– Больше вы ничего не делали? – почему-то спросил Рольф. – Что ты имеешь в виду? – Ну так, вообще… – неопределенно буркнул он, почти не открывая рта. – Больше ничего, – сказала она и отвела взгляд. Рольф решил пока забыть об этом и принялся с аппетитом есть. Она успокоилась и радостно следила за тем, как он поглощает ее салат. – Нравится? – Ты знаешь, малыш, неплохо получилось. Не подозревал, что у тебя есть кулинарные способности. От удовольствия она заулыбалась и прислонилась на мгновение щекой к его плечу. После ужина, как обычно, они немного посидели, обнявшись, на маленьком диванчике перед телевизором. Он гладил ее колени и в то же время продолжал думать, как же им безболезненно расстаться. Потом, когда-нибудь, думал Рольф, он обязательно повинится перед Кристиной, расскажет ей об этой случайной связи, об этих странностях во внешности Эрики, которые до сих пор непонятным образом продолжают удерживать его возле нее. Кристина простит его, он ведь часто позволял себе мелкий флирт… Она же любит его… Вот, может быть, сегодня и получится что-то. Или завтра, или в крайнем случае через пару дней… Потом, как всегда, был секс. Она была лучше, чем обычно. Рольф подумал об этом, когда шел в ванную. Вернувшись, закурил и присел на краешек кровати. Эрика, обессиленная, лежала, раскинув руки и прикрыв глаза. Взгляд его заскользил по ее телу – от кончиков пальцев ног до колен, задержался внизу живота, пробежал по ее груди до плеч, а затем от плеч до кисти каждой руки… Стоп! Что это? На вене левой руки он заметил след от укола иглы. Вчера он этого не видел. А может быть, просто не заметил? Подозрение на миг закралось в мозг, но Рольф сразу же прогнал его. Хотя что он о ней знает? Она упорно не рассказывает о своей прошлой жизни. Эрика приоткрыла глаза и, увидев его рядом, сразу же обвила за шею. Рольф едва успел затушить горящую сигарету в стоящей на маленьком столике пепельнице, как она снова привлекла его к себе, и он сразу же забыл о только что возникших, пока непонятных подозрениях. Потом снова был секс, и она снова была великолепна. И снова душ, и снова он смотрит на нее, но на этот раз спрашивает: – Малыш, что это? Эрика дернулась. Как она не подумала, что может остаться заметный след, особенно если иглу ввести неосторожно. – Где? Да ничего. Это давно… – Нет, малыш. Вчера этого не было. – Разве? Рольф, не знакомый с деталями явления, о котором он только слышал, силился понять, насколько верны его догадки, втайне все же надеясь, что это не так. А что же это тогда? Откуда этот след, которого точно не было вчера, у вполне здоровой женщины? Нет, других объяснений он не находил. Рольф обхватил голову руками, не зная, какие слова он должен произнести. Вот его походы на сторону. Он даже не знает, с кем знакомится. Он все же банкир, отец семейства, живущий в великолепной вилле. А тут обычная наркоманка, пусть даже и красивая. Знал бы об этом его покойный отец… – Малыш, это след от иглы, с помощью которой вводят наркотик. Ты наркоманка? – решительным образом выпалил он все сразу. Эрика издала гортанный звук. Она не нашлась, что сказать. Сейчас он уйдет навсегда. Она зарыдала. Потом сквозь слезы прерывисто заговорила: – Я тебе все объясню. Это все в прошлом. Уже ничего нет… – А что же это? Она продолжала рыдать, не в силах осознать, что уже случилось непоправимое. Рольф взглянул на часы и начал одеваться. Еще работают такси. Он не должен оставаться здесь дольше. Она, продолжая рыдать, следила за его действиями. Затем опустилась на колени и, обхватив его за ноги, пронзительно закричала: – Не пущу! Он с силой оттолкнул ее от себя и поспешно покинул квартиру. За захлопнувшейся дверью были слышны душераздирающие рыдания… 42 – Добрый день, господин Вундерлих, – голос Кристины Маттерн был тихим и выражал очевидное волнение. – Я вас слушаю, фрау Маттерн. – Меня вызывают для допроса в полицай-президиум. Макс сидел в своем офисе за столом перед светящимся монитором компьютера. Вот и случилось то, что раньше или позже должно было произойти. Повторные опросы фигурантов демонстрируют первые результаты. Теперь добрались и до Кристины. Он вспомнил, как при первом посещении объявил ее наиболее вероятным подозреваемым в преступлении. Однако он исходил тогда из того, о чем она сама сообщила. Полиции же ничего не известно о бриллианте… Значит, просто фильтруют всех подряд. Интересно, кто назвал полицейским сыщикам Кристину Маттерн? Бригитта Гаммерсбах или заместитель банкира Детлеф? А главное, как это произошло? Заявили они об этом добровольно или после «наводящих» вопросов? Полицейских тоже можно понять. В их распоряжении так мало полезных фактов, что они в своих допросах цепляются за любую соломинку. – Ничего страшного, фрау Маттерн. Я же вас предупреждал, что когда-нибудь это все равно случится. После