– Садитесь, Дармоншир, – суховато ответил король. – Надеюсь, у вас уважительная причина вламываться ко мне. – Смею надеяться, что да, – кротко кивнул Люк и расположился в кресле. Посмотрел на кофейник, вздохнул. – Я по поводу моей предстоящей свадьбы, ваше величество. Точнее, снятия с меня обязательств по поводу этой свадьбы. Луциус аккуратно поставил чашку на блюдечко, скривил рот. – Ваше расследование завершилось успешно? Люк вздохнул. Вчера в окружении людей Дьерштелохта было безопаснее, чем сейчас, когда он собрался говорить. – Позвольте мне закурить, ваше величество. – Курите, я же разрешил ранее, – с раздражением ответил король. – Не тяните. – Я расскажу вам, ваше величество, а вы решите сами, – начал Люк и щелкнул зажигалкой, затянулся. – Я обнаружил, что все погибшие расстались с жизнью из-за проклятья. Есть основания подозревать, что и те, кто находится в начале списка наследования, но еще жив, тоже прокляты. У меня есть маг, который готов это засвидетельствовать. Есть вещи, на которые наложено смертельное плетение. Заклинание, притягивающее несчастья, провоцирующее несчастные случаи. – И кто виновник? – поинтересовался король хищно. Люк положил сигарету в пепельницу, сунул руку в карман и достал подвески. – Эти вещи прокляты, мой король. А работал с магом, зачаровывающим эти знаки, командир гвардии вашей супруги. Ее величества Магдалены. Инландер взглянул на подвески, замер, поднял глаза – те полыхнули белым, – и Люка просто впечатало в кресло чудовищным давлением. – Ты в какие игры решил играть, щенок?! – прошипел совсем не похожий на себя король. Неуловимым движением перепрыгнул через стол, схватил Люка за голову, сжал – еще чуть-чуть, и лопнет. – Ты на кого мне указываешь, а? – Вы… можете… сами… посмотреть, – едва сумел просипеть Дармоншир и тут же захрипел – взбешенный Луциус сжал ему виски, и мозг взорвался, заполыхал болью: замелькали перед глазами картинки расследования, и покушений на него, и общения с магом, и встреч с родственниками погибших, и совещания с Леймином, и недавние стычки с братьями Дьерштелохт. Мелькали, повторялись, рвали голову – и не мог он пошевелиться, и глаза закрыть не мог. Его отпустили резко, с чертыханием, и Люк обмяк в кресле. Чернота медленно отступала. – Приношу свои извинения, лорд Лукас, – произнес король Инландер так чопорно, будто он нечаянно опрокинул на брюки собеседнику чашку с чаем, а не пытался поджарить мозги. Взял со стола салфетки, кинул Дармонширу на колени. – Вытрите кровь. Люк провел рукой по лицу – на пальцах осталось красное, и он, откинув назад голову, закрыл глаза и перевел дыхание. Не все так плохо. – Что там с этими Дьерштелохтами? – задумчиво проговорил король. – На обоих ментальный блок… – прогнусавил Люк, зажимая нос и прикладывая салфетку. Король кивал – он и так это знал. Подошел к телефону, набрал какой-то номер. – Леди Виктория? Да, приветствую. Мне нужен телепорт. Через пять минут в замок Вейн. Положил трубку. Повернулся к Люку. – Поднимайся. Пойдем. Граф Фридо, молчавший на допросе как скала, побледнел и опустил глаза, увидев на пороге камеры короля. Люк остался в коридоре и с содроганием – жива была еще память о пережитом – слушал вопли читаемого. Он намеренно не говорил королю ничего о выводах по покушениям на себя – хотя Дьерштелохт-старший имел и доступ к камерам слежения в королевском парке, и возможность оказывать влияние на брата. Инландер сам все увидит. И, будем надеяться, расскажет. Луциус вышел. Невозмутимо закрыл дверь. Но невозмутимость