Алан удивленно приподнял брови. — Прошу прощения? Тэд улыбнулся одними уголками губ. — Не стану утверждать, что у вас был составлен полностью проработанный сценарий, но какая-то версия… в общих чертах… была наверняка. Если бы вдруг оказалось, что у меня есть брат-близнец, можно было бы предположить, что на той вечеринке гостей встречал он. А я бы спокойно поехал в Касл-Рок, убил бы Гомера Гамиша и налепил бы своих отпечатков пальцев по всему его автомобилю. Но и это еще не все. Пока мой брат-близнец спит с моей женой и делает за меня все дела, я так же спокойно еду в машине Гомера до той зоны отдыха в Коннектикуте, там угоняю другую машину, еду в Нью-Йорк, бросаю и эту машину, сажусь на поезд или в самолет до Вашингтона. По прибытии в Вашингтон я по-быстрому грохаю Клоусона, мчусь обратно в Ладлоу, отсылаю братца домой, и мы все живем дальше, каждый своей жизнью. Все трое, если предположить, что Лиз в этом тоже принимала участие. Лиз изумленно уставилась на него, а потом рассмеялась. Смеялась она недолго, но от души. В ее смехе не было ничего деланного и натужного, но все равно это был невеселый смех — смех человека, который расхохотался от удивления, а не от радости. Алан тоже смотрел на Тэда с неподдельным изумлением. Близнецы на мгновение перестали катать большой желтый мяч, рассмеялись над мамой — или, может быть, вместе с ней — и снова вернулись к своему занятию. — Тэд, это ужасно, — произнесла Лиз, отсмеявшись. — Может быть, — согласился он. — Прошу прощения, если так. — Лихо закручено, — сказал Алан. — Со знанием дела. Тэд улыбнулся ему. — Как я понимаю, вы не фанат покойного Джорджа Старка? — Честно признаюсь, нет. Но у нас есть констебль, Норрис Риджуик. Вот он — да. Он мог бы мне объяснить, чем все так восторгаются. — В общем, Старк знал, на чем строится детективный роман. У него, правда, не доходило до такой откровенной Агаты Кристи, как я сейчас изложил, но это не значит, что я не могу мыслить в том же ключе, если настроюсь. Признайтесь, шериф… вы что-то подобное предполагали или нет? Если нет, тогда я действительно должен извиниться перед женой. Алан надолго задумался, улыбаясь своим мыслям. Наконец он сказал: — Может быть, что-то и предполагал. Не то чтобы всерьез и не совсем так, но вам не надо извиняться перед супругой. После сегодняшнего утра я готов рассмотреть все возможности, даже самые невероятные. — С учетом сложившейся ситуации. — С учетом сложившейся ситуации, да. Тэд опять улыбнулся. — Я родился в Бергенфилде, штат Нью-Джерси, шериф. Если не верите мне на слово, можете проверить регистрационные книги, нет ли у меня брата-близнеца, о котором я напрочь забыл. Алан покачал головой и отпил еще пива. — Это была идиотская мысль, и я себя чувствую идиотом. Впрочем, к этому я уже понемногу привыкаю. Я себя чувствую идиотом еще с утра, когда вы сказали про ваших гостей. Кстати, мы их опросили. Они все подтвердили. — Конечно, они подтвердили. — Голос Лиз прозвучал немного резко. — И поскольку у вас все равно нет брата-близнеца, эту тему можно закрыть. — На секунду допустим, — сказал Тэд, — пусть это и полный бред, что все действительно было, как я расписал. Складная получилась бы выдумка… если бы не одно «но». — Какое именно? — спросил Алан. — Отпечатки пальцев. Как-то странно выходит: я тут устроил целое представление, подрядил человека, который выглядит точно как я, чтобы он обеспечил мне алиби здесь… а потом сам же все и испоганил, оставив свои отпечатки пальцев повсюду на месте убийства. С чего бы мне так проколоться? — Готова поспорить, что вы и вправду проверите регистрационные книги. Да, шериф? — спросила Лиз. — Главное правило следственной процедуры гласит, — флегматично проговорил Алан, — бей, пока не добьешь до конца. Но я уже знаю, что найду в этих книгах, если возьмусь проверять. — Он помолчал и добавил: — И дело не только в той вечеринке. Вы производите впечатление человека, который говорит правду, мистер Бомонт. У меня большой опыт, я вижу разницу. Как человек, много лет прослуживший в полиции, могу со всей ответственностью заявить, что на свете очень мало хороших лжецов. Может, они появляются время от времени в тех детективных романах, о которых вы говорили, но в реальной жизни такие люди встречаются крайне редко. — Так зачем оставлять отпечатки пальцев? — продолжал Тэд. — Вот что меня интересует. Судя по вашим рассказам, там явно работал не дилетант. А вам не приходило в голову, что само качество отпечатков уже наводит на подозрения? Вы говорили о белых пятнах в дактилоскопии. Я кое-что знаю об отпечатках пальцев. Узнал, когда собирал материалы для книг Старка. Хотя, честно скажу, в этом смысле я очень ленивый — гораздо проще сидеть за машинкой и выдумывать всякие небылицы. Но разве не полагается, чтобы имелось определенное количество совпадений в сравнении отпечатков, прежде чем отпечатки можно будет рассматривать как улики? — В Мэне таких совпадений должно быть шесть, — сказал Алан. — Чтобы отпечатки признали уликой, надо представить шесть совпадений. — А разве не верно, что в большинстве случаев у полиции есть только пол-отпечатка, или четверть отпечатка, или вообще смазанное пятно с парой дуг и петелек? — Все верно. В реальной жизни