Никто ничего не заподозрил, даже когда мы прошли мимо пары, смеющейся, когда они куда-то направлялись. Доммиэль не отпустил мою руку, но держал меня, конечно, не так, как хозяин держал бы рабыню. Он казался выше этого, нуждаясь в том, чтобы уйти так же сильно, как и я. Этот отвратительный адский кошмар дворца был не чем иным, как логовом зла. Доммиэль, казалось, не удивился, когда мы вышли через парадную дверь и обнаружили двух охранников, распростертых на земле, с кровью, льющейся из их груди. — Это были следы когтей? — спросила я. — Да. Пошли. Он все еще держал меня за руку, таща меня бегом прямо через каменный двор, снег хрустел под нашими ногами. Сквозь голые ветви деревьев я заметила движение. И то, что я увидела, когда мы пересекли линию деревьев, заставило мое сердце воспарить, наше дыхание вырывалось белыми клубами. — Уриэль! Что с ним случилось? Гончая, которую, по-видимому, Доммиэль заманил к себе, так как все самки животных, казалось, были сражены им, стояла там вся послушная, неся бессознательного Уриэля. Я бросилась к нему, убрала его длинные волосы с лица и нащупала пульс. — С ним все в порядке, — голос Доммиэля был напряженным. — Он использовал свою силу архангела, чтобы убить пса. Черная рука зла протянулась, чтобы поглотить меня целиком. — Нет! — я отшатнулась и упала на колени. Доммиэль был там, присел на корточки и приподнял меня за плечи. — Что случилось? Теперь я истерически плакала, потому что чувствовала, что это происходит прямо сейчас. В этот самый момент. — Аня. Твои глаза. Это не моя сущность, которую я вижу. Я покачала головой, всхлипывая. — Аня! Что это? Скажи мне! — Это Обезьяна, — прошептала я. — Мне так жаль, — задыхаясь от осознания, я вырвалась из его объятий. — Иди! Иди сейчас же! Отойди от меня. Так далеко, как только сможешь. — Ты сошла с ума?! — Обезьяна укусил меня, Доммиэль. Все еще стоя на коленях, он замер, уставившись на меня. — Это был всего лишь легкий укус, — мой голос дрожал, — но этого было достаточно, чтобы его яд попал в меня. Я была в состоянии бороться с этим. — Я со всхлипом выдохнула. — Но это пробилось внутрь. — Я зажала ладонями виски, пронзительная боль от того, что меня затягивало куда-то в глубину, чувствовалась так, словно мой мозг раскалывался пополам. — Мне так жаль. — Я покачала головой, в отчаянии от вины и стыда. — Я хотела сказать тебе, но потом испугалась, что ты мне не поможешь. — Я открыла глаза, его непроницаемое выражение потемнело. — Мне нужно было вызволить Уриэля. Я знала, что он может вывести яд. Он архангел. Я знала, что он так и сделает. Доммиэль вскочил на ноги и приблизился ко мне. Я была не в своем уме, отступая, подняв руку. — Нет! Ты должен уйти. Обезьяна будет использовать меня, чтобы пытать тебя. Я не смогу этого вынести. Это убьет меня, Доммиэль, — мой голос дрожал от ярости разбитого сердца, представляя, как моя совесть осознает, что я делаю, когда Обезьяна возьмет бразды правления в свои руки. Осталось всего несколько минут. — Просто уходи! Доммиэль был на мне, прижимая меня к земле. В считанные секунды он одолел меня и прижал к своим коленям, крепко обхватив обеими руками. — Прекрати! Его приказ был резким, и его сущность, все еще просеивающаяся в моем мозгу, заставила меня сразу успокоиться. Но слезы продолжали литься из уголков моих глаз. Его руки ослабли, но не отпустили. Он зарылся носом в мои волосы, прижимаясь поцелуем к моему виску. — Почему ты мне не сказала? Его голос дрожал от ярости и страха. — Я не могла, — еще один икающий крик. — Я боялась… потерять тебя. — Аня, детка. — Он обхватил мою голову руками и снова приподнял меня на руках. — Я собираюсь вытащить из тебя этот яд. Потрясенная, я уставилась на него. — О чем ты говоришь? Ты демон. Он высокомерно изогнул бровь. — Я высший демон. И я когда-то был архангелом. Я никогда не терял своей силы, даже после того как упал из Элизиума. Я просто перешел на другую сторону. — Что? — я никогда не слышала, чтобы демон удалял сущность из другого. Но зачем им это делать? Демоны не вмешивались в дела других демонов. — Но как… Я судорожно втянула воздух, когда ужасная боль пронзила меня, леденя кровь. Я вздрогнула от ярости этого. — Хватит, детка, — прошептал он хриплым от сильных эмоций голосом, наклоняясь к моим губам. — Теперь у меня есть ты. Сладкое блаженство. Его губы, его дыхание, его язык. Это прикосновение прохладной полуночи поглотило