На дворе стояла зеленая и свежая весна. Деревья обросли необъятными шапками листвы, на дороги выбралось огромное количество неуравновешенных водителей, типовые жилые районы распахнули свои окна навстречу весеннему бризу, солнце светило, но не особо грело, хотя на улицу и можно было спокойно выйти в легком пальто или пиджаке. Обычная весна средней полосы. Не тепло и не холодно. Дело же, в целом, встало намертво. Мальчика выписали и отправили вместе с приемной мамой в его новый, а вернее, в давно забытый старый дом. Дело обстояло так: этот паренек был усыновлен, когда ему было четыре, а год назад он пропал, и как это произошло, теперь уже не узнает никто. Просто пропал, а нашелся спустя год в другом городе, в другой области, где и не был-то никогда раньше. Поэтому домой он вернулся в свой город, что также затрудняло следствие, поскольку при необходимости Миронову нужно было либо мотаться в другую область, либо звонить по телефону, а между тем всем понятно, что личный разговор в профессии следователя решает если не все, то многое. Если вспомнить события теперь уже почти трехмесячной давности, то возникает вопрос: почему мальчик не помнил своих родителей? Вроде бы ответ очевиден, ведь первые три года становления психики и характера мальчик провел без родителей. Почему же он тогда выбрал себе имя Павел? Все просто: так звали его отчима, которого уже два года как не было на этом свете. Миронов долго размышлял, как же все могло так получиться, и пришел к одному возможному выводу. После смерти отчима отношения в семье не заладились, а возможно, дело было и в органах опеки, поэтому некоторое время спустя мальчик, как и многие подростки, попытался сбежать из дома и пропал на год. Что происходило с ним за это время? Где он был? И как его занесло в соседний город? Ответить на эти вопросы можно было, лишь раскрыв дело, и то вряд ли. Виктор Демьянович прикладывал все возможные усилия, однако это казалось абсолютно невозможным. В первый месяц следователь все-таки смог инициировать массовую спецоперацию по поимке предполагаемого убийцы. В течение некоторого времени ее даже негласно называли «операция „Лесополоса“». По улицам днем и вечером разъезжали автомобили полиции, все участковые получили примерную ориентировку преступника, под которую, к слову, попадал каждый третий житель города, родителям настойчиво рекомендовали встречать своих детей из школы, водить на кружки и не отпускать гулять после наступления темноты — что многие и так начали делать после выпусков теленовостей о найденном мальчике. Однако надолго это растянуться не могло, поэтому за неимением дополнительных улик и оснований все эти мероприятия были свернуты до появления более веских причин к действиям. Разговоры с оставшимися интернатами ничего не дали, слежка за ними велась около месяца, и, честно говоря, она не была санкционирована ни одним из начальников, поэтому проводилась на добровольных началах самого МВД, Арсения и неравнодушных оперативников Сергея и Александра. Этот месяц не дал абсолютно ничего. Детский дом № 3 был образцово-показательным казенным учреждением. Во всяком случае, не было ни одного доказательства обратного. Ну а у мальчика, который рассказывал жуткие истории ночью у приютского забора, видимо, просто хорошая фантазия. К слову, с ним тоже все было в порядке — Миронов и это проверял. Трупы к очистным сооружениям больше не прибивало. В городе стояла абсолютная гробовая тишина. Кто бы ни совершал эти злодеяния, он либо умер, либо сел в тюрьму, либо затих, либо переехал в другое место. Ну, или, что тоже вероятно, научился скрывать улики более искусно. Однако сны продолжали сниться с завидным постоянством — и это не давало покоя Миронову. Он понимал: что-то в этом деле не закончено. Был же еще второй мальчик. Ведь был… Или нет? Что касается «дела чести», то за эти два месяца тоже не произошло ничего такого, что могло бы толкнуть Виктора Демьяновича к абсолютной уверенности, что он разобрался в этом вопросе абсолютно и досконально. Было возбуждено уголовное дело по факту стрельбы в служебный автомобиль следователя уголовного розыска. Как ни крути, но пулевое отверстие в лобовом стекле и саму пулю в пассажирском кресле отрицать и скрывать было бессмысленно, но, чтобы