— Нет. Мой брат был тем, кто вышвырнул меня из Элизиума, сбросил меня лично. Я все еще вижу это разъяренное выражение на его лице. Мы молчали. Аня погладила меня рукой по спине, словно успокаивая ребенка. Я бы рассмеялся, если бы не было так чертовски приятно, когда тебя успокаивают, когда о тебе заботятся. Чтобы не быть осужденным. — Ирония в том, что я никогда не хотел прекращать борьбу. Никогда не хотел покидать Элизиум. Я просто увидел недостатки в нашем мире. Мы защищали то, что было хорошо и правильно, но мы никогда не наслаждались этим. Мы никогда не дорожили этим. Все, что мы делали, — это работали, защищались, охраняли, истекали кровью, а потом делали это снова. Мы знали только тяжелый труд, никакой радости. Никакого удовольствия. Я понятия не имел, почему я пытался защитить свой выбор — вырваться из дома, который когда-то наполнял меня гордостью и удовлетворением. Было это неправильно или нет, но это был путь, который я выбрал. И ничто не могло изменить того, что произошло позже. — Итак, ты и мятежники восстали против Элизиума. — И я проиграл. Конечно. Она села, перенеся свой вес на одну руку. Я не мог удержаться, чтобы не взглянуть на ее крылья, выгибающиеся за ее спиной, отражающие сапфировый блеск в свете сумерек. Что-то похожее на сожаление и печаль промелькнуло на ее лице. Я усмехнулся, накручивая темную прядь ее волос на свой металлический указательный палец. — Не нужно меня жалеть. Хотя мое сердце не было полностью за восстание, как только я был изгнан, я воспользовался этим в полной мере, опустившись так далеко, как только мог. Я заслужил свой титул высшего демона ада, детка. безошибочно. Она с трудом сглотнула, ее брови нахмурились, мягкий голос был полон эмоций. — И все же ты не совсем такой, как другие, не так ли? Я перекатился в сидячее положение с раздраженным вздохом. — Не пытайся сделать из меня невинного. Я не невинен. — Я никогда этого не говорила. Кто это вообще невинен? Я провел пальцем по фарфоровой линии ее подбородка. — Так и есть. Она рассмеялась и выгнула свою красивую бровь. — Я, безусловно, нет. Гнев сидит в моем сердце, как дракон, только и ждущий возможности извергнуть огонь. — Она задумчиво наклонила голову, глядя на белое покрывало. — Когда я была в той яме с Крузаллой, избиения ее было недостаточно. Я жаждала уничтожения. Уничтожения! — бархатно-голубые глаза впились в меня. — Жажда крови обуяла меня. И я позволила ей взять все под контроль. — Я знаю об этом. — я действительно уже знал это. — Она это заслужила. Аня покачала головой. — Не имеет значения, заслуживает ли кто-то худшей участи или нет за свои мерзкие поступки, тьма отразилась во мне. В моей потребности наказать, почувствовать этот трепет оправдания клинком и пролитием крови. Это было чувство, с которым я был слишком хорошо знаком. Чувство, которым я наслаждался. Очевидно, это произвело противоположный эффект на моего ангела, ее нежное сердце кололо от ее собственной способности осуществить такую кровавую месть. И одно это, боль сожаления в ее глазах, притягивало меня к ней, как магнит. Придвинувшись ближе и обхватив ее подбородок, я провел губами по ее губам, это пьянящее чувство опьянения выбило мои чувства из равновесия. Она прошептала: — Все так, как ты сказал. Линии размыты. — Ты далека от проклятия, детка. Во всяком случае, твоя милая душа может просто спасти мою. Мы задержались, прижавшись лбами друг к другу, вдыхая воздух друг друга, вдыхая эмоции друг друга, наслаждаясь этой зарождающейся близостью, о существовании которой я даже не подозревал. Пока, наконец, я не вскочил с кровати, протягивая свою механическую руку. Она приняла это без раздумий, что все еще раздражало меня. Такая смиренная. Такая доверчивая. Я усадил ее на сундук в ногах кровати. Она расправила крылья и снова закрыла их. Она нервничала. — Если, — начал я, удерживая ее взгляд, — по какой-то причине, я не вернусь. — Нет, — отрезала она. — Ты вернешься. — Я чертовски уверен, что планирую это, детка. — Я провел пальцем по ее хорошенькой челюсти. — Но если я этого не сделаю, убей охранника и убирайся отсюда. Я вытащил два кинжала длиной в палец из потайных ножен на задней стороне моего пояса и отдал их ей. — Но, Уриэль… — Аня. Услышь меня. Убирайся отсюда сама. Найди Женевьеву и возвращайся с армией, чтобы забрать его. Черт возьми, это, вероятно, то, что мы должны были сделать в любом случае. Конечно, этого никогда не могло случиться. Не было никакого