эта была напускной: на скулах ходили желваки, и говорил он резко, отрывисто, словно сдерживая себя, чтобы не начать тут крушить все вокруг. – Проводи меня до телепорта. О чем узнал, не спрашивай. Считай, покушений больше не будет. Расследование закрыто. Задержанных заберут люди Розенфорда. Наградные знаки изымут. – Конечно, – с иронией сказал Дармоншир, – ваше величество. Я же не имею права знать о мотивах тех, кто так настойчиво пытался меня убить. Луциус не обратил на его тон внимания. – Тебе об этом вообще стоит забыть, – посоветовал он, – иначе я поспособствую. Люк хмыкнул. – Хватит с меня. Я уже раз вас в гневе увидел, ваше величество. Больше не хочется. – С тем способом подачи информации, который ты выбрал, скажи спасибо, что жив остался, – сухо проговорил Луциус. Его светло-голубые глаза смотрели жестко. – Но молодец, да. Это хотел услышать? Если не хочешь жениться – не женись, – продолжил король, поднимаясь с хозяином замка по лестнице к телепорту. Встреченные слуги замирали, кланялись. – Только сделай все прилично. Хотя я вижу, вы с этой Рудлог уже договорились. Но я не в претензии, огненная птичка так и не простила обиды, видимо. Решили обвести меня вокруг пальца, а? – Решили, – подтвердил Люк без капли сожаления. – Я не могу настаивать теперь, – ровно проговорил его величество. – Но крайне тебе советую. Не упусти свою женщину. Потом разберешься, любишь – не любишь. Люк хмуро промолчал. Ощущение, когда крепко покопались в голове и знают о тебе очень многое, было омерзительным. Одна надежда, что Луциус не успел прочитать его всего. Король покосился на герцога с усмешкой. – Жалко себя? – Нет, – сказал Люк. – Противно. – Не страдай. Я глубоко не заглядывал. Последний месяц, не больше. «Месяца достаточно. Да и дня достаточно». Они остановились у телепорта. Замковый маг усердно щелкал кристаллами, проверяя координаты. – Надеюсь, ты понимаешь, что нужно молчать? – глядя в сторону, повторил его величество. – И дальнейшее расследование – не твое дело. – Не маленький, – буркнул Люк. – И жить хочу. Король усмехнулся, как-то странно дернул рукой – словно хотел прикоснуться к нему – и шагнул в телепорт. * * * Луциус Инландер вернулся во дворец незадолго до обеда. – Ее величество у себя? – спросил он у секретаря. Магдалена сегодня с утра выезжала на открытие крупного родильного центра. – Вернулась недавно, мой господин, – сообщил помощник. – Сейчас в своих покоях. Инландер медленно шел по узким коридорам, не обращая внимания на приветствующих его придворных. И, как всегда, заставляя себя не сутулиться из-за слишком низких потолков, думал о чем угодно, только не о предстоящем. Например, о том, что совершенно зря сегодня не сдержался и причинил боль Лукасу. Хотя трудно сдержаться, когда рушится твой мир. И о том, что предки все-таки были разумными людьми, и коридоры с частыми перегородками были сделаны именно такими потому, что в старые времена Инландеры были куда сильнее и не всегда контролировали себя в приступах гнева. Узкие помещения гарантировали, что их величества не обернутся, а если обернутся – застрянут и не смогут догнать и сожрать провинившегося подданного. Они с Магдаленой жили раздельно и спали раздельно – за исключением одного раза в неделю, когда Инландер навещал жену для выдачи порции супружеского долга. Так было принято, так было удобно, и не было никаких причин нарушать традицию. Магдалена переодевалась к обеду. Удивленно обернулась на мужа, кивнула, приподняла волосы, и Луциус подошел, помог ей застегнуть