избежать лишних вопросов и копаний, МВД придумал какую-то ладненькую и стройную историю для начальства и для тех, кто когда-нибудь захочет раскрыть это дело. От TrickOrTreat не было никаких вестей. Они продолжали снимать анонимные видео, взрывать все новостные редакции своими откровенными материалами, но на сообщения следователя, а их он настрочил за два месяца около восьми, они упорно не отвечали. Видимо, не хотели. Или ждали… После обнаружения автомобиля со знакомыми номерами у администрации губернатора «дело чести» Миронова получило новый виток развития, поэтому в те дни и вечера, когда следователь не следил за детским домом и не занимался рутинной работой, он следил за автомобилями администрации и за самим губернатором, что делать незаметно оказалось крайне непросто. Времени на семью не хватало. Начались томительные, душащие разговоры и ссоры со Светланой. Виктор Демьянович любил ее, любил и прекрасно понимал, что она права, но при этом никак не мог пойти против себя, против своего естества, желания наказать виновных и добиться хоть какой-то справедливости, пусть даже сейчас она казалась мифической. В конце концов Миронов решил сбалансировать свое время и по возможности уделять внимание работе и семье в равной мере. Но давалось ему это с большим трудом. В конце марта Виктору Демьяновичу по случаю достались билеты на концерт, посвященный Дню внутренних войск. У него был свободный вечер, поэтому он позвал Свету, и они, одевшись понаряднее, устроили себе вечер культурного отдыха. Светлана была очень рада. Им давно не удавалось куда-нибудь выбраться, а она любила выставки, театральные постановки и концерты. Сегодня был их вечер, поэтому, чтобы продлить совместное времяпрепровождение, после мероприятия они запланировали посетить один очень уютный и недорогой ресторан. Предвкушая приятный вечер, МВД был спокоен и расслаблен до той поры, пока в зале не появился новый губернатор. Не заметить его было невозможно. Он вошел в зал сразу после третьего звонка в окружении своих телохранителей и, по-видимому, нескольких коллег. Места Миронова были на балконе, у самого края, так что он увидел его сразу. С этого момента покой был потерян. Надо было что-то предпринимать. Следователю казалось, что встретить губернатора — это значимое совпадение и такую возможность нельзя упускать. Но что же делать? Поговорить с ним? Так не пустят, да и о чем? Проследить? Но как? Наученный печальным опытом своего предшественника, новоиспеченный глава города и области заручился поддержкой и защитой большого количества охраны. «Ну, не арестуют же меня за это!» — ухмыльнулся МВД. Концерт теперь ему был абсолютно неважен, все его мысли были заняты губернатором. В то время как на сцене происходило нечто патриотичное — массовый пластический этюд с тканями и лентами, символизирующими цвета национального флага, Виктор Демьянович был погружен в свои мысли и не сводил взгляда с чиновника, сидящего в одном из первых рядов. О чем он думает? Зачем пришел? О чем беседует с соседом? Когда соберется уходить? В конце концов напряжение возросло до такого уровня, что следователь решил — либо сейчас, либо никогда. Миронов вышел из зала прямо во время концерта, сделав вид, что у него срочный звонок. Затем вернулся в зал, извинился перед Светой, сказал, что срочные новости по делу, что ему нужно бежать в УГРО и ушел. Сказать, что женщина расстроилась, — значит ничего не сказать. Обида и обескураженность брали свое, а комок к горлу подступал все ближе и ближе. Тот концерт она не досмотрела, вернувшись домой сразу после антракта, на несколько часов раньше запланированного времени. Миронов знал, что дожидаться перерыва было опасно, губернатор мог уйти раньше, а нужно было переставить машину поближе к концертному залу и продумать план действий. Надо ли говорить, какие противоречивые чувства его одолевали из-за того, что он оставил любимую женщину одну, и то, как усилились эти чувства, когда, сидя в машине и ожидая появления губернатора, он увидел расстроенную Свету, выходящую в антракте из здания… Тот день сильно испортил отношения Миронова и Светланы и не дал абсолютно ничего по делу. Какое-то время МВД преследовал на безопасном расстоянии машину губернатора, но, когда