способа пересечь границы Владека незамеченным. Единственный способ проникнуть в логово Лизабеты, был обманом и хитростью, именно так мы сюда и попали. — Доммиэль. Пожалуйста, ты должен вернуться… Щелкнул дверной замок. Я отошел на два шага от Ани, когда Вон заглянул внутрь. — Милорд, ваш эскорт здесь. И на этом все закончилось. Пусть же игры начнутся. Глава 23 Доммиэль Я последовал за фурией обратно на первый этаж. Он носил копье с тремя лезвиями в качестве своего оружия. Он был настоящим зверем. Когда мы направились по длинному коридору, я с облегчением увидел, что за очевидным входом в логово королевы с роскошными двойными дверями, украшенными золотыми листьями, была только одна дверь. Вторая фурия со змеиными глазами, прищурившись, посмотрела на меня, открыла дверь, и в коридор хлынул розоватый свет. Фурии, без сомнения, были подарком Владека. Ибо только высший демон или принц мог породить существо такого масштаба. Узел, скрутившийся у меня в животе, затянулся до мучительной боли, как только я вошёл внутрь, и дверь закрылась с оглушительным щелчком. Мягкий свет, играющая в этот момент песня «Шлюха», кровать, задрапированная тонкой тканью и шелками, и демоническая ведьма, стоящая с бокалом кроваво-красного вина, одетая в тонкие черные кружева, прозрачный бюстгальтер и трусики, — все это кричало «трахни меня». Будет трудно. Очевидно, никакого обольщения не потребуется. Она была готова. Ирония здесь заключалась в том, что это была именно та сцена, которой я когда-то наслаждался. Этот порок ослабел с тех пор, как апокалипсис обрушился на меня и перевернул мой мир. И это растворилось в эфире, когда Аня вошла в мою жизнь. Подступила тошнота. Я хотел прикоснуться руками, ртом к этой женщине так же сильно, как хотел окунуть голову в кислоту. Ощущение, вероятно, было бы примерно таким же. — Да ладно тебе, милорд. Я оглядел комнату, более чем довольный, обнаружив двух ее собак, дремлющих в одном углу. Шиба оживилась, ее уши дернулись, когда она увидела меня. Молодец, девочка. Просто подожди, детка. Ее самец прижал уши. Это может быть проблемой. Он и близко не был так увлечен мной. Взглянув на другую сторону огромной комнаты, Уриэль застыл по стойке смирно, опустив подбородок и устремив на меня пылающий взгляд. — Не беспокойся о нем, дорогой. Ему нравится смотреть. Она хрипло хихикнула, словно в ответ на собственную шутку. Уриэль излучал тихую ярость даже отсюда. Я даже, бл*ть, не хотел знать обо всех пытках и унижениях, которые он перенес в этом месте. Я подошел к ней поближе, к бару с множеством графинов с ликером и вином, снял свою кожаную куртку и бросил ее на фиолетовый замшевый диван в ее гостиной. Она сделала глоток алкоголя и улыбнулась. — Он меня не беспокоит. До тех пор, пока он не захочет присоединиться. Маниакальный смех. — Не сегодня. Он дуется. Сегодня утром мы поссорились. К этому времени я уже стоял прямо перед ней. Я оперся обеими руками о стойку бара по обе стороны от нее. Ведьма откинула голову назад, чтобы посмотреть на меня. — Я думал, мы собирались вести переговоры. — Так и есть. Она повернулась так, чтобы поставить бокал с вином на стойку бара. Без колебаний она сняла с моего глаза повязку и отложила ее в сторону, затем провела пальцами по шраму, ее совершенное лицо напряглось от вожделения, практически пускало слюни. Я съежился, не желая, чтобы ее чертовы руки касались меня, но мне нужно было довести это до конца. Нужно подойти ближе. — Это, должно быть, было больно, — сказала она с придыханием. — Ты себе даже не представляешь насколько. Ее взгляд переместился на глаз, который я оставил. Мой рот был полон вытянутых клыков, мой зверь рыскал в этой пьянящей атмосфере, ожидая знака, чтобы напасть. Ее руки скользнули мне на плечи, когда я прижал ее тело к стойке бара, скользнув бедром между ее ног. Она ахнула. — Так, каковы ваши условия, милорд? Если тебе не нужны дракулсы, то чего ты хочешь? Игры. Все эти гребаные игры. Неужели мне действительно так долго нравилось играть в этом мире? Не могу поверить, что я не умер от скуки, однообразия, отвращения. Аня. Прекрасная Аня. Пришлось пройти через это, чтобы вытащить нас отсюда целыми и невредимыми. — Я хочу трахнуть тебя в твоей постели, ваша светлость. И я хотел бы получить ответное приглашение, — сжимая ее волосы в своих руках, пока я не почувствовал, что это больно, сказал я. — Если вы сочтете меня удовлетворительным. Ее глаза остекленели от темной похоти.