказ. — Какой? — спросил Эдди. — Пару часов тому назад окружной шериф Элдон Ройстер, посадил за решетку четырех мужчин, арестованных в Оберне. Похоже, они пытались прошмыгнуть мимо полицейского блокпоста на лесной дороге, вот и нарвались на неприятности, — Джон вернул трубку в рот, достал спичку из нагрудного кармана, прижал ноготь большого пальца к головке. — Они пытались уехать из округа втихаря, потому что везли с собой много оружия, — много оружия. — Автоматы, гранаты, что-то крупнокалиберное, модели С-4. Одного из этих парней вы вроде бы упоминали… Джек Андолини? — и вот тут он зажег спичку. Эдди плюхнулся на один из стульев сэя Бекхардта, откинул голову и загоготал, глядя в потолок. Роланд, отметил, что никто не умел смеяться, как Эдди Дин. С того самого момента, как Катберт Оллгуд шагнул в пустошь. Красавчик Джек Андолини сидит в окружной кутузке штата Мэн! — Обваляйте меня в сахарной пудре и обзовите гребаным пончиком! Если бы мой брат Генри был жив и мог увидеть это собственными глазами! Но тут до Эдди дошло, что его брат Генри в этот самый момент, скорее всего, жив, во всяком случае, один из Генри. При условии, что братья Дин существовали в этом мире. — Ага, думал, вам понравится, — Джон поднес огонек быстро чернеющей спички к трубке. Ему это тоже нравилось. Он так широко улыбался, что никак не мог раскурить трубку. — Ну и ну, — Эдди вытирал катящиеся из глаз слезы. — Для меня это событие дня. Чего там, года! — Я хочу сказать вам и кое-что еще, но это мы оставим на потом, — табак, наконец, занялся, и Джон откинулся на спинку стула, глядя на двух необычных странников, которых повстречал в этот день. — А сейчас я хотел бы выслушать вашу историю. И узнать, чего вы от меня хотите. — Сколько тебе лет, Джон? — спросил Роланд. — Я не так стар, чтобы стоять одной ногой в могиле, — ответил Джон, с прохладцей в голосе. — А как насчет тебя, приятель? Сколько раз ты обернулся вместе с шариком? Роланд ему улыбнулся, как бы говоря: «Намек понял, давай сменим тему». — Эдди будет говорить за нас обоих, — сказал он. Так они решили по дороге из Бриджтона. — Моя история слишком длинная. — Если ты так говоришь, — пожал плечами Джон. — Говорю, — кивнул Роланд. — Пусть Эдди расскажет тебе всю историю, сколько бы на это ни ушло времени, потом мы оба скажем, что нам от тебя нужно, и, если ты согласишься, он даст тебе одну вещь, чтобы ты передал ее человеку, которого зовут Мозес Карвер… а я дам тебе другую. Каллем обдумал его слова, кивнул. Повернулся к Эдди. Тот глубоко вдохнул. — Прежде всего, вы должны узнать о том, что я встретил человека, который сидит рядом со мной, во время перелета из Нассау, Багамские острова, в аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке. Я тогда сидел на героине, как и мой брат. И перевозил кокаин. — И когда это было, сынок? — полюбопытствовал Джен Каллем. — Летом 1987 года. Они увидели на лице Каллема изумление, но ни тени сомнения в том, что он поверил Эдди. — Так вы пришли из будущего! Господи! — он наклонился вперед, в табачный дым. — Сынок, рассказывай свою историю. И не пропускай ни слова. 4 На это у Эдди ушло полтора часа, и лишь потому, что ради краткости он опускал часть происшедшего с ними. Гроза все не начиналась, и при этом не уходила. Над домом Дика Бекхардта иногда погромыхивало, а иной раз гремело с такой силой, что они подпрыгивали. Молнии били по центру узкого озера, которое лежало под ними, на мгновение-другое освещая окрестности, окрашивая их в нежно-лиловый цвет. Однажды поднялся ветер, зашумел кронами деревьев, и Эдди подумал: «Теперь начнется, точно начнется», — но гроза не началась. И при этом и не думала уходить, нависла над ними, как меч на самой тонкой из ниточек, заставив Эдди подумать о долгой, странной беременности Сюзанны, теперь оставшейся в прошлом. Где-то в семь часов отключилось электричество, и Джон некоторое время рылся в ящиках кухонных шкафов в поисках свечей, а Эдди продолжал рассказывать, о стариках из Речного перекрестка, о безумцах из Луда, о запуганных жителях Калья Брин Стерджис, городка, где они встретили бывшего священника, который вроде бы сошел со страниц книги. Джон поставил свечи на