– Тише! Камены насупились. – Не ругайтесь, – попросила принцесса и погладила Аристарха по лбу, – мне же тут не дадут спокойно учиться, если я скажу, кто я. – Это да, – пробормотал еще насупленный Аристарх. – Вот ведь диво. – А папка-то у тебя кто? – заорал Ипполит, воспользовавшись тем, что коридор на время опустел. – Что там вторым тоном-то полыхает? – Что полыхает? – удивилась Алина. – Так ведь… – Полик! – рявкнул Аристарх. – Глаза настрой! Полыхает там у него! Принцесса с подозрением смотрела на друзей. – Ты иди, покушай, малышка, – льстиво проговорил Аристарх. – Восстанови силы. Выпил всё аспид этот. – Что вы там увидели? – Алина не обратила на его слова внимания. – Полик! – предупреждающим тоном рявкнул Аристарх. – Да ничего, – заныл Ипполит, – старенький я, показалось мне. – Что показалось? – не отступала Алинка с похвальной въедливостью, и, будь у камена ноги, он бы предпочел сбежать. Но ног не было, и он решил сделать вид, что заснул. Захрапел очень натурально, даже рот приоткрыл. Принцесса покачала головой и повернулась к Аристарху, вопросительно подняв брови. – Что ж ты дотошная такая, – пробурчал хранитель университета. – У тебя в ауре не только красные родовые знаки видны. – А какие? – Да разные, – протянул Аристарх, – сколько твоих предков из разных домов жен-мужей брали? Вот и отсвечивают. Алина с сомнением глядела на него, он отвечал честным взглядом. – Булочки сегодня вкусные-е-е, – напомнил камен, – и кавалер там твой уже сидит, место греет. Он хоть и громадный, но правильный, не то что злодеи всякие. Так что беги, радуй великана своего. Принцесса вздохнула и побрела в сторону столовой. В коридоре некоторое время висело молчание. И хорошо, что не слышала она последующий разговор. – Да уж, – пробормотал открывший глаза Ипполит, – что делается-то, Арик, что делается-то! И прятать ведь не умеет еще… – Оно само получится, болтун ты эдакий, – беззлобно пожурил его каменный коллега. – Да я думал, она знает, – попытался оправдаться старый хранитель. – Папка-то непростой. – Папка у ней, – менторским тоном сказал Аристарх, – муж королевы. А ты про темных в консортах слыхал? Вот то-то же. Думалку включай, каменная башка, прежде чем болтать, – сколько раз говорил! Глава 5 Среда, 21 декабря, Бермонт Демьян Бермонт спешно наверстывал дела, накопившиеся в его отсутствие. График оказался жестким, на сантименты времени не было. И если подчиненные и раньше знали, что король сух, требователен и жёсток, то сейчас он часто замечал в их глазах не просто опасение – откровенный страх. Что он сорвется и порвет кого-нибудь. В глаза ему осмеливались смотреть лишь матушка да Свенсен с Леверхофтом – и еще жена Хиля, Тарья, которая, видимо, была абсолютно уверена, что муж ее защитит от кого угодно – и от короля тоже. А еще она его откровенно жалела. И даже когда уехала обратно в их со Свенсеном дом, с пониманием выносила долгое отсутствие мужа, которого излеченный монарх втянул в свой ритм, как и других подчиненных. Он видел этот страх, чувствовал его запах – и усилием воли возвращал себя в прежнее равновесное состояние. А раздражающих элементов было много. В замок Бермонт стали приезжать младшие дети линдморов, а за неимением оных – племянники и внуки. И подавляющее большинство из них составляли юные прекрасные девы. Прибывающих быстро распределяли: прекрасных дев – на помощь замковому лекарю и в королевский госпиталь, в приюты и на уход за стариками Ренсинфорса, молодых людей – в гвардейское подразделение. Там за три-четыре года муштры и общения со взрослыми товарищами мозги встанут на место. Школьников – в королевский пансион на обучение. А младенцами и их матерями занялась леди Редьяла. Демьян не возражал. Боги не дали матушке больше детей, да и внуков теперь