Эмми оторвала кусок от хлебной корки и уронила его. – Когда в Индианаполисе появился император… Этот Новый Геркулес… Калипсо хотела было задать вопрос, но Эмми подняла руку: – Нет, дорогая, не проси меня называть его имя. Не здесь. Не сейчас. Я уверена, ты знаешь, что многие боги и монстры слышат, когда их называют по имени. Он хуже большинства из них. Уголки губ Калипсо сочувственно дрогнули: – Продолжай, пожалуйста. – Сначала, – сказала Эмми, – мы не понимали, что происходит. Стали пропадать наши друзья и соседи, – она обвела рукой комнату. – У нас здесь постоянно жили не меньше дюжины человек. А теперь… только мы и остались. Джозефина откинулась на спинку кресла. В свете лучей, падающих из окна-розетки, ее волосы отливали сталью, как гаечные ключи в карманах ее комбинезона. – Император искал нас. От знал про Станцию. Он хотел нас уничтожить. Но, как я уже говорила, в это место трудно попасть без приглашения. И его приспешники ждали, когда мы выйдем сами. И забрали наших друзей одного за другим. – Забрали? – переспросил я. – В смысле живыми? – О да, – мрачный тон Джозефины словно намекал на то, что такая участь куда хуже смерти. – Император любит пленников. Он забрал наших друзей, наших грифонов. Из пальцев Лео выскользнула ягода: – Грифонов?! Ох… Хейзел и Фрэнк рассказывали мне о них. Они сражались с грифонами на Аляске. Говорят, они похожи на бешеных гиен с крыльями. Джозефина усмехнулась: – Мелкие, дикие могут быть и такими. Но мы выращиваем лучших… Выращивали. Последняя пара пропала с месяц назад. Элоиза и Абеляр. Мы отпустили их поохотиться – здоровым грифонам охота необходима. Но они так и не вернулись. Для Джорджины это стало последней каплей. У меня было плохое предчувствие. Мы обсуждали жуткие, смертельно опасные вещи, но было что-то еще. Гнезда грифонов в нишах над нашими головами. Далекое воспоминание о последовательницах моей сестры. То, о чем говорил Нерон в моем видении: Новый Геркулес мечтает уничтожить Дом Сетей – словно это было другое название Станции… Мне казалось, что на обеденный стол легла чья-то тень. Тень кого-то знакомого, от которого, возможно, мне следовало бежать без оглядки. Калипсо сняла салфетку с руки. – А ваша дочь? – спросила она. – Что случилось с ней? Ни Джозефина, ни Эмми не ответили. Агамед понурился, его залитое кровью одеяние окрасилось в разные оттенки соусов начос. – Все понятно, – сказал я в тишине. – Девочка пошла в пещеру Трофония. Эмми посмотрела мимо меня. Ее острый, как наконечник стрелы, взгляд был устремлен на Агамеда. – Джорджина вбила себе в голову, что единственный способ спасти Станцию и найти пленников – посоветоваться с оракулом. Это место всегда манило ее. В отличие от большинства людей, она его не боялась. И как-то ночью она убежала. Агамед ей помог. Мы точно не знаем, как они туда добрались… Призрак потряс магический шар и бросил его Эмми. Прочитав ответ, она нахмурилась. – «Так было предначертано», – прочла она вслух. – Не знаю, что ты хочешь сказать, старый мертвый дурак, но она ребенок! Ты знал, что случится с ней без трона! – Без трона? – удивилась Калипсо. В моей голове, словно в окошке магического шара, появилось очередное воспоминание. – О боги! – выдохнул я. – Трон. Но не успел я сказать и слова, как весь зал содрогнулся. Тарелки и чашки с грохотом посыпались на пол. Агамед исчез во вспышке цвета начос. Витраж из зеленых и коричневых стекол в центре потолка потемнел, словно солнце закрыла туча. Джозефина вскочила: – Станция, что творится на крыше?! По-моему, здание ничего не ответило. Из стены не выскочил кирпич. Двери не принялись хлопать, передавая сообщение азбукой Морзе. Эмми положила магический шар на стол: – Оставайтесь здесь. Мы с Джо проверим, что там. – Но… – нахмурилась Калипсо. – Это приказ, – отрезала Эмми. – Я больше не хочу терять гостей. – Это не может быть Ком… – Джозефина осеклась. – Это не может быть он. Может, Элоиза и Абеляр вернулись? – Может быть, – в голосе Эмми не было уверенности. – Но на всякий случай… Обе женщины бросились к металлическому шкафу на кухне. Эмми схватила лук и колчан. Джозефина достала допотопный пистолет-пулемет с двумя ручками и круглым барабанным магазином между ними. Лео едва не подавился тортом: – Это что, Томми-Ган?![6] Джозефина нежно погладила свое оружие: – Это Маленькая Берта. Напоминание о моем неприглядном прошлом. Я уверена, что нам не о чем беспокоиться. Но вы не высовывайтесь. Успокоив нас таким образом, вооруженные до зубов хозяйки отправились проверять крышу. 8 Ссорятся голубки Неужто гроза в Элизиуме? Помою-ка тарелки Я прекрасно понял, что значит «не высовываться». А вот Лео с Калипсо решили, что нам нужно помыть посуду после обеда. (См. выше мои комментарии в теме «Быть полезным – глупее не придумаешь».) Я намыливал. Калипсо ополаскивала. Лео сушил. Вот кто точно не перетрудился: он просто брал тарелку и слегка нагревал руки. – Итак, – начала Калипсо, – о каком троне говорила Эмми? Я уставился на стопку намыленных форм для выпечки хлеба: – Трон Памяти. Его изготовила сама богиня Мнемозина. Лео, ухмыляясь, посмотрел на меня сквозь пар, идущий от салатницы: – Ты забыл о Троне Памяти? Разве это не смертный грех? – Смертным грехом, – ответил я, – будет, если я не испепелю тебя в ту самую секунду, когда снова стану богом. – Валяй, – согласился Лео. – Но кто тогда покажет тебе тайные лады на вальдезинаторе? От неожиданности я плеснул себе мыльной водой в лицо: – Какие еще тайные лады? – Прекратите оба! – потребовала Калипсо. – Аполлон, что такого важного в этом троне? Я вытер лицо. Разговор о Троне Памяти всколыхнул в моем сознании еще несколько воспоминаний, признаться не самых приятных. – Перед тем как войти в пещеру Трофония, – сказал я, – проситель должен был испить из двух волшебных источников – Забвения и Памяти. Лео взял очередную тарелку, над которой тут же поднялись завитки пара: – А разве эти источники не нейтрализуют друг друга? Я покачал головой: – Если после этого останешься жив, твой разум будет готов к встрече с оракулом. Затем ты спускаешься в пещеру и испытываешь… несказанные ужасы.