– Интересно… Она вскочила и, исчезнув в комнате на пару минут, принесла ему газету. – Вот, смотрите. Фрау Гертнер развернула перед ним газету на нужной странице, и он прочел: «В поле зрения полиции попала некая Кристина М., знавшая убитого банкира. По косвенным данным она рассматривается как потенциальная заказчица убийства. Полиция уточняет факты…» Макс отложил газету и задумался. Фрау Гертнер спросила: – Знаете что-нибудь об этом? – Совсем немного, фрау Гертнер. Однако могу вас заверить, что эта Кристина не имеет отношения к убийству. И через несколько дней полиция в этом убедится. – Вы просто пророк, Макс. Откуда вы знаете? Он улыбнулся и, не ответив на вопрос, в свою очередь спросил: – Как вы думаете, фрау Гертнер? Женщина может собственными руками убить… – Он задумался на секунду и продолжил: – Не из корыстных соображений? – Что вы имеете в виду? – Сама выстрелить, ударить ножом, не прося об этом кого-то другого… – Вы еще сказали: «…не из корыстных соображений…» – Ну да. То есть если она убьет, то единственной «наградой» для нее будет только смерть этого человека… Никаких драгоценностей, никакой виллы и тому подобных прелестей… – Тогда это только убийство из мести, особенно если убитый – мужчина… Убийство в связи с отвергнутой любовью, может быть… Есть такие экзальтированные натуры… Фрау Гертнер помолчала, иногда бросая на Макса тревожные взгляды. Потом, легко улыбнувшись, сказала: – Так сказать, под девизом «не доставайся же ты никому». А как связана с этим эта Кристина? – В том-то и дело, что никак. Это я вообще спросил. Хотелось услышать ваше мнение. Макс встал, поблагодарил фрау Гертнер за ужин и, пожелав ей спокойной ночи, поднялся к себе. Последняя мысль перед тем, как он заснул, была: «Ну вот, полиция снова дышит мне в спину…» 47 Торговец подержанными автомобилями турок Ахмед затаился в собственной квартире и уже несколько дней не появлялся ни на одном из автомобильных рынков. Когда он неожиданно узнал из вечерних телевизионных новостей об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха, то испытал двоякое чувство. С одной стороны, банкир еще не вернул ему триста тысяч марок плюс проценты, и теперь было понятно, что эти деньги уже никто не вернет, ведь сделка совершалась неофициально. С другой стороны, он продолжал владеть бриллиантом, стоимость которого многократно превышала невозвращенную сумму. Простая арифметика была в пользу Ахмеда. Единственным неприятным моментом были расписки, которые Ахмед выдавал банкиру взамен частичных погашений суммы долга. Если расписки не всплывут, то торговец имел полное основание надеяться на крупный куш. Однако когда на рынке вдруг появился этот молодой сыщик, то Ахмед решил, что его приход не случаен. Конечно, вполне могло оказаться, что у него нет никаких расписок, но это нужно было проверить. И Ахмед решился на крайность, приказав дружкам разобраться с сыщиком. Если даже у него не окажется расписок, то задуманная Ахмедом акция, считал он, навсегда отобьет у того желание совать свой нос в это дело. Расписок не оказалось, и теперь у Ахмеда были все основания считать, что кто-то еще может проявить интерес к бриллианту. Он не мог исключить и возможность того, что этот сыщик раскрутит через полицию факт нападения на него, и тогда это не сулит Ахмеду ничего хорошего. При всех прочих его больших и маленьких грехах это может закончиться тюрьмой. Правда, все это будет сложно расследовать – ведь сыщик так и не видел Ахмеда, да и тех людей, с которыми он беседовал на рынке, вряд ли запомнил. Тем не менее Ахмед отсиживался дома, не представляя, откуда ему могут нанести удар. Он уже не мечтал о не принадлежащем ему бриллианте. Более того, он готов был его вернуть в обмен на расписки, даже потеряв невозвращенный долг. Своя шкура была дороже. Торговец нервно перечитывал свежие сообщения о ходе расследования, пытаясь выудить оттуда хотя бы малейший намек на связь убийства с бриллиантом. И чем дальше, тем больше убеждался, что полиции ничего не известно ни о бриллианте, ни о расписках. Это успокаивало, но в то же время порождало новые тревоги. Ведь полиция представляет государство, которое может наказать лишь лишением свободы. А расписки, скорее всего, у частных лиц, а от этих можно ждать чего угодно. Ведь не случайно приходил этот сыщик. Кого-то же он представлял. От этих мыслей Ахмеду становилось плохо. Будучи человеком, порой не чурающимся криминальных деяний, он впервые в жизни почувствовал животный страх оказаться жертвой таких деяний. Больше всего его бесило, что он не имеет никакого понятия, у кого могут быть эти расписки. