— А как же тогда было? — Вообще ничего не было. Я не встречался с Рогером в пятницу вечером, я ведь уже вам говорил. Действительно, говорил. Его забрали из школы чуть больше часа назад. Когда Ванья и Билли появились у него в кабинете, он встретил их с усталым и раздраженным видом. Усталость исчезла в ту же секунду, как они изложили свое дело, и сменилась оскорбленным недоумением. Не могут же они всерьез утверждать, будто полагают, что он каким-то образом причастен к этому трагическому событию? Когда они попросили его проехать с ними в отделение для беседы, он понял, что могут. Грот поинтересовался, считается ли он задержанным, или арестованным, или как это там у них называется, но Ванья заверила его, что речь идет только о беседе. Директор спросил, не могут ли они поговорить у него в кабинете, как прошлые два раза, но Ванья настояла на том, чтобы на этот раз беседа состоялась в отделении полиции. Потребовалось довольно много времени, чтобы уладить формальности, связанные с такой простой вещью, как выход из кабинета и из школы. Грота очень заботило, чтобы это не выглядело как задержание. Ванья успокоила его: они не собираются использовать наручники, его не ждет персонал в форме, и ему предоставят возможность ехать на пассажирском месте в самой обычной машине. Она даже снабдила его поводом, когда кто-то из его коллег поинтересовался, куда он направляется. Рагнара Грота просили приехать в отделение для того, чтобы посмотреть, сможет ли он опознать кое-кого из молодежи на снимках с камер наружного наблюдения. Проходя под огромным изображением Христа на фасаде школы, директор поблагодарил ее за помощь. * * * Позже в одной из трех комнат для допросов он последовательно отказался от кофе, воды, смягчающих горло леденцов и присутствия адвоката. Он познакомился с Торкелем, и все трое уселись за стол — Ванья с Торкелем по одну сторону, Грот по другую. Прежде чем прикоснуться рукавами пиджака к поверхности стола, Грот насколько смог очистил ее от пятен носовым платком. — Что это? — спросил он, когда Ванья взяла со стола малюсенький наушник. — Это? — Ванья показала Гроту наушник, тот кивнул. — Наушник. — Кого вы в нем слушаете? Ванья предпочла не отвечать, просто вставила наушник обратно в ухо. Грот обернулся и посмотрел на закрывавшее большую часть стены несколько преувеличенных размеров зеркало. — У вас там за ним Бергман? — Он не смог не выдать голосом откровенного недовольства. Ванья снова предпочла не отвечать. Но директор угадал. Себастиан стоял в соседней комнате, следил за допросом и при необходимости мог напрямую снабжать Ванью краткими комментариями. Они сразу договорились о том, что Себастиан не будет присутствовать в комнате. Неустанно контролирующего себя Рагнара Грота, скорее всего, окажется достаточно трудно заставить открыться и без такого дополнительного раздражителя, как Себастиан. Ванья включила лежащий на столе магнитофон, сообщила о том, кто находится в комнате и сколько сейчас времени, а потом рассказала, как они проследили путь Рогера с помощью камер наружного наблюдения, и изложила версию о том, что Рагнар Грот встретился с Рогером перед мотелем. Поначалу директор слушал с непроницаемым лицом. Впервые он проявил хоть какую-то форму реакции, только когда речь зашла о мотеле. Он молча помотал головой и сразу вслед за этим, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя отрицательное отношение. К Ванье. Ко всему сказанному ею. К ситуации в целом. Только когда Ванья закончила, он склонился вперед и развел руками: — Нет, нет и нет, все было совсем не так. — А как же тогда было? — Вообще ничего не было. Я не встречался с Рогером в пятницу вечером, я ведь уже вам говорил. — Но вы находились у мотеля в интересующее нас время? В соседней комнате Себастиан кивнул про себя. Ко времени и месту они его привязать могут, и это Грота явно беспокоило. Очень. Настолько, что он даже не ответил на вопрос Ваньи, но она, естественно, не отступилась. — Вопрос является риторическим, нам известно, что вы были возле мотеля в пятницу около половины десятого вечера. — Но Рогера я не видел. — Попроси его рассказать о Франке, — произнес Себастиан в передатчик. Он увидел, как Ванья в комнате для допросов прислушалась к его словам и бросила быстрый взгляд на