– У тебя тоже отличный автомобиль, – с намеком отозвался Люк и прислонился спиной к двери. – У меня был такой же. – Но не «Колибри», – я умоляюще посмотрела на него. Он со смешком покачал головой. – Нет, Марина. – Я хочу ее попробовать. – Ты уже одну попробовала. Я слишком дорого заплатил за ключи. Я очень старалась не улыбаться. – По моему опыту, одна сломанная нога – и ты становишься сговорчивей. Не жадничай, Люк. – Я подарю тебе потом такую птичку. – А я, – сказала я с нажимом, – хочу сейчас. Ну же, Кембритч. Обещаю, я буду аккуратной и тебе не придется визжать. Он захохотал и открыл мне двери. – У тебя есть пятнадцать минут, детка. Отрывайся. Но сначала дай мне телефон Байдека. Не стоит начинать в Рудлоге широкомасштабную полицейскую операцию. Я помрачнела, достала свою трубку, нашла контакт и протянула ему. Люк шагнул в сторону, и я уселась на сиденье, оставив ноги на земле, бросила куртку назад, закурила. Он набрал номер на своем телефоне, отдал мне мой, и я отключила его. Несколько мгновений тишины. Я нервно сжала руки. – Ваше высочество, – проговорил Люк, – это Дармоншир. Марина со мной. Я пригласил ее на прогулку. Вы старший мужчина в семье, я обязан сообщить это вам. Я прислушивалась изо всех сил. В трубке почти рычали. Лицо Кембритча оставалось спокойным, лишь губы чуть дергались. – Я обещаю вернуть ее в целости и сохранности. Снова низкие, резкие отзвуки слов – как удары. – Нет, это полностью моя инициатива. Марина не знала, что я планирую. Я попросил просто встретиться. Не стоит винить ее. Позвонил, чтобы уберечь вас и ее родных от беспокойства. Пауза. – Да, она не против. Я клянусь вам, что буду оберегать ее не меньше, чем вы супругу. Послушал еще немного. – Я дам ей трубку, если вы пообещаете не угрожать и сдерживаться. В трубке что-то рявкнули. Люк усмехнулся, протянул телефон мне. – Да, – проговорила я тихо. – Марина, – в голосе Байдека проскальзывало рычание, он явно пытался успокоиться. – Ты с ним по своей воле? Я посмотрела на Кембритча – он закурил, прислонившись к автомобилю и поглядывая на меня сверху вниз. – Да, Мариан. – У него хотя бы хватило смелости позвонить, – рявк нул Байдек. – Я поговорю с твоей сестрой. Но… – Я все понимаю, – быстро сказала я. – Я люблю ее, Мариан, но не могу так жить. И, если бы я попросила, она бы отказала. Я вернусь и повторю это ей в лицо. И прости, что поставила тебя на передовую. Я вернусь. Но, прошу, – голос все-таки сорвался, – дайте мне немного вздохнуть! – Марина, – голос Мариана звучал глухо, и он поколебался, перед тем как продолжить. – Хорошо подумай, прежде чем что-то сделать. Дай мне Дармоншира. Снова трубка перекочевала из рук в руки. Люк выслушал то, что ему говорили, очень спокойно. – Не нужно озвучивать мне это, ваше высочество, – он взглянул на меня и отошел, выбросил сигарету. – Да, – снова усмехнулся. – Как всегда, в любое время сочту за честь, ваше высочество. Люк сунул телефон в карман, хлопнул дверью с пассажирской стороны, вывернул регулятор громкости на радио – и зарычала, заорала музыка, застучали в ушах ритмы. Я закрыла дверь и дрожащими руками взялась за руль. – Успокойся, – хрипло сказал герцог, – с капризными механизмами нужно сохранять спокойствие. Вздохни. Я хищно втянула в себя воздух – запах табака и чуть горьковатой туалетной воды, кожи и металла. Газ. Машина завибрировала, отзываясь, и понеслась вперед, к трассе. И через несколько секунд я с головой отдалась божеству по имени скорость. То самое ощущение, когда летишь так быстро, что не чувствуешь ускорения, когда машина словно парит над землей. Когда слушается движения пальцев и почти предугадывает мысли. Мне кажется, я забыла дышать, растворившись в черной ленте дороги и смазанных, остающихся далеко позади огнях других авто. Фонари у шоссе превратились в единую светящуюся линию, а я ускорялась и ускорялась, пока не почувствовала предел – еще немного, и я не смогла бы справиться с управлением. Задохнулась от адреналина, который шумел в ушах, и медленно стала отпускать газ, пока плавно не остановилась у обочины. Сердце стучало так громко, что заглушало музыку. Я повернулась к Люку – он смотрел на меня с выражением: «Ну как, поигралась?» – Как тебе моя скорость? – спросила сипло. Он усмехнулся и выключил радио. И как он понял, что я люблю нестись по трассе под громкую музыку? – Неплохо. Вылезай. Я молча вышла – слишком много счастья было сейчас во мне, слишком слабы были ноги. Пересела на пассажирское сиденье, достала сигарету. Люк поправил кресло, ласкающим движением погладил руль. – Сейчас я покажу тебе, что такое скорость, детка, – сказал он мне хрипло, и от этого тона, и от предвкушения