– Героин, – просто ответил Вернер. – Так это же наркотик! – воскликнула Эрика. – Ну и что? – За это дают срок. А я не хочу больше в колонию. – Не все же попадаются. Вспомни, как ты попалась на своей одежде. Кто-то из твоей команды назвал тебя. А здесь ты будешь одна, все зависит только от тебя. Аккуратность и оперативность – вот залог успеха. Зато какие деньги ты будешь иметь! Это не те шмотки, которые ты пристраивала на блошиных рынках туркам да афганцам, и они задавали тон, назначая цену. Здесь цену определяем мы. Клиент не стоит за ценой, потому что товар пользуется бешеным спросом… – Я даже не знаю… – Посмотришь, как изменится наша жизнь! Может быть, выберемся из нищеты. – Покажи хотя бы, как выглядит товар. Вернер залез в карман и вытащил маленький пакетик с белым порошком. – Видишь, очень удобно. Можно спрятать, где хочешь. Сразу много с собой брать не надо, лучше лишний раз смотаться для пополнения запаса… – А где будет храниться запас? – Пока здесь, у меня, а там посмотрим… – Разве что попробовать… – Замечательно, крошка. Давай займемся ужином, а потом я дам тебе подробные инструкции. 30 Два последующих дня Макс провел в тягостных метаниях и мучительных размышлениях. Во-первых, позвонил старику Лоренцу, и тот организовал ему встречу с дочерью и ее соседом. Детально описав им внешность предполагаемого убийцы, Макс вынужден был засвидетельствовать на их изумленных лицах полное отсутствие представления, о ком может идти речь. В один голос и дочь Лоренца, и ее сосед заявили, что мужчин, имеющих хотя бы отдаленное сходство с портретом, нарисованным Максом, в своем районе никогда не встречали. При расставании оба тем не менее горячо заверили, что если что-то услышат или узнают, то немедленно поставят в известность господина сыщика. Во-вторых, поговорил по телефону с Кристиной Маттерн. Она сама позвонила ему и спросила, есть ли какие-то обнадеживающие результаты в розыске бриллианта. Не вдаваясь в подробности, тем более ни единым словом не обмолвившись о своих приключениях на рынке, Макс сказал ей, что велика вероятность того, что бриллиант у Ахмеда, но без расписок к нему не подступиться. Обрадовавшись, она сказала: – Это уже успех, господин Вундерлих. – Возможно, – скромно сказал Макс, потирая шишку на голове, и добавил, вспомнив: – Кстати, фрау Маттерн, полиция вас не беспокоила? – А почему она должна это делать? Он попробовал пошутить: – Как вы думаете, фрау Маттерн, кроме нас с вами кто-нибудь еще знает об убийстве банкира? – Я совсем не подумала… – Вот именно. А ведь вы одна из самых близких персон к Рольфу Гаммерсбаху. Полиции не составит никакого труда разыскать вас… тем более супруга убитого банкира не испытывала к вам особой любви… – Макс услышал, как Кристина тяжело вздохнула, но, никак на это не отреагировав, продолжал: – Кстати, если получите повестку или будете приглашены иным способом, обязательно сначала известите меня. А если не получится, то помните: ни в коем случае не упоминайте историю с бриллиантом. Вот об этом, пожалуй, знаем только вы и я… да еще моя помощница. – Да еще тот, у кого находится бриллиант, – шутливо добавила она, на что Макс ответил: – Правда, это лицо, скорее всего, не имеет ни малейшего представления о том, что бриллиант принадлежит некой Кристине Маттерн. Думаю, Рольф Гаммерсбах ни с кем не делился этой информацией. Фрау Маттерн никак не отреагировала на это замечание, лишь пообещала сделать все так, как он сказал, после чего отключилась. Потом еще были разные «в-третьих», «в-пятых» и тому подобные вещи… К исходу второго дня Макс сидел усталый в своем офисе и поджидал Мартину, которая позвонила полчаса назад. На Шиллерштрассе уже было темно, экономлампы в его офисе, как обычно, фиксировали дымовую завесу, но он не обращал на это внимания. – Рассказывай, что новенького, – сказала Мартина, когда удобно устроилась на диванчике. Макс рассказал ей о беседе с пенсионером Лоренцем, любезно устроившим ему встречу с дочерью и соседом, и подытожил: – Вот и все новенькое, Мартина… Никто ничего не видел и не слышал. Мартина встала с диванчика, подошла к окну и, распахнув его, прикурила сигарету. Некоторое время, задумчиво глядя в темноту, выпускала в