супруги вы были для него в течение последних лет самым близким человеком, если не сказать больше… – Да, господин Вундерлих, но все равно так неожиданно… – На какое число, фрау Маттерн? – Через два дня. – Отлично. Мы должны до этого обязательно встретиться. Я хочу вас проинструктировать. Разумеется, вам нечего скрывать от полиции, так как вы невиновны, но неосторожное, не вовремя произнесенное вами слово может создать лишние ненужные сложности, привести к совсем необязательной нервотрепке. Во сколько назначена встреча? – В два часа дня. – Замечательно, у нас с утра достаточно времени, чтобы подробно все обсудить. Ради экономии времени я сам заеду за вами, а потом отвезу в полицай-президиум. На работе вы договоритесь? – Я в этот день работаю вечером. – Тем более хорошо. Я еще позвоню вам накануне. – Хорошо, господин Вундерлих, – сказала она обрадованно, но в голосе все еще ощущалась тревога. Макс положил трубку, закурил и нервно зашагал по комнате. Ему совершенно не было понятно, как будут развиваться события дальше. В решаемой задаче еще сохранялось много неизвестных как для него, так и для полиции. Предстоящий допрос в полицай-президиуме Кристины Маттерн представлялся ему чистой формальностью. Он подошел к окну. На Шиллерштрассе сегодня был удивительно погожий день. Как будто вернулось лето, так и не решившись перейти в нормальную осень. Ну что ж, надо положиться на случай… 43 Эрика беспрерывно звонила ему уже несколько часов. Он не брал трубку. Она еще не могла поверить: то, что было еще вчера, не вернуть. Такое, казалось ей, может быть с кем угодно, но не с ней. Ведь другие уже достаточно получили счастья, а ее оно коснулось впервые за всю ее проклятую жизнь. Когда эта мысль в очередной раз приходила в голову, душа ее разрывалась на тысячи кусков, и казалось, что она сходит с ума. Она снова начинала рыдать. Не сдерживая идущие из самой глубины ее неуправляемые звуки, она вся в слезах валилась на кровать и, комкая схваченную подушку, каталась по кровати в беспамятстве. Потом силы покидали ее, и она затихала, чтобы через некоторое время снова погрузиться в пучину раздирающих ее душу чувств. Окончательно измотанная душевной борьбой, Эрика наконец спустила с растерзанной кровати ноги и молча сидела на ее краешке. Слезы уже высохли, а новые не рождались. Вместо этого в душу медленно вползало новое чувство. Она еще не могла его распознать, но точно знала, что это не просто обыкновенная злоба, которая может приходить и уходить. Она еще раз набрала номер Рольфа. Безрезультатно. Палец дальше перебирал кнопки. Эрика нашла номер, который искала. Мирна Бурич ответила сразу. Стараясь не всхлипывать, Эрика сказала: – Мирна, это я, Эрика Пфеффер. – Привет, подруга. Что за странный голос? – Давай встретимся, – без объяснений попросила она. – Нет проблем. Приезжай сейчас в бар, в котором в прошлый раз встретила меня. Не забыла? – Нет. Жди, через полчаса я буду. Она быстро умылась, привела себя в порядок и покинула квартиру, громко хлопнув дверью. Они сидели за стойкой бара, и Эрика рассказывала ей свою грустную историю. Двадцать минут назад они успешно укололись в туалете. Наркотик принес успокоение. Эрика вновь обрела самообладание, и Мирна, убедившись, что подруга может здраво мыслить, сказала: – Понимаешь, подруга, такие, как мы, не нужны таким парням. У них своя дорога, у нас – своя. Он побаловался с тобой, и точка… Он вернется к своей ненавистной супруге в свою огромную виллу и по вечерам будет гладить по головке своих мальчуганов… Ты и он – представители разных миров. Эрика слушала молча, не глядя в глаза Мирны, потом твердо сказала: – Я отомщу ему. Только теперь до нее дошло, как называется то чувство, которое дома она ошибочно приняла за злобу. Конечно, это было желание мести. Мести за собственное унижение, мести за беспардонное пренебрежение ею. Такого она никому и никогда не позволяла. Как во сне Эрика услышала хохот Мирны: – А что ты ему сделаешь?! Мирна взглянула в ее глаза и ужаснулась их почти безумному блеску. Уже более примирительным тоном она сказала: – Выбрось это из головы. Тебе нечего этому противопоставить… – Я что-нибудь придумаю, – твердо ответила Эрика. Мирна снова с беспокойством взглянула на нее. Она помнила решительность Эрики, которую та демонстрировала в колонии в принципиальных вопросах. – Смотри, подруга… Снова загремишь в колонию… Эрика не ответила. Сознание, затуманенное наркотиком, рисовало ей различные картины мести. Та маленькая злюка, которая много лет назад подложила кнопку под свою приемную мать, снова вселилась в нее. Она никому не позволит вытирать о нее ноги. Слишком много она страдала в этой жизни, чтобы так легко выпустить из рук вдруг забрезжившее счастье. Пусть она потеряет Рольфа, но ее унижение будет отомщено. А может быть, еще раз попробовать?