«Кто? Что? Как? Я?» — Кто бы говорил! Ты был готов убить Уильяма, мужчину, который тебе нужен, для получения короны. Его ноздри вздулись. — Это правда. Постойте. Он только что признался в том, что ревнует? — Я сказал себе, что буду держаться подальше, — продолжал он, — что буду избегать контакта, но вот я здесь, всего несколько часов спустя, готовый справиться с осложнениями и последствиями. Как ты думаешь, что это говорит обо мне, детка? Нет, помолчи. Не отвечай. Я сам скажу тебе. Когда весь её мир, казалось, повернулся вокруг своей оси, он обхватил свой пах и проскрежетал: — Я хочу только тебя. Глава 23 Слова Пьюка эхом отозвались в голове Джиллиан. «Избегать контакта» — вот так он о ней думал? Как о контакте? «Помолчи»… как он посмел отдать такой приказ! «Только тебя»… её колени задрожали. Потом он напрягся, и ей захотелось закричать, потому что она знала, что будет дальше. Он заморозит чувства. — Если ты прямо сейчас превратишься в ледяного человека, следующую твою еду я отравлю, — сказала она. Выглядя отстранено, он приподнял бровь. — Продолжай вести себя как мегера, и я охотно съем её. Мегера? Да как он посмел?! Джиллиан подошла ближе, уверенная, что стала бомбой с быстрым обратным отсчетом. Но так как их взгляды по-прежнему были прикованы друг к другу и соревновались, никто не желал отводить глаза, её вдохи превратились в его выдохи, и она поняла, что они дышат воздухом друг друга. Гнев перешел в возбуждение. Дрожь разрушила её попытку казаться невозмутимой. Дрожь и её постоянно твердеющие соски. Вероятно, лихорадка страсти окрасила и её кожу. Так много времени прошло без его прикосновений. Она нуждалась в них. Словно прочитав её мысли (и более чем обрадовавшись), он начал действовать. Двигаясь слишком быстро, чтобы проследить, он схватил её за бедра, прижал к стене и прижал ладони к вискам. Когда его большое тело заключило её в клетку, мужской запах окутал её, и она почувствовала, как её веки отяжелели. Казалось, его член увеличивался на глазах. Внезапно Пьюк стал больше, сильнее. Вены вздулись, как будто он едва мог сдерживаться — как будто агрессия наполнила его до краёв. Взгляд, который он на неё бросил — был полон желания. — Что ты собираешься делать? — спросила она, и в её голосе прозвучало нетерпение. Уже слишком заведена, чтобы беспокоиться. — Я возьму тебя там, где хочу. Что ж, слава богу. Ей нравилось, что он её хотел. — Значит, ты действительно меня хочешь? Ты не превратился в ледяного человека? — Думаю, зверь у меня между ног отвечает на оба вопроса, детка. Уголки её губ приподнялись. — Король апатии только что пошутил? — Он просто сказал правду. — Играя с кончиками её волос, он щекотал кожу. — Я использовал лёд, чтобы демон не наказал меня. Теперь я делаю это, чтобы защитить нас всех. Ты должна быть благодарна за это. Если бы я сделал хотя бы половину того, что представляю… «Использовал лёд», — так он сказал. Пьюк действительно заморозил свои эмоции? Как? Магией? — Какое наказание? — Слабость, о которой он однажды упомянул? — И защитить нас всех от чего? — спросила она, потом до неё дошли остальные слова, и она вздрогнула. Что он хотел с ней сделать? Он прищурился и застыл. Хорошо. Он мог хранить свои секреты. Пока. — Но иногда ты оттаивал. Я видела это. Пьюк кивнул. — Лёд не тает сам по себе. Мне нужен внешний источник, чтобы ощутить что-то жгучее. Например, ярость. — Или желание. Отчаянно нуждаясь в контакте с ним и желая оценить степень его возбуждения, она положила руку ему на сердце. Кожа была горячей, словно расплавленное золото, разлитое по граниту. Сердце быстро билась. «Его желание совпадает с моим». Это знание придало ей силы. Он взял её за запястье и поднял руку над головой. — Прикосновение к татуировке птицы… — Запрещено. — Да, она помнила. — Но почему? — Потому что я так сказал. Логично. Опять же, пока. Позже… — Вдруг однажды ты совсем перестанешь чувствовать и останешься ледяным человеком? — Я часто задавался тем же вопросом, но сейчас не могу представить, что когда-нибудь снова окажусь в глубокой заморозке. — Он потёрся кончиком носа о её нос. — Ты больше не боишься близости. — Нет. — Сколько сил понадобилось для преодоления прошлых травм. Сколько сил тебе нужно. Я восхищаюсь тобой, девочка. Эти слова… Застонав, она начала тереться о его массивную длину. — Итак, мы в нужном месте, воин, и ты испытываешь передо мной благоговейный трепет. Что собираешься со мной делать? — Как она нашла в себе силы говорить, непонятно. Желала большего. Нуждалась. Он зашипел, сжав её запястье. — Я собираюсь взять тебя. Но все равно отпущу в один прекрасный день. Эти слова были обещанием или предупреждением? Он надеялся напугать её или соблазнить? «Эй, детка, тебе не нужно беспокоиться о том, что я стану преследовать тебя, потому что тоже собираюсь уйти как можно быстрее». — Неправильно. Это я возьму тебя, — сказала она, — и в один прекрасный день отпущу. «Меня не будут использовать и оскорблять. Это я поматрошу и брошу». Что-то тёмное и первобытное отразилось на его лице. — Ты моя. Скажи это. Он мог бы выбить признание, но хватит ли сил? — Я… — она заколебалась, давая предвкушению шанс укрепиться в нём, — своя собственная. Был ли этот хриплый, наркотический тон действительно её? Ну, почему нет? Джиллиан хотела этого мужчину веками. И вот он здесь, и она может его заполучить. Они были так близко, что практически касались друг друга. Так близко, что она могла чувствовать потоки страсти, бегущие по его коже. Каждый раз, когда она вдыхала, её соски касались его груди, вызывая жар и трение. Каждый раз, когда она выдыхала, её бедра выгибались сами по себе, ища большего контакта, большего трения. Пьюк обхватил её лицо ладонью, большой палец лег на одну щеку, остальные — на вторую. Агрессивная хватка, и все же она не боялась. — Если ты и не скажешь мне, что ты моя, то покажешь. Не дожидаясь её ответа, он отпустил её руку, которую держал над головой, чтобы сжать задницу Джиллиан — захватывая как можно больше — и в то же время наклонился, чтобы завладеть её ртом. Это было не простое исследование, а жёсткое требование. Метка собственности, не похожая ни на что, испытываемое ею прежде. Между чувственными набегами его языка, он гладил пульс, трепещущий у основания её горла. «Так долго ждала этого». Сладость его вкуса сводила с ума. Он был наркотиком. Её наркотиком. Весь мужской жар и твердость ошеломляли. Тихое хныканье вырвалось из неё, когда она обняла и потерлась об него снова и снова, не в силах остановить движение. Каждое новое прикосновение к его члену делало её горячее, влажнее. «Больше. Мне нужно больше». Пятьсот лет разочарований превратили её в распутницу. Или, может быть, эта честь оказана Пьюку?