зеркальное стекло. Себастиан утвердительно кивнул, будто она могла его видеть. Ванья склонилась над столом: — Расскажите о Франке Клевене. Грот ответил не сразу. Он немного потянул время, вытащил из рукавов пиджака манжеты рубашки — так, что они показались ровно на полтора сантиметра. Затем откинулся на спинку и спокойно посмотрел на Ванью с Торкелем: — Это старый приятель по стрелковому клубу. Мы иногда встречаемся. — С какой целью? — спросил Торкель, и Рагнар переключил внимание на него: — Повспоминать былые времена. Мы вместе выиграли бронзу на первенстве Швеции, как вам, возможно, известно. Мы выпиваем по бокальчику вина, иногда играем в карты. — Почему вы не встречаетесь у вас дома? — Чаще всего мы встречаемся, когда Франк бывает здесь проездом по пути домой, и в мотеле получается удобнее. — Мы знаем, что вы с Франком Клевеном встречаетесь в мотеле для занятий сексом. Грот повернулся к Ванье, и на секунду показалось, будто одно это утверждение вызывает у него отвращение. Он наклонился к столу, не спуская с нее глаз: — Откуда, позвольте спросить, вы можете это знать? — Нам сказал Франк Клевен. — Значит, он лжет. — Он женат и имеет троих детей. Зачем ему лгать о том, что он ездит в Вестерос и занимается сексом с мужчиной? — Не знаю, спросите у него. — Разве вы не являетесь хорошими друзьями? — Я думал, что да, но услышанное заставляет меня в этом усомниться. — Мы можем доказать ваше присутствие в мотеле. — Я был там. Встречался с Франком. Этого я не отрицаю. Но я решительно отрицаю то, что мы предавались каким-либо сексуальным утехам и что я встречался тем вечером с Рогером Эрикссоном. Ванья с Торкелем быстро переглянулись. Рагнар Грот молодец, признает то, что доказуемо, и отрицает все остальное. Неужели они взяли его слишком рано? У них ведь есть только цепочка косвенных доказательств. Тайные сексуальные свидания, членство в стрелковом клубе, позиция, которая стоит того, чтобы ее защищать. Может, им требовалось больше? В соседней комнате Себастиану пришла в голову та же мысль. Они ведь знают, что Рагнар — человек с явным, хоть и не слишком серьезным, психическим отклонением, выражающимся в педантичности и компульсивных действиях. Легко предположить, что он с годами выработал глухую, почти непробиваемую оборону для защиты поступков, которые сам считал нежелательными. У Себастиана возникло впечатление, будто Рагнар Грот все время взвешивает «за» и «против», а приняв решение, подстраивает под него действительность. Решение становится истиной. Он сам наверняка даже не отдает себе отчета в том, что лжет, утверждая, будто они с Франком Клевеном не занимались в мотеле сексом. Он в это верит. Чтобы он сознался, вероятно, требуются доказательства в виде снимков. Доказательства, которых у них нет. — Петер Вестин? — потянула за новую ниточку Ванья. — А он тут при чем? — Вы его знаете? — У школы имеется договор с его медицинским кабинетом. Какое это имеет отношение к делу? — Вам известно, где он живет? — Нет, у нас с ним чисто служебные отношения. — Грота вдруг осенило, он склонился к столу: — Вы хотите сказать, что с ним я тоже состою в сексуальной связи? — А вы состоите? — Нет. — Где вы находились вчера около четырех часов утра? — Спал у себя дома. У меня есть такая дурная привычка — пытаться в это время дремать. Почему вас это интересует? Сарказм. Себастиан в соседней комнате вздохнул. К Гроту вернулась уверенность в себе. Он понял, что у них недостаточно доказательств против него. Им ничего не добиться. В комнате для допросов Торкель попытался спасти то, что еще поддавалось спасению: — Нам надо взглянуть на ваше оружие. — Зачем? Откровенное изумление. Ванья выругалась про себя. Им удалось утаить это от прессы. Никто, кроме убийцы, не знает о том, что Рогера застрелили. Сочти Грот их вопрос в высшей степени логичным или, еще лучше, откажись он показывать им оружие, это бы им очень помогло. — Почему бы и нет? — Я просто не понимаю причины. Ведь мальчика же не застрелили? — Он перевел вопросительный взгляд с Ваньи на Торкеля. Никто из них не намеревался ничего подтверждать или опровергать. — Вы возражаете против того, чтобы мы посмотрели ваше оружие? — Ничуть. Берите любое из них на любой срок. — Нам бы также хотелось заглянуть в вашу квартиру. — Я живу на вилле.