– Ваше высочество, – он встал, увидев меня, поклонился. – Рад видеть вас в добром здравии. Его лицо выражало что угодно, только не радость. – Полковник, – я остановилась у стола, не предложила ему садиться. – Мне совершенно необходимо поговорить и встретиться с герцогиней Симоновой. Дайте мне ее телефон. И я считаю, вам следует сказать ее величеству, что не видите причин препятствовать нашим встречам. Он бесстрастно смотрел на меня – самодовольная рептилия, понимающая, что чирикающая у ее носа птичка ничего ему не сделает. Я, пожалуй, знала ответ, уже когда шла сюда. Не к нему мне нужно было обращаться. «Но я никогда и ничего больше не попрошу у Василины». «Правильно, упрись рогом – это так по-взрослому». – Прошу прощения, моя госпожа, – ответил он ровно, – но я не могу этого сделать. Как и рекомендовать королеве допустить ваши встречи. Герцогиня определенно опасна. Ваша безопасность – основная задача и гвардии, и секретной службы, и, если есть хоть малейший риск, я вынужден ограждать вас от него. – Я настаиваю, – проговорила я сухо. Глупая чирикающая птичка. Он покачал головой, и я мгновенно вскипела, взмахнула рукой – полетели со стола папки, бумаги, посыпались карандаши и ручки. На краю каким-то чудом удержалась, не опрокинувшись, его кружка с чаем. «Отыгрываешься на тех, кто не может тебе вмазать?» – Вы можете разнести мой кабинет или все Управление, – почти сочувственно – насколько рептилии вообще могут сочувствовать – произнес тидусс, – но без приказа ее величества я не могу дать вам эту информацию. – Я знаю, – рявкнула я и швырнула об стену его кружку. Посмотрела на осколки, на стекающую янтарную жидкость и раздраженно влепила ладонями по столу. В глазах крокодила наконец-то мелькнула эмоция. Кажется, он жаждал меня выпороть. Но вместо этого открыл ящик стола, достал пачку салфеток, отошел к стене и начал вытирать ее. Боги, какой стыд. Я сбежала оттуда, хлопнув дверью и струсив даже извиниться. На ужин не пошла – не хотела встречаться с Васей. Ангелина все еще пропадала в Йеллоувине, и тревожно было от ее отсутствия, хотя я злилась и на нее тоже. Заглянула к Алинке, но ребенок, успешно сдававший экзамены и уже почерневший от учебы, не заслуживал нервных излияний старшей сестры. И я просто посидела рядом, молча, наблюдая, как она бормочет что-то непонятное над учебниками. Алина очень повзрослела за то время, пока я ее не видела, пропадая на работе. То ли ее вступление в девичью пору завершило метаморфозы, произошедшие как-то молниеносно, то ли тяжелая учеба наложила свой отпечаток, но сейчас она казалась старше своих лет и была очень напряженной. Я тихо попрощалась, погладила ее по голове, поцеловала в макушку и ушла. Совесть и злость за свое поведение в кабинете Тандаджи глодали меня со вчерашнего дня, заставляя кривиться и ругать себя последними словами. Нужно будет извиниться. Поступила я, прямо скажем, недостойно. Эльсен уже ушел, ушли и его ассистенты, а я все слонялась по отделению. Мне было проще и свободнее здесь. Я прицепилась к старшей сестре, заставив ее выдать мне задание, – в результате она отослала меня сортировать и раскладывать в кладовой прибывшее после обработки белье. Хоть какое-то дело. И пусть оно не уберегло от ставшей верной спутницей злости за ограничение моей свободы, пусть не исцелило от горечи из-за мыслей, что мне не хочется возвращаться во дворец, что я не чувствую теперь себя в нем комфортно. Зато оно придало смысл начавшемуся дню. Звонок раздался, когда я, нагруженная целой башней из простыней, пыталась утрамбовать их на полку. Приближалось обеденное время – часы за наведением порядка пролетели быстро. Я, придержав стопку плечом, запихнула ее наконец-то на полку, полезла в карман, прижала трубку к уху. – Марина, – сказал Люк хрипловато и непривычно резко, – где ты сейчас? – На работе. – Во сколько заканчиваешь сегодня? – В шесть, – я прислонилась спиной к полке и закрыла глаза. – Подари мне этот вечер. Я хочу показать тебе что-то красивое. – Но… – В шесть ноль пять поднимись на крышу. Или не поднимайся. – Выход закрыт, Люк. – Он будет открыт. – Выкрадешь меня? – спросила я тихо. Он хмыкнул – и вдруг лопнуло напряжение, в