у меня холодок пробежал по телу. Я щелкнула зажигалкой, а «Колибри» завизжала, заныла от восторга и полетела вперед. И я, вжавшись в кресло, так и не подожгла сигарету. За пару минут Люк достиг моего предела, и преодолел его, и разгонялся все сильнее, пока я не вцепилась свободной рукой в дверную ручку, глядя, как шоссе превращается в черный космический тоннель, изредка освещаемый вспышками проносящихся навстречу метеоров-машин, и понимая, что по сравнению с Кембритчем я просто неумелый ребенок. Холодок разливался по коже, собирая мои мышцы дрожащими струнами, потек по венам покалывающими разрядами, прокатился по затылку и спине волнами страха, делая тело слабым, отозвался внизу живота и в груди тянущим возбуждением – я смотрела вперед, задыхаясь от удовольствия и кусая пересохшие губы, и, кажется, кричала и смеялась оттого, что могу чувствовать весь этот невозможный и невыносимый коктейль эмоций и оставаться в живых. Люк был богом, гением скорости, и дорога с готовностью покоренной женщины подчинялась ему, укладываясь на землю и сжимая в объятьях. Выгибалась поворотами, низко стонала под шинами, сотрясалась холмами и напряженно застывала прямыми участками – чтобы снова вздохнуть, уходя вверх, лукаво блеснуть неожиданным изгибом или извернуться, попробовать вырваться из-под контроля – но сжимались на руле крепкие руки, чуть сужались темные глаза на спокойном лице, и она опять признавала мужское превосходство. Боги, он был прекрасен. И, похоже, чувствовал мои взгляды, исполненные священного ужаса, – потому что губы его дергались в усмешке, а я выдыхала раскаленный воздух, и ревновала Люка к машине, и желала запрыгнуть на него, впиться, поцеловать до боли, до крови – так сжималось все внутри от этих кривых улыбок. Люк затормозил перед каким-то крупным поселением, взглянул на меня и свернул к обочине. Я хотела сказать что-то остроумное, но мысли остались далеко на трассе, разметанные скоростью. Он открыл окно, закурил, снова обжег меня взглядом темных глаз, и я дернула ремень и сделала то, что так хотела, – перебралась к нему на колени, оседлала, оказавшись мучительно близко. Люк с низким смешком откинулся на кресле, чуть отодвинул его назад и потерся об меня бедрами. Я облизнула губы, забрала сигарету и вдохнула терпкий дым. И наконец-то смогла говорить. – Умеешь ты ухаживать за девушками, – я провела большим пальцем по его щеке, нажала на уголок рта – и Люк лизнул мой палец, забрав сигарету обратно. – Так – только за тобой, – сказал он хрипло, делая затяжку, надавил большой ладонью мне на поясницу, прижимая к своим бедрам еще сильнее, – так что я изогнулась, застонала, сжала пальцы в черных волосах, притянула его к себе и поцеловала. Все напряжение, скопившееся в моих жилах, вылилось в этот поцелуй – и это было лучше, чем лететь по трассе, потому что Люк покорял дорогу, а я сейчас покоряла его, и он, со своими жесткими губами, смелыми руками и терпким вкусом, принадлежал мне. – Нам еще около двух часов ехать, – проговорил Кембритч мне на ухо тихо, когда я уткнулась лицом в его плечо, стараясь успокоиться и прислушиваясь к своему тяжелому, сиплому дыханию. Губы его, касающиеся моей кожи, были горячими, и дышал он так же прерывисто, пытаясь отстранить руки, и снова гладил по спине под блузкой, сжимал ягодицы. – Мы могли бы перенестись туда телепортом, но я не мог отказаться от возможности опробовать сквозную трассу Блакории вместе с тобой. – Куда мы едем? – спросила я только ради того, чтобы отвлечься. – Тебе понравится, – Люк провел носом по моей шее и со вздохом отстранился, закинул руки за голову. – Теперь я в этом абсолютно уверен. Два часа пролетели как один миг. Мы то молчали, стараясь не смотреть друг на друга, то обменивались колкостями, то болтали как старые друзья и хохотали как безумные. Машина ровно гудела, оставляя позади сотни километров, разговор начинался и прерывался, и это казалось уместным и комфортным. – Хочешь есть? – Да. – На заднем сиденье посмотри, мне должны были положить бутербродов и термос. Я отстегнулась, перевалилась назад, светя попой в лобовое стекло, достала пакет и следующие несколько минут ухаживала за водителем, подавая ему бутерброды и наливая содержимое термоса в стаканчик. В салоне пахло кофе и хлебом, Люк ел, откусывая огромные куски с такой жадностью, будто голодал несколько суток, а я любовалась им и улыбалась. После, сытые и довольные, мы отряхивались от крошек и ехали дальше – к одному Люку ведомой цели. – Я смотрела записи твоих гонок. Хмыканье. – Честно! Не все, конечно. Чемпионские заезды. – Это было давно, Мариш. Немного горечи в хриплом голосе, и хочется, чтобы он усмехнулся.