они выехали на трассу, старенький ВАЗ не смог соперничать с новым трехлитровым двигателем на шесть цилиндров и турбонадувом и поэтому скоро отстал, а губернатор умчался с мигалками куда-то за город по срочным и неотложным делам. Но кое-что интересное за это время все же произошло. Примерно через месяц после слежки за губернатором в уголовный розыск позвонил аноним, который ничего о себе не сообщил, но сказал, что знает преступника, которого ищут по делу о покушении на убийство мальчика и возможном убийстве еще нескольких десятков детей и женщин. Казалось бы, таких звонков в УГРО и все ОВД по городу ежедневно поступает бесконечное множество. Почему нужно было поверить именно этому? Факты, которыми располагал звонящий, никогда не предавались публичной огласке. Знать об этом мог только участник следствия, преступник или тот, кто лично знал преступника. К сожалению, выяснить, кто звонил, не удалось до сих пор, но у следователей был полный комплект информации по вероятному подозреваемому. Он полностью подходил под то туманное описание, однако это неудивительно. У него была собака породы немецкая овчарка, загородный дом с подвалом в шести километрах от того места, где был обнаружен мальчик, а также за ним числилась давняя судимость за изнасилование несовершеннолетней. Та статья изрядно попортила ему жизнь. Никто, кроме суда, так и не пришел к однозначному решению, было ли изнасилование или нет, но подсудимый до самого конца отрицал свою вину. Первое время за подозреваемым только наблюдали, один раз побеседовали и в конце концов получили ордер на обыск, во время которого обнаружили в подвале загородного дома неоспоримые улики его причастности как минимум к похищению выжившего мальчика. Мужчина был шокирован обыском и всем происходящим вокруг него, он божился, что уже несколько месяцев не ездил в загородный дом из-за сломанной системы отопления и ждал лета, что не знает, кому принадлежат все найденные вещи. Затем он начал вспоминать про свою давнюю судимость, утверждал, что и тогда не имел ничего общего с вменяемым ему преступлением, что его дочь больна и кто-то должен за ней ухаживать, что ему нельзя тратить время на пустые разбирательства. Абсолютное непонимание происходящего сменилось на гнев, и долгое время он даже не хотел ни с кем разговаривать. Но против улик сложно что-то возразить, поэтому, вопреки всем просьбам, его взяли под стражу и направили в СИЗО. Фотографию преступника показали ребенку, для этого Миронову пришлось съездить в соседний город, и парень с горем пополам признал, что находит его похожим на того, кто пытался его убить. Вспомнил ли он или это было продиктовано интуицией, доказать было сложно, но с мальчиком беседовали обстоятельно и долго. — Ты знаешь человека на этом фото? — спросил Миронов, когда они вместе с приемной матерью ребенка сели за стол на кухне в трехстах километрах от уголовного розыска. Мальчик долго смотрел на фото и колебался, как будто не знал, что ему сказать. — Ну, чего ты замолчал? — Женщина легонько потрепала парня по плечу. — Тебе нечего бояться. — Я понимаю, что тебе сложно сказать что-либо однозначно, но… — Виктор Демьянович не успел договорить. — Да, — произнес ребенок. — Что — да? — Я узнаю этого человека. Это он пытался убить меня, — промолвил парень и отвернулся в сторону окна. Он не хотел никому смотреть в глаза, то ли боялся чего-то, то ли, по понятным причинам, стыдился… Квартира, в которой теперь жил мальчик, не отличалась роскошью, но ничем не выделялась из сотен таких же. Просто две комнаты с кухней в пятиэтажке, заваленные всяким барахлом. Мать, как показалось Миронову, выпивала еще с тех самых пор, как не стало ее мужа, но теперь вроде завязала, к тому же, судя по всему, нормально зарабатывала, была на хорошем счету. А даже если иногда и продолжала прикладываться, то такая, но любящая мать лучше, чем никакая. А мальчик-то другой и не помнил, да и любви никакой не знал, так что уж там говорить. «Времена не выбирают, в них живут и умирают»[5]. Когда следователь уже стоял в прихожей и собирался уходить, мальчик бросился к нему настолько быстро, насколько ему позволяли костыли, и крепко обнял. — Спасибо вам! — За что? — За то, что вы меня защищаете! Вы же защитите меня? — Он