котором я находилась все эти дни, и все снова стало ярким и наполненным смыслом. Я улыбнулась, коснулась пальцами губ. – Давно нужно было это сделать, – чуть помедлив, проговорил Кембритч своим невозможным голосом. – К черту все. Дай мне увидеть тебя. Я доделала все дела в совершенно безмятежном и чуть оглушенном состоянии. Выслушала выговор от главврача, сетовавшего на то, что Эльсен отучил нас отдыхать. В пять меня начало потряхивать, а минуты потянулись с вязкостью смолы, в половине шестого я уже захлебывалась от эмоций и ожидания, но все же нашла в себе силы спокойно со всеми попрощаться, переодеться и выйти в шесть на черную лестницу. Интересно, через какое время охранники сообразят, что я иду не туда, куда надо? Топот ног на нижних этажах я услышала уже на середине железной лестницы, по перекладинам которой лезла наверх, к задраенному люку, ведущему на крышу. – Марина Михайловна, пожалуйста, остановитесь! Я поднялась впритык, попыталась поднять люк, заколотила в него ладонью, и он со скрежетом распахнулся. Сверху порывом ледяного ветра сорвало водопад сухого снега, обжегшего лицо, а меня выдернули в свежесть и сумрак, потянули за собой по крыше – крепкая рука на запястье, не позволяющая проваливаться в сугробы, широкие шаги. И маленький двухместный листолет с открытыми дверями, к которому мы бежали. – Марина Михайловна! Люк помог мне забраться в листолет, прыгнул на сиденье пилота с другой стороны, закрыл двери – аппарат загудел, чуть завибрировал и поднялся в воздух. На крышу выбрался один из охранников, что-то закричал мне вслед. Тут же достал рацию, начал говорить в нее. Я отвернулась и посмотрела на Люка – его лицо скрывала полумаска. Он нажал на какие-то кнопки и, потянув руль к себе, отчего мы взмыли почти вертикально, наклонился ко мне и поцеловал, царапая щетиной. Но тут же отстранился, кинул мне на колени тонкую полумаску. – Надень. Может понадобиться. Я все же оглянулась – далеко над городом мелькали огоньки патрульных листолетов. Люк тоже увидел их. Выругался весело и послал аппарат вниз, почти к проезжей части. – Так нас труднее обнаружить, – объяснил он, каким-то чудом сворачивая между домов и сияющих желтым светом фонарей, проносясь над толкающимися в пробках автомобилями. Ожил приемник на приборной панели. – Срочно! Всем листолетам, находящимся в воздухе, спуститься на ближайшую посадочную площадку! Всем спуститься! Нарушившие приказ будут оштрафованы и лишены прав! Повторяю… Люк протянул руку и вырубил звук. Посмотрел на меня, усмехнулся так, что у меня дрожь пробежала по телу, и нырнул в какой-то переулочек. Попетлял и вылетел к небольшому ангару с открытыми дверями. – Здесь я арендовал листолет, – сказал он хрипло. – Маска, Марин. Я поспешно надела маску, а он уже приземлялся в ангаре, глушил мотор. – Я еще могу вернуть тебя обратно, – проговорил Кембритч перед тем, как открыть дверь. – Правда? – c иронией поинтересовалась я. – Нет, – пробормотал он с веселой безуминкой в глазах и улыбнулся краем рта. – Такую добычу не отпускают, Маришка. Вышел, приложил к уху трубку, открыл мне дверь. Кивнул подбежавшему удивленному работнику, бросил ему ключи и помог мне выбраться. – Готов, – сказал в телефон и прижал меня к себе. – Открывай. Через пару мгновений в ангаре появилось Зеркало, и я с отчаянно бьющимся сердцем шагнула в него, крепко держась за руку его светлости герцога Дармоншира. Мы вышли у какого-то широкополосного шоссе, на освещенной фонарями парковке. Маг, открывший Зеркало, кинул на меня быстрый взгляд, поклонился Люку и без лишних слов ушел в переход. Мимо по расчищенной трассе со свистом проносились редкие машины, где-то далеко позади виднелись облака, подсвеченные сиянием большого города. Вокруг дороги плотной стеной стояли заснеженные ели. Было холодно. – Где мы? – В Блакории. Там, куда успели отогнать машину. Садись в салон, Марина, замерзнешь. Я послушно двинулась в сторону автомобиля… и замерла, не дойдя нескольких шагов. Уставилась на машину. Обернулась к Люку. – Не может быть! Он хмыкнул. – «Колибри» последней модели! Я прикоснулась к красному крылу с трепетом, погладила и со вздохом признала: – У тебя хороший вкус.