– Когда принцессу заперли в башне, она не могла думать ни о чем, кроме принца. Конец истории я пропустила: слушать, когда веки наливаются свинцом, очень тяжело. Если я и буду когда-нибудь с сожалением вспоминать о чем-то, что касается Термонда, так это об этом. Мгновения тишины, когда можно было говорить о запретных вещах. Мы развлекали себя сами. У других есть прошлое, будущее, мечты, мы же придумывали себе истории самостоятельно. Я проглотила обе таблетки зараз. Во рту все еще оставался привкус курицы. Свет выключили три часа назад, а Сэм храпела уже два. Я достала пакетик и высыпала маленькие таблетки на ладонь. Пакетик отправился обратно в бюстгальтер, а первая таблетка – в рот. За время пребывания на груди она немного нагрелась, но проглотить ее оказалось непросто. Быстро закинув туда же вторую, я сглотнула. По телу пробежала дрожь. Теперь оставалось ждать. Глава пятая Я не помнила, как провалилась в сон, только пробуждение. Тело трясло так сильно, что я едва не вылетела с кровати, ударившись лицом о спинку соседней койки. Должно быть, Ванесса подпрыгнула от неожиданности, потому что до меня долетел ее голос: – Руби, какого черта? Это ты? Я не могла подняться. Руки Ванессы коснулись моего лица. Она уже не шептала – кричала мое имя. – О господи! – воскликнул кто-то. Голос напоминал Саманту, но открыть глаза я не могла. – …тревожную кнопку! Эшли навалилась на мои ноги всем весом. Я знала, что это она, хотя и была не в себе. Перед глазами вспыхивали яркие точки. Кто-то сунул мне в рот резиновую штуку. На языке ощущался привкус крови, но я бы не смогла точно сказать, шла она из прокушенного языка, губ или… Две пары рук подняли меня с пола и положили на другую поверхность. Открыть глаза по-прежнему не получалось, в груди полыхало пламя. Тело сотрясалось в лихорадке, а мышцы, казалось, зажили собственной жизнью. А потом я ощутила запах розмарина. Мягкие прохладные ладони коснулись груди, затем наступила чернота. Кто-то бил меня по лицу, и с каждым болезненным шлепком в тело возвращалась жизнь. – Руби, – произнес чей-то голос. – Давай, я знаю, ты меня слышишь. Пора просыпаться. Я с трудом разлепила глаза и тут же сощурилась от режущего света. Рядом хлопнула дверь. – Это она? – спросил незнакомый голос. – Может, вколоть ей успокоительное? – Нет, не стоит, – ответил первый голос. Он показался мне смутно знакомым. Такой же сладкий, как и прежде, только теперь более резкий. Доктор Бегби взяла меня под руки и аккуратно приподняла. – Она сильная девочка и должна справиться с этим сама. Я почувствовала жуткий запах. Кислый и гнилой одновременно. Глаза широко распахнулись. Доктор Бегби стояла на коленях, держа что-то у моего носа. – Что?.. Второй голос принадлежал молодой женщине. Кроме темно-коричневых волос и бледной кожи, ничего запоминающегося в ней не было. Не зная, что я все вижу, женщина стянула врачебную форму и передала ее доктору Бегби. Место не было мне знакомо. Маленькая комнатка с полками, заставленными коробками и бутылочками. В носу все еще оставался запах, с помощью которого доктор Бегби меня разбудила. – Надень это, – сказала она, заставляя меня подняться на ноги. – Быстрее, Руби, нам нужно торопиться. Тело казалось налитым свинцом, суставы трещали. Однако я сделала, как сказала доктор Бегби, натянув костюм поверх лагерной униформы. Когда все было готово, вторая женщина завела руки за спину. Доктор Бегби смотала их клейкой лентой. Потом она проделала то же самое с ногами. – Встретишься с ними в Харви. Убедись, что едешь по шоссе 215. – Знаю, знаю, – пробормотала доктор Бегби, отрывая очередной кусок ленты, чтобы заклеить женщине рот. – Удачи. – Что вы делаете? – изумилась я. В горле першило, кожа вокруг рта онемела. Доктор откинула мои волосы за плечи, потом быстро собрала их в неопрятный пучок и закрепила резинкой. Вторая женщина молча наблюдала, как Бегби вешает мне на шею ее бейдж и надевает на