она могла не дождаться. И он знал, что она прекрасно понимает: как бы ни были великолепны молоденькие берманки, съезжавшиеся в замок и наполнявшие его призывным юным женским запахом, нет и не будет у него никого кроме Полины. Зато малыши – совсем еще младенцы, не отнятые от материнской груди, и постарше, лепечущие что-то или носящиеся по замку, – очевидно вызывали в ней острое щемящее чувство. Женщины жались к леди Редьяле в поисках защиты от страшного короля, и она даже ожила немного, успевая и решать их вопросы, и проводить время с Полиной, когда сын был занят. Даже начала оборачиваться, хотя давно этого не делала. С того дня, как погиб ее муж, отец Демьяна. – На что они рассчитывают? – хмуро спросил Свенсен после очередного представления прибывших, когда партия заложниц самого цветущего возраста вышла из зала. Вид девы имели откровенно жалкий и испуганный. – Что твое сердце дрогнет от взгляда на этих трясущихся от страха невест, ты забудешь свою медведицу и смягчишь приговор? На что они рассчитывают, король Бермонта осязаемо понял вчера ночью. Он только-только заглянул к себе после неприятного и тяжелого дня, чтобы принять душ. А когда вышел – обнаженный, влажный, взбодрившийся ледяной водой, – обнаружил у кровати стоящую на коленях дочь Ольрена Ровента. Девушка была прикрыта только волосами и голову склонила, как надо, чтобы пробудить в звере желание от покорной самки, и пахло от нее будоражаще – она как раз входила в пору, и пробивались уже нотки крови, щедро замешанные на страхе. – Что тебе нужно? – спросил он, подавляя желание схватить ее за волосы и выкинуть в коридор так, голышом, в назидание другим. Отвернулся, налил из кувшина воды в стакан и выпил – только чтобы успокоиться. – Вы, мой король, – тихо и робко ответила она. Демьян усмехнулся, не поворачиваясь. – За отца пришла просить? Не понявшая, что ей дают возможность уйти, девушка встала и подошла к нему сзади. Прислонилась, потерлась умело – мужчины у нее уже очевидно были. И он едва сдержал рык, сжал стакан рукой с выскользнувшими когтями, вздохнул, чтобы унять красное бешенство, плеснувшее в глаза. – Если вы можете оказать такую милость, господин мой, – сказала она уже уверенней и потянулась поцеловать его в плечо. И тут же взвизгнула, засучила ногами – он рыкнул, развернулся и сжал ей горло. Он не убил ее только потому, что она не подняла глаз и не пискнула даже. Задыхалась, плакала беззвучно, но не смотрела на него – и Демьян медленно разжал пальцы, напоминая себе, что это женщина, а не враг. И даже если ее научили, а не сама по своей глупости решила действовать, не стоит мстить ей за предательство отца. – Одевайся и уходи, – очень ровно и внятно проговорил Бермонт. Подождал, пока несчастная торопливо собрала одежду и выскочила в коридор. Вышел вслед за ней. – Как пропустили? – сухо спросил у охранников, побледневших при виде короля и, видимо, что-то сообразивших. – Она сказала, что от леди Редьялы, – ответил старший. – Виноваты, ваше величество. – После дежурства доложиться Свенсену, пусть определит вам взыскание, – так же ровно сказал король. – Ко мне не пускать никого, кроме матери. Гвардейцы понятливо склонили головы. И он осознал, что его сдержанности опасаются больше, чем гнева. Вернувшись в покои, Демьян распахнул окна, чтобы выветрить навязчивый женский запах, и снова пошел в душ. А потом – во внутренний двор, ночевать рядом с Полиной. Пол окрепла, уже вставала и бродила по лесочку внутреннего двора, но все равно много спала и не откликалась на его зов и уговоры. Мужа она пугалась, тяжело убегала за деревья и пряталась там, и он привык оборачиваться подальше от нее – во второй ипостаси он явно был приятнее жене, чем в человеческой. А она ему была нужна любой. Только