преступников не сажают, исходя только из улик по отпечаткам пальцев. — Тем не менее отпечаток на зеркале заднего вида был, как вы говорили, таким же четким, как отпечатки, снимаемые в полицейском участке. А отпечаток на жевательной резинке был точно как слепок. Тут поневоле задумаешься… Как будто их там специально оставили, чтобы вы их нашли. — Мы тоже об этом подумали. Вернее, не просто подумали, а сломали себе всю голову. В этом деле была одна очень большая странность. Убийство Клоусона обставлено в классическом стиле гангстеров, расправляющихся с трепачом: язык вырезан, пенис жертвы во рту, море крови, море боли, однако в доме никто не услышал ни звука. Но если тут поработал профессионал, то как получилось, что по всей квартире остались отпечатки пальцев мистера Бомонта? Может ли что-то, что выглядит как откровенная подстава, не быть подставой? Нет, если, конечно, кто-то не придумал уж совсем новую хитрость. А пока что, по мнению Алана Пэнгборна, старое правило еще остается в силе: если кто-то ходит, как утка, крякает, как утка, и плавает, как утка, то это скорее всего и есть утка. — Можно ли как-то сфабриковать отпечатки пальцев? — спросил Тэд. — Вы не только пишете книги, но и читаете мысли, мистер Бомонт? — Пишу книги, читаю мысли, согласен на любую авантюру, кроме голодовки. Алан как раз отхлебнул пива — и от смеха чуть было не выплюнул его на ковер, но сумел проглотить то, что было во рту, хотя несколько пенных струек все-таки вырвались и потекли у него по шее. Он закашлялся. Лиз поднялась, подошла к нему и пару раз сильно ударила по спине. Наверное, это странно выглядело со стороны, но Лиз не видела ничего странного; жизнь с двумя малышами подготовила ее ко всему. Уильям и Уэнди забыли про мячик и уставились на происходящее. Уильям рассмеялся. Уэнди тут же последовала его примеру. Из-за этого Алану почему-то стало еще смешнее. Тэд тоже расхохотался. Рассмеялась и Лиз, все еще колотя Алана по спине. — Со мной все в порядке, — выдавил Алан, кашляя и смеясь. — Правда. Лиз стукнула его в последний раз. Из горлышка бутылки, которую Алан держал в руках, вырвался гейзер пены. Пена обрушилась прямо ему на ширинку. — Ничего, — сказал Тэд. — Подгузников у нас много. Они снова расхохотались, и в какой-то момент между тем, как Алан Пэнгборн начал кашлять, и тем, как он наконец отсмеялся, все трое стали друзьями, пусть только на время. 5 — Насколько я знаю, сфабриковать отпечатки пальцев нельзя, — возобновил разговор шериф. К тому времени он уже приступил ко второй бутылке, а конфузное пятно на штанах начало подсыхать. Близнецы заснули прямо в манеже, Лиз ушла в ванную. — Конечно, мы все еще проверяем, потому что до сегодняшнего утра у нас не было причин заподозрить, что в данном случае может быть что-то подобное. Я знаю, однажды такое пытались сделать; похититель снял отпечатки пальцев у своего пленника перед тем, как его прикончить… вырезал по ним штампы и отпечатал на тонкой пластиковой пленке. Потом прилепил эту пленку себе на пальцы и пытался оставить эти отпечатки по всему дачному домику жертвы, чтобы полиция подумала, что похищение было мистификацией и что парень жив и здоров. — Но у него ничего не вышло? — У полиции были прекрасные отпечатки, — сказал Алан. — Отпечатки преступника. Из-за кожного жира пленка на пальцах разгладилась вместе с фальшивыми отпечатками, а поскольку пленка была очень тонкой и восприимчивой даже к микроскопическому рельефу, то отпечатки преступник оставил свои. — Возможно, другой материал… — Все может быть. Тот случай произошел в середине пятидесятых, и с тех пор, надо думать, были изобретены сотни видов новых полимерных пластмасс. Однако на данный момент мы знаем, что криминалистике не известно ни единого случая успешной подделки отпечатков пальцев. И думаю, в ближайшее время ничего не изменится. Лиз вернулась в гостиную, села в кресло, подобрав под себя ноги, как кошка, и прикрыла лодыжки подолом юбки. Тэд невольно залюбовался женой. Движение, исполненное невероятной грации, казалось каким-то неподвластным времени. — Но в этом деле есть и другие факторы, Тэд. Супруги быстро переглянулись, когда Алан обратился к Тэду по имени. Шериф этого не заметил. Он достал из кармана потертый блокнот и смотрел на одну из страниц. — Вы курите? — спросил он, поднимая взгляд. — Нет. — Он бросил семь лет назад, — уточнила Лиз. — Было трудно, но он справился. — Кто-то из критиков написал, что мир станет лучше, если я тихо сдохну, вот я и решил жить подольше, — добавил Тэд. — А почему вы спросили? — Стало быть, вы курили. — Да. — «Пэлл-Мэлл»? Тэд собирался отхлебнуть пепси, но его рука застыла, не донеся банку до рта. — Откуда вы знаете? — У вас вторая группа крови, отрицательный резус? — Кажется, я начинаю понимать, почему вы пришли арестовывать меня сегодня утром, — сказал Тэд. — Если бы у меня не было алиби, я бы сейчас сидел в камере предварительного заключения, да? — Надо думать. — Вы могли узнать его группу крови из армейского личного дела, — сказала Лиз. — Как я понимаю, оттуда же поступили и образцы отпечатков пальцев. — Но не информация о том, что я курил «Пэлл-Мэлл» пятнадцать лет, — заметил Тэд. — Насколько я знаю, подобные сведения в личные дела не заносят.