нее клубы дыма. Потом обернулась и, словно вспомнив, спросила: – У тебя есть сегодняшняя «Бильд»? – Нет. – Зато у меня есть. Она залезла в сумочку, выудила оттуда сложенную много раз газету, развернула ее и, отыскав нужное место, протянула Максу. «…Дорожная полиция Франкфурта обнаружила синий «Фольксваген» с ключом в замке зажигания. Полиция не исключает, что это тот самый автомобиль, на котором скрылся убийца банкира Рольфа Гаммерсбаха. Автомобиль был предъявлен для опознания хозяйке парикмахерского салона фрау Шнайдер. Хозяйка салона не исключила, что это может быть именно тот автомобиль, но добавила, что для нее как человека, плохо разбирающегося в автомобилях, все «Фольксвагены» одинаковые…» – Быстро сработали, – сказал Макс. – Обрати внимание, никакого упоминания твоего имени… Макс очевидным образом расстроился и заходил по комнате. Самолюбие его было ущемлено. Он бросил негласный вызов франкфуртской полиции, и вот она, совершенно об этом не догадываясь, наступает ему на пятки. Наконец Макс плюхнулся на диван и с нескрываемым раздражением сказал: – Послушай, Мартина. Они так, чего доброго, отыщут убийцу по моей наводке, а при нем и расписки, о которых полицейские сыщики в настоящий момент не имеют ни малейшего представления. Вот он, замечательный образчик недобросовестной конкуренции… Мартина с удовольствием подхватила заданный тон: – И пойдет начинающий сыщик Макс Вундерлих регистрироваться безработным на биржу, потому что вследствие неисполнения заказа клиента жить ему будет не на что… Макс грустно улыбнулся. Однако вовремя спохватился и усталым, но твердым голосом сказал: – Во-первых, молодые опытные бухгалтеры еще не валяются на улице, во‑вторых, совсем не факт, что угнанный «Фольксваген» имеет что-то общее с преступником. Мало ли автомобилей угоняют, в том числе и «Фольксвагенов»… В-третьих, если полиция так и будет продолжать идти по моим следам, то в какой-то момент я все равно окажусь первым на финише. – Твоя убежденность мне нравится, Максик. Так держать. А все-таки что собираешься предпринять в ближайшие дни? – У всякой дистанции есть старт и финиш. Что было на старте, мы не знаем… по меньшей мере пока… – Ты говоришь загадками. – Все просто. Мы не знаем со стопроцентной уверенностью, кто и где сел в «Фольксваген», но точно знаем, где этот «кто-то» покинул автомобиль. Теперь надо попробовать поискать там. На финише, так сказать. Теперь понятно? – Более чем, Максик. – Так что только вперед, моя мисс Марпл… Не оглядываясь на конкурентов, но и не забывая о них. Мартина подумала, что так он ее еще никогда не называл, но промолчала, давно привыкшая к его причудам. 31 – Я так больше не могу! – рыдала Эрика. – Крошка, я не понимаю, в чем дело. Все же было так хорошо. Посмотри, как ты стала одеваться. Настоящая дама. Мы питаемся в хороших ресторанах. Были в Испании… и не в двухзвездочном, между прочим, отеле… Уже год Эрика состояла в наркокурьерах, входящих в звено, которым заправлял Вернер. Она была быстрой, аккуратной и внимательной. От ее наметанного взгляда не мог укрыться ни один хвост. Заметив любую мелочь, которая вызывала подозрение, она не шла на контакт с клиентом, а сразу уходила. Набрав номер телефона клиента, назначала ему новую встречу. Потом вечером она рассказывала Вернеру о том, как прошел день, в каком месте ей показалось, что за ней наблюдают подозрительные люди. Он хвалил ее и давал очередные инструкции. И вот тебе на… Вернер продолжал: – И ведь как замечательно у тебя получается. Ни одного прокола. Ты создана для такой деятельности… – Ты считаешь, что это деятельность для девушки, которой нет и девятнадцати? Моя жизнь сложилась неудачно. Меня воспитывала неродная мать. Тем не менее я мечтала о большем. Я хотела учиться. Я мечтала, если угодно, стать артисткой. А что теперь? – Ты уже почти артистка. Все еще впереди, крошка. Вот только подкопишь деньжат… – попробовал пошутить Вернер. Однако шутка не возымела результата. – Вернер, я не могу больше видеть этих людей, которых ты называешь клиентами. Я не могу видеть их бледные, с кругами под глазами лица, их трясущиеся руки… – Ты им все равно уже не поможешь. То, что ты им несешь, является для них лекарством…