живой. Нынешний разговор со Свенсеном всколыхнул в нем воспоминания о прошлом вечере. Подобное стоило пресекать раз и навсегда. – А на что рассчитывают те, кто присылает мне в залог жен с младенцами? – проворчал король, вставая и направляясь к двери – нужно было вернуться в кабинет, оставались еще дела. – Что я тут ясли устрою? – Или что отправишь обратно, – подсказал комендант замка, последовавший за ним. – Не отправлю, – жестко отрезал Бермонт. – Зато сразу видно, кто осознал отцовскую вину, а кто и тут пытается схитрить. Вот что, Свенсен. Чтобы избежать повторного обнаружения в моей спальне готовых на все девиц – поговори с моей гвардией, с неженатыми офицерами. Девушек не обижать, относиться с уважением и присмотреться хорошо: если кто придется по сердцу, отдам в жены. Будем скреплять кланы с гвардией. Привяжем кровью – в следующий раз подумают, против кого идут. Да, Хиль, что с поисками подвески? Их шаги громким эхом разносились по пустому коридору – похоже, придворные начали прятаться от своего короля. – Мы допросили всех колдунов страны, кого смогли найти, – доложил Свенсен. – От ментальной проверки никто из них не отказался, о замыслах Рибера ничего не знают. Но есть зацепки. Несколько человек из темных исчезли почти сразу после свадьбы. Дома пусты, вещи на месте и никаких следов. Ищем, Демьян. Опрашиваем магов в кланах: если кто-то из глав связывался с Рибером, они должны знать. Нам бы линдморов допросить… но как это сейчас сделаешь? Демьян промолчал, кивком отпуская подполковника. Потеря подвески была неприятна. Но еще неприятнее было то, что камень оказался кому-то настолько важен, что его не просто продолжали пытаться выкрасть – ради него принесли в жертву и бермана Эклунда, и колдуна Рибера, и короля Бермонта, который в свою очередь мог бы заразить почти всю верхушку берманских кланов. Подвески ему не хватало – он привык к ее тяжести на шее, к ровной силе, которую она излучала. Правда, сил у него теперь, без подвески, было больше, чем раньше. До свадьбы. И не мог он винить Полину за ее решение. Она себя не пожалела, что ей какой-то камень. Больше всего ему хотелось забрать ее сейчас в загородную резиденцию, в глухой лес. Найти там старую берлогу, в которой он прятался, еще когда был подростком, обернуться и жить с женой под толстым покровом снега, в тишине безлюдных лесов. Носить ей дичь, спать рядом, показывать оленьи и заячьи тропы. Любить ее там, в старых волшебных лесах, помнящих еще лапу Великого Бера и напоенных его силой. И ждать медвежат. Если дети не заставят ее вернуться, то что? Но страну оставить он не мог. Поля была ему дороже всей власти мира, но разве люди виноваты, что стоит ему удалиться – и покорные ныне линды снова втянут Бермонт в кровавую войну за корону? По внутренней линии Демьян связался с коллегами и созвал их на внеочередной совет – обсудить сложившуюся ситуацию. Последней он набрал Василину. Попросил ее передать через посольство в Теранови приглашение драконьему Владыке и пригласил вечером навестить сестру. И только потом, закончив дела, снова пошел к Пол. Во внутреннем дворе, к его неудовольствию, было шумно и многолюдно. Точнее, многодетно. В лесу носились дети всех возрастов, визжали, кричали, плакали; матери, расположившиеся на травке, покрикивали и пытались призвать отпрысков к порядку. Но бесполезно. Какой-то мальчишка лет четырех, ничуть не боясь страшного короля, налетел на него, поднял голову, открыл рот в восхищении и потянулся за ножом, который Демьян носил на поясе. Его величество детскую ручонку отстранил мягко, но непреклонно. – Беги к матери, – сдержанно приказал он. Дитя покрутило головой и обняло короля за ногу. Демьян вздохнул, поднял пацана на руки. Он очень хотел сейчас отдохнуть. И побыть с Полиной.