элегантное жемчужное ожерелье. Оставил одну руку у нее на плече, а второй положил перед ней на стол наградные знаки в виде свернувшегося клубком крылатого змея. Королева замерла. Плечи ее опустились, и она подняла на мужа полные ужаса и му́ки голубые глаза. – Ты – единственная, кого я никогда не проверял и у кого стоит естественный блок на стихийное чтение, – проговорил Луциус ровно. – Не заставляй меня делать это сейчас. Зачем, Лена? Супруга с ожесточенностью скрутила рыжие волосы в пучок и стала молча втыкать в них шпильки. Луциус не торопил ее, хотя внутри было тяжело и зло. Осмотрел строгую, в сдержанных бежевых тонах спальню. Много здесь было хорошего. Лена была отзывчива на ласку, и тело у нее было приятное. Здесь прошла первая брачная ночь, здесь он наблюдал, как она кормит детей, здесь дарил ей подарки, навещал в те редкие дни, когда супруга недомогала. – Оба Дьерштелохта арестованы, – продолжил он. – Дают показания. Как и маг, который делал проклятья. Ее тонкое породистое лицо медленно покрывалось пятнами. Королева схватила пудреницу, сделала несколько взмахов кистью – и не выдержала, уронила голову на руки и задышала тяжело. – Еще по твоему приказу неоднократно пытались убить герцога Дармоншира, – сухо заключил Инландер. – Повторяю вопрос. Зачем, Лена? Зачем? – он схватил ее за плечи и сжал до боли, начал трясти. – Зачем? Что же ты натворила! – Я? – крикнула королева. Вскочила, сбросив его руки, – косметика попадала на пол, взметнулись клубы пудры. – Все из-за тебя, Луциус! Это ты во всем виноват! Ты думаешь, я ничего не понимала, да? Весь двор шептался, что ты в связи с этой Кембритч! А потом у нее родился сын! Твой сын, Луциус! – Ты ошибаешься, Магдалена, – ровно сказал король. – Не лги мне! – она прислонилась к стене у кровати и заплакала, некрасиво – с трясущимися губами, с потеками туши по напудренному лицу, с мгновенно покрасневшими глазами. – Хоть сейчас, Луциус, умоляю, не лги! Я не идиотка, хоть и была таковой! Ты еще до свадьбы сделал из меня посмешище! Ты отнял у меня первенца, отнял у меня свое расположение, отнял самоуважение! Я любила тебя, любила больше жизни – всегда! Вы дружили с братом, а крошка Лена всегда была рядом – и ты знал это, знал, как я к тебе отношусь! А ты презирал меня, я была не нужна тебе! С самого начала и до сегодняшнего дня ты изменял мне – я со счету сбилась, сколько у тебя было женщин! А моя постель месяцами оставалась пустой! Даже сейчас… на приеме у Дармоншира, – она выплюнула фамилию с ненавистью, – думаешь, я не знаю, как выглядят твои глаза после секса? Как от тебя пахнет? Да я с закрытыми глазами могу описать твое лицо после измены – сколько раз ты приходил ко мне с запахом духов твоих любовниц на теле? – Я не святой, Лена, – медленно сказал Луциус, – но и у тебя были любовники. Последний – Фридо Дьерштелохт, да? – Да! – крикнула она с отчаянием и стукнула кулаком по стене. – Но все это началось уже после, Лици! Я верила поначалу… я думала, что ты оценишь меня! Но ты изменил мне сразу после свадьбы, ты пил и трахал в первый год все, что было похоже на женщину! Думаешь, мне было приятно принимать тебя, когда я знала, что ты только что из борделя или из комнаты фрейлины? Как я могла отомстить? Как? Я не подзаборная девка, чтобы со мной так обращаться! – И ты решила отомстить, убивая ни в чем не повинных людей? Королева вдруг замолкла и, широко раскрыв глаза, провела по лбу ладонью. Открыла рот, силясь что-то сказать, и истерично захохотала, схватившись за шею, скользя по стене.