лицо хирургическую маску. – Я все объясню, как только мы выберемся отсюда. Нельзя терять время. Они будут здесь через двадцать минут, – сказала Беги. – Ничего не говори. Просто подыгрывай. Я кивнула, и мы вышли в темный холл лазарета. Ноги снова чуть меня не подвели, однако доктор держала руку на пульсе. Закинув мою руку на плечо, она приняла на себя большую часть моего веса. – Мы идем, – прошептала Бегби, – включай камеры обратно. Я посмотрела на доктора, но она обращалась не ко мне. Бегби говорила в золотистый значок на груди. – Ни слова, – напомнила она, когда мы спускались по коридору. Белые занавески с шелестом разлетались во все стороны. Расступающиеся перед нами солдаты казались черными кляксами. – Простите, простите! – бормотала доктор Бегби. – Я должна отвезти ее домой. Я смотрела на проплывающие внизу плитки кафеля. Голова кружилась просто ужасно. То, что мы вышли на улицу, я поняла лишь после громкого сигнала – доктор Бегби открыла дверь. А потом мне на голову упали первые холодные капли. В лагере было светло как днем. Фонари на ночь не выключали. Они высились тут и там, подобно титанам, наводя на мысль о ночных футбольных матчах. Да еще этот запах свежей травы. Я вспомнила папин спартанский свитер и то, как он болел за студенческую команду. «Переходи в чертово наступление!» – орал он во все горло. Спотыкаясь, мы дошли до парковки. Мне до сих пор казалось, что происходящее – плод моего воображения. Картинка перед глазами расплывалась, но хруст гравия под ногами слышался отчетливо. А потом кто-то громко крикнул: – Здесь все в порядке? Я почувствовала, как напряглась доктор Бегби. Опираясь на подставленное плечо, я попыталась выпрямиться, однако ноги меня больше не слушались. Когда я открыла глаза в следующий раз, то увидела ботинки солдата СПП. Кажется, я сидела. Мужчина стоял передо мной на коленях. Доктор Бегби что-то ему втолковывала. Ее голос звучал абсолютно спокойно. – …так плохо, что я предложила отвезти ее домой. Пришлось нацепить маску, чтобы она не заразила еще кого-нибудь. – Как же я все это ненавижу! Постоянно цепляем от этих детей всякую заразу. – Поможешь усадить ее в джип? – спросила доктор Бегби. – Если она заразная… – Это займет всего одну минуту, – оборвала доктор. – Если завтра у тебя будет что-то серьезнее насморка, обещаю, что лично верну тебя к жизни. Этот тон был мне знаком. Сладкий, как перезвон маленьких колокольчиков. Солдат усмехнулся, а затем поднял меня в воздух. Стиснув зубы, я старалась не слишком виснуть на СПП, но единственное, что мне удалось, – это удержать голову. – Переднее сиденье? – спросил он. Доктор Бегби уже собиралась ответить, когда у СПП включилась рация. – Вас видят на камерах. Нужна помощь? Прежде чем ответить, солдат подождал, пока доктор Бегби откроет дверь, и усадил меня на место. – Все чисто. Доктор… – Он взял в руки мой бейдж. – Доктор Роджерс подхватила вирус. Доктор… – Бегби, – последовал быстрый ответ. Скользнув на водительское сиденье, она захлопнула дверь. Я наблюдала, как док быстро вставила ключ зажигания. Впервые ее руки тряслись. – Доктор Бегби отвезет ее домой. Машина доктора Роджерс останется здесь на ночь – пожалуйста, сообщите об этом утренней смене. – Значит, Роджер. Скажите им, пусть едут прямо к воротам, я скажу патрульным, чтобы их пропустили. Хрюкнув пару раз, джип завелся. Сквозь лобовое стекло виднелась железная изгородь, а за ней лес. Доктор Бегби нагнулась, чтобы пристегнуть мой ремень. – Слушай, да она в ауте. – СПП склонился к окну Бегби. – Я дала ей сильный транквилизатор, – рассмеялась доктор. Сердце сжалось у меня в груди. – Насчет завтра… – Просто приходи, ладно? – сказала Бегби. – У меня перерыв около трех. Она не дала ему шанса ответить. Шины заскрежетали о гравий, дворники на лобовом стекле ожили. Помахав рукой, доктор Бегби закрыла окно, потом дала задний ход, и мы выехали с парковки. Часы на табло показывали 2:45.