стол, вместе с крекерами, сыром и бутылкой ледяного чая «Ред Зингер“. Рассказал Эдди и о визите к Стивену Кингу, о том, как стрелок загипнотизировал писателя и приказал забыть об их появлении, как на короткое время они увидели Сюзанну, как решили позвонить Джону Каллему, потому что, по словам Роланда, в этой части мира позвонить они могли только ему. Когда Эдди замолчал, Роланд рассказал, как по пути к Тэтлбек-лейн они встретили Чевена из Чайвена. Стрелок положил серебряный крестик, который показывал Чевину, на стол рядом с тарелкой сыра, и Джон провел толстым ногтем большого пальца по звеньям тоненькой цепочки. А потом, и надолго, повисла тишина. И когда Эдди более не мог ее слушать, он спросил старого сторожа, многому ли из рассказанного он поверил. — Всему, — без малейшего колебания ответил Джон. — Так вы хотите позаботиться о той розе в Нью-Йорке, не так ли? — Да, — кивнул Роланд. — Потому что она оберегает Луч, тогда как большинство остальных уничтожили эти, как вы их там называете, телепаты-разрушители, — Эдди поразился, как легко и быстро Каллем ухватил самую суть, но, возможно удивляться не стоило. «Свежим глазом все видно лучше», — любила говорить Сюзанна. А Каллем определенно относился к тем, кого седые Луда назвали бы «умником». — Да, — ответил Роланд, — ты говоришь правильно. — Роза оберегает один Луч. Стивен Кинг — другой. По крайней мере, вы так думаете. — За ним надо приглядывать, Джон, — вставил Эдди. Помимо всего прочего, у него много вредных привычек. А мы, покинув 1977 год этого мира, больше никогда не сможем вернуться сюда и проверить, как он. — Кинг не существует ни в одном из других миров? — спросил Джон. — Практически наверняка — нет, — ответил Роланд. — Даже если и существует, — добавил Эдди, — что он там делает, не имеет ровно никакого значения. Этот мир — ключевой. Этот, и тот, из которого пришел Роланд. Эти два мира — близнецы. Он посмотрел на Роланда, ожидая подтверждения. Роланд кивнул и зажег последнюю сигарету, из тех, что ранее дал ему Джон. — Думаю, я смогу приглядывать за Кингом, — сказал Джон. — И ему знать об этом не обязательно. При условии, что я вернусь после того дела, по которому вы посылаете меня в Нью-Йорк. Я представляю себе, что это за дело, но, может, вы расскажете подробнее, — из заднего кармана джинсов достал потрепанный блокнотик с зеленой обложкой. Пролистал практически весь, но нашел чистый листок, из нагрудного кармана выудил карандаш, послюнявил конец (Эдди едва не передернуло), и выжидающе посмотрел на них, как смотрит на учителя любой ученик средней школы в первый учебный день. — А теперь, дорогие мои, почему бы вам не рассказать вашему дядюшке Джону все остальное? 5 На этот раз говорил, по большей части, Роланд, и хотя сказать ему надо было гораздо меньше, он уложился лишь в полчаса, ибо говорил медленно, часто обращаясь к Эдди, чтобы тот помог ему со словом или фразой. Эдди уже познакомился с убийцей и дипломатом, которые жили в Роланде из Гилеада, а теперь вот столкнулся с послом, от которого требовалось правильно донести каждое слово. За окном гроза все не начиналась, но и не уходила. Наконец, стрелок откинулся на спинку стула. В желтом свете свечей лицо его выглядело совсем древним и при этом красивым. Эдди впервые заподозрил, что со здоровьем у Роланда проблемы более серьезные, и они не ограничивались одной лишь болезнью, которую Розалита Мунос называла сухой скрут. Роланд терял вес, темные мешки под глазами шептали о тяжелой болезни. Он залпом выпил стакан красного чая и спросил: «Ты понял, что я тебе сказал?» — Ага, — не более того. — Ты хорошо все понял, не так ли? — настаивал Роланд. — Нет вопросов? — Думаю, что нет. — Тогда перескажи нам все. Своим корявым почерком Джон заполнил два листка. Теперь просмотрел их, кивнул себе пару раз. Откашлялся и убрал блокнотик в карман. «Он, возможно, и живет в захолустье, но далеко не глуп, — подумал Эдди. — И наша встреча с ним — никакая не случайность; просто у ка выдался очень хороший день». — Поехать в Нью-Йорк, — начал Джон. — Найти этого Эрона Дипно. Подружиться с ним. Убедить Дипно, что оберегать розу на пустыре — почти что самая важная работа в этом мире.