поднял глаза на Миронова, у которого все внутри сжалось от такого взгляда. — Конечно, если надо, я тебя прикрою, напарник, — схохмил он в ответ. Напоследок мальчик протянул Миронову небольшую глиняную фигурку. — Это вам. Я сам слепил. Это супергерой. Почти как вы. И у него внутри большая тайна и сила. — Спасибо, родной. Теперь всегда буду носить его с собой. Выйдя из подъезда, Виктор Демьянович тяжело выдохнул. Его всего передернуло от этих странных разговоров, а по телу побежали мурашки. Домой следователь возвращался со странным чувством. Казалось бы, у него все схвачено: преступник пойман, убийства закончены, громкое дело раскрыто, — но что-то здесь было не так, а маленькая фигурка жгла грудь сквозь рубашку и подкладку пиджака как напоминание о тех, кому обещали защиту, но не смогли сдержать данное обещание. В ту же ночь ему приснился новый, еще более пугающий сон. Миронов стоял посреди ночи на поляне, окруженной лесом, в черных брюках и белой рубашке. Вокруг стояла гробовая тишина, был слышен только шелест листвы. В темноте сложно было что-то разобрать, но постепенно глаза привыкали, и МВД удостоверился в том, что он без всяких сомнений стоит на поляне посреди леса. Она очень сильно напоминала ему ту, которую он видел еще зимой в своем сне. Через мгновение сзади послышались шаги. Следователь обернулся. В его сторону шла женщина с простертыми к нему руками, поверх которых лежал большой белый платок, похожий на саван. Сама женщина была одета в какую-то красно-синюю тогу или плащ с капюшоном. Она шла к Миронову спокойно, не спеша, и, что удивительно, это совсем не пугало следователя, а, наоборот, успокаивало. Он прекрасно видел ее в мельчайших подробностях: ее одеяние, ее приветливый взгляд, загадочную полуулыбку, застывшую на губах, кожу белую и гладкую, подобную алебастру. Она обошла Миронова со спины и стала оборачивать вокруг его головы и шеи свой платок. Виктор Демьянович не сопротивлялся, он был спокоен, ему казалось, что эта женщина не может навредить. Он повернул голову в ее сторону, чтобы еще разок посмотреть на красоту и совершенство ее лица, но не увидел его. Лицо скрылось за тенью капюшона, одеяние ее стало черным, и через несколько секунд перед Мироновым уже стояла не женщина, а темная тень человека в шляпе — постоянная гостья мироновских сновидений, чье присутствие никогда не обещало ничего хорошего. Виктор Демьянович интуитивно дернулся в сторону, но не мог пошевелиться: то ли его парализовало, то ли этот черный господин так крепко держал в своих руках концы белого платка, что руководил ими как поводьями. Тень продолжила обматывать саван вокруг головы следователя, а через мгновение белая ткань начала пропитываться кровью. Кровь появлялась ниоткуда и заполняла собой каждую клеточку платка, который сдавливал голову МВД все сильнее и сильнее. Дышать было нечем. Миронов пытался пошевелить руками, но безуспешно. Следователь захлебывался кровью. Напряжение становилось нестерпимым. Уже было непонятно, отчего ему суждено погибнуть: от того, что его голова сейчас лопнет от давления, или он захлебнется кровью, металлический вкус которой наполнял рот и начинал проникать глубже, заполонив собой все легкие. Проснувшись на следующее утро, Виктор Демьянович знал, что еще ничего не закончено. Долгое обдумывание каждой детали натолкнуло следователя на окончательное решение: пойманный подозреваемый, может быть, в чем-то и виновен, но уж точно не в покушении на мальчика и других убийствах. МВД доверял своим снам, и если бы все было в порядке, то они бы прекратились. А пока все было как-то слишком гладко и неопределенно. По анонимному звонку моментально, как на блюдечке, находится человек, по всем параметрам и уликам подходящий под определение подозреваемого. При этом сам психически здоров и уравновешен, отрицает любые обвинения в свой адрес, ведет конструктивный диалог со следствием. К тому же странно выглядит, что человек, который в течение, возможно, многих лет убивал, и никто даже и не думал о том, что все эти смерти — на самом деле предумышленные убийства, — теперь появляется из воздуха, да еще и с судимостью по похожей статье в своем досье. Настолько безупречных и готовых подозреваемых Миронов еще не видел. И где тогда второй