меня. На этот раз вместо того, чтобы почувствовать вторжение, я почувствовала вибрирующий гул, сотрясающий мое горло, проникающий в живот, дребезжащий до конечностей. Острая боль за грудиной, как будто что-то вырывали прямо из моей груди за грудной клеткой. Я закричала, но Доммиэль проглотил крик, проглотил боль. Моя спина выгнулась, агония пробежала по позвоночнику, я вцепилась кулаками в его куртку и волосы, проливая слезы, но он не смягчился. Не позволил мне отстраниться. Отказался отпустить меня. Мой разум дрейфовал, конечности отяжелели, когда я потеряла сознание. Обезьяна снова был там, стоял на туманной лондонской улице и протягивал мне руку. Он больше не ухмылялся дьявольски или маниакально хихикал, а просто смотрел на меня и ждал, предлагая мне свою руку, чтобы взять. Подобно реке, несущейся по течению, я подошла ближе, ускоряя шаг. Затем что-то заставило меня остановиться. Я сказала «Нет» и повернулась, игнорируя его шипящий ответ, и попыталась двинуться вверх по течению, растягивая внутреннее напряжение, как разрыв моей души. Но он удержал меня на месте, гравитационное притяжение напряглось, чтобы оттащить меня назад. Мой дух балансировал на острие клинка между светом и тьмой, свободой и рабством, жизнью и смертью. И это был не архангел, не воинство Элизиума, вырвавшее меня из объятий тьмы, из неминуемой гибели. Это был мой демон, моя демоническая любовь, борющаяся за спасение моей души. — Ты думаешь забрать ее у меня? — прорычал принц демонов, истекая ненавистью и злобой. Темная полночь укачивала меня, хотя я не могла его видеть. Только чувствовала, как его присутствие мягко уводит меня от злобного существа в моем сознании, борющегося за мою душу. Затем его голос. Его глубокий, темный, красивый голос резонировал, как рябь землетрясения. — Она никогда не была твоей. Она никогда не будет твоей. Внутри меня прогрохотало землетрясение. Видение Обезьяны дрогнуло, его черные глаза вспыхнули адским огнем, зная, что он проигрывает. Черный дым окутал его, как туманный плащ. Вместо того чтобы закричать от поражения, он обнажил клыки и прошептал с чудовищным шипением. — Ты пожалеешь об этом, предатель. Односложный ответ Доммиэля стал последним мощным ударом, разорвавшим связь. — Никогда. Затем связь порвалась, тяжелая лужа злобы исчезла. Исчезла в одно мгновение. Тьма рассеялась. А также прохладное присутствие сущности Доммиэля, которое странным образом лишило меня возможности иметь часть его внутри себя. Я резко открыла глаза и глубоко вдохнула воздух, обнаружив крайнюю усталость и мимолетное отчаяние, написанные в резких чертах его лица. — Доммиэль? Его лицо было бледным, а дыхание затрудненным, он улыбнулся. — Вот ты где, — его голос был резким, сильным от эмоций. — Я на секунду подумал, что потерял тебя там. — Я тоже так думала. — Мое сердце тосковало по нему еще больше, если бы это было возможно. Он провел пальцами по моему лбу, откидывая волосы в сторону, затем под одним глазом и по моим губам, его рот изогнулся с одной стороны. Его прикосновение было таким нежным, что другой прилив эмоций угрожал заставить меня снова заплакать. — Лучше? Я прижала руку к груди, где больше всего чувствовала боль. — Да… Ты все это забрал. Ты снова сделал меня целой… Он прижался своим лбом к моему. — В следующий раз просто доверься мне. — Боже, я такая дура. Я должна была сразу это сделать. Я просто не знала… Я закрыла глаза и просто наслаждалась его присутствием, его состраданием. Как я могла знать, когда встретила его, что язвительный, сквернословящий, одноглазый, однорукий демон, который стал мне партнером в поисках архангела, обладал способностью отнимать сущность демона? Даже если бы я знала это, я бы ему не доверяла. Не тогда. Я понятия не имела, что он был архангелом или что он все еще обладал силой, чтобы помочь мне. Мое предубеждение против его вида затуманило так много моего собственного восприятия. Но больше нет. — Спасибо, — прошептала я срывающимся голосом. Мягкое прикосновение его губ к моим. — Я бы сделал все для тебя, Аня. — Серьезное, торжественное обещание. — Никогда не сомневайся в этом. Пес заскулил, привлекая наше внимание. Проследив за ее взглядом, мы увидели придворных, высыпающих из открытых дверей, из которых валил дым. — Пора идти, — сказал он хриплым голосом. Я помогла ему подняться на ноги, заметив, что он двигается медленно, его лоб сморщился от боли. — Тебе больно?