мальчик? Если верить снам, то он сбежал от этого психопата либо прошлой, либо этой весной, то есть, вероятнее всего, совсем недавно, но о нем, кроме Миронова, никто не знал, и, судя по всему, знать не может. И почему же выживший мальчик так легко и быстро вспомнил этого мужчину по фотографии? Чего он боится? Какая-то странная игра… Как будто подсовывают прямо под нос наживку и ждут, пока она будет проглочена. Виктор Демьянович не стал лезть в бутылку, решив, что некоторое время понаблюдает за поведением окружающих, подозреваемого и за судебным процессом, который должен был затянуться не на один месяц, а вероятнее всего, даже на несколько лет. Однако меньше чем через месяц после задержания подозреваемый Андрей Евгеньевич Кравченко полностью признался во всем, что ему инкриминировали. Признание сопровождалось всеобщим абсолютным безразличием и искренним удивлением МВД, который склонялся к невиновности подсудимого. Его не пытали, не били ни сотрудники органов, ни те, с кем он делил одну камеру, хотя и принято считать, что подобные преступления в тюрьме с рук не сходят. Но после первой же потасовки подозреваемого перевели в одиночную камеру, где он и проводил большую часть времени вне допросов. Миронов продолжал вести это дело, быть, что называется, паинькой и наблюдать. Его удивила резкая смена показаний этого мужчины, но МВД ничего не мог с этим поделать. Да, у него были свои догадки и мысли насчет этого дела, но никаких доказательств, кроме собственной интуиции, он не имел, в отличие от следствия и суда, на которых он продолжал безропотно трудиться, попутно пытаясь найти хоть какие-то новые зацепки, в том числе и по своему «делу чести». Все это время от TrickOrTreat не было никаких новостей. До этого дня… Утром МВД спокойно садился в свою служебную машину, думая обо всем сразу и ни о чем конкретном, как вдруг раздался визгливый звук разбитого стекла — окно лопнуло от удара, а на заднее сиденье влетел камень с привязанной к нему запиской. Миронов метнул взгляд в сторону, откуда предположительно прилетела неожиданная посылка, но никого там не увидел. Схватив камень в руку, он сорвал с него кусок бумаги и прочел: «Вечером в 23:00 у клуба «Мажордом». Приходите один. P. S. Для правдоподобности изобразите гнев». Следователь выскочил из машины и со всем чувством, на которое был способен, покрыл мнимого и невидимого обидчика трехэтажным матом. Ему даже не пришлось притворяться. Это была вторая покалеченная машина за полгода. Кто бы это ни сделал, неужели он не мог придумать какой-то более цивилизованный способ назначить встречу?! Вечером в назначенный час он стоял у клуба «Мажордом» готовый ко всему. У него были предположения, что именно сейчас он встретится с кем-то из организации TrickOrTreat, но с тем же успехом это могла быть звонившая незнакомка, аноним, сообщивший о подозреваемом, некто, скрывающийся за инициалом «Н.», или кто-либо другой. Клуб этот славился тем, что сюда была открыта дорога всем: молодежи и тем, кто постарше, гомосексуалам, хиппи, тем, кто ищет и кто уже нашел. Здесь не нужно было притворяться. Войдя в эти двери, люди забывали об условностях и погружались в мир безудержной вседозволенности. Островок абсолютной свободы в городе обывателей, затянутых в офисную униформу — тугие костюмы и узкие юбки до колена. У главного входа стоял охранник, целая очередь из желающих попасть и несколько счастливчиков с клубными браслетами на запястьях — эти ребята переводили дух между танцами и коктейлями, затягиваясь сигаретным дымом с резкими нотками ментола. Миронов чувствовал здесь себя довольно неловко, но долго стоять ему не пришлось: откуда-то издалека донесся звонок мобильного телефона. Несколько секунд на это никто не обращал внимания, потом кто-то из очереди потянулся проверять свои карманы и сумочки, а звонок между тем не прекращался. Наконец МВД поймал на себе недоуменные и местами недовольные взгляды окружающих, и его обожгла мысль, что этот звонок разносится из-под складок его легкого весеннего пальто. Опустив руку в карман, следователь нащупал там маленький кирпичик незнакомого и невесть откуда взявшегося мобильного телефона. Спустя изумленное мгновение он взглянул на экран, где горела надпись «Ответьте», нажал кнопку вызова и поднес динамик к уху. — Алло, — осторожно произнес Виктор Демьянович. — С кем имею честь говорить? — Всему свое время, — раздался в трубке размеренный механический голос. — Дайте телефон охраннику. Миронов сделал несколько шагов в сторону высокого качка в черных брюках и футболке, которые были малы этому здоровяку размера на два как минимум, а потому казалось, что одежда выдавливает все его тело из себя, как из тюбика. — Вас к телефону, — неуверенно промолвил Миронов. Охранник нисколько не удивился, приложил телефон к уху, а спустя мгновение вернул его обратно следователю и раскрыл перед ним дверь в клуб, предупредительно отгородив толпу желающих и почтительно пропуская гостя внутрь. Миронов вернулся к собеседнику. — Что дальше? — Дальше будет немного громко, — продолжил голос. — Пройдите танцпол насквозь, сверните за барную стойку и зайдите в последнюю дверь слева. — Почему я должен вам подчиняться? — Хотя бы потому, что вам интересно, чем все это закончится. Не волнуйтесь, я ваш друг. И у нас с вами общие враги. — Какие? — не успокаивался Миронов. — Преступность, Насилие, Жадность, Коррупция, Косность… Продолжить? МВД ничего не ответил, а просто прошел сквозь танцпол в сторону барной стойки. В клубе сегодня был вечер в стиле начала нулевых. Из колонок доносилась Ready Steady Go![6], и толпа бесновалась под ритмичные звуки музыки и импровизации местного диджея, истекая потом и погружаясь в ритмично-музыкальный транс. За то время, пока Миронов пытался добраться от входа до нужной двери, его, по крайней мере, несколько человек облапали и один раз попыталась склеить какая-то пьяная школьница, непонятно каким образом попавшая на этот праздник жизни. В полной темноте сверкали лишь частые вспышки разноцветного стробоскопа и узкая освещенная полоска полок с алкоголем у барной стойки, поэтому на танцполе люди полагались на инстинкты, а также на все имеющиеся у них чувства, кроме зрения. Наконец, Виктор Демьянович проскочил все препятствия, свернул за бар, открыл положенную дверь и оказался в небольшой прямоугольной подсобке с тусклым освещением. — Перед вами на стуле лежит одежда. Переоденьтесь. МВД не стал задавать лишних вопросов, а просто спокойно начал переодеваться. Облачившись в подготовленный для него костюм, он снова поднес телефон к уху. — Готово. — Хорошо. Рядом со стулом лежит сканер металла. Воспользуйтесь им. Миронова уже начинала раздражать такая скрупулезность, но он послушно провел по всему телу сканером до тех пор, пока он не запищал в районе левого предплечья. — Что это? — раздалось в трубке. — Пистолет, микрофон? — Титановая пластина… — иронично промолвил следователь. — Подарок от одного «законопослушного гражданина». В трубке прозвучал сдавленный смешок. — Оставьте все свои вещи в комнате. Не беспокойтесь. Они вас дождутся. Теперь откройте дверь, поверните направо и идите к двери в конце коридора. За ней проходной двор. Он ведет на параллельную улицу. Там вас будет ждать черный автомобиль с зажженными фарами. У вас ровно сорок секунд, чтобы в него сесть, иначе он уедет. Время пошло. Виктора Демьяновича даже немного потряхивало от волнения и неизвестности. Сколько всего разного Миронов ни повидал на своем веку, но сейчас ему все равно было страшно. Он привычно скрывал свой страх за маской спокойствия и безразличия, в то время как в голове проносились самые причудливые сценарии развития дальнейших событий. Но одно ощущение следователя не покидало: он идет по верному пути, пусть эта дорога и извилиста, но она ведет на вершину. Вот только вершину чего?.. Спустя примерно тридцать секунд из заявленных сорока МВД нырнул на заднее сиденье темного автомобиля, который мгновенно тронулся с места, лишь только захлопнулась дверь. — И что не будете надевать мне мешок на голову? — съязвил несколько запыхавшийся Миронов. — Не боитесь, что я запомню дорогу? Память-то у меня хорошая. — Мы боимся не вас, — глухо отозвался водитель, — а тех, кто мог за вами увязаться. — Кто вы? — резко выпалил Виктор Демьянович, придвинувшись к тому, кто сидел за рулем, и пытаясь поймать его взгляд в зеркале заднего вида. — Я никто. Просто водитель. Мне с вами не о чем говорить. Поверьте, здесь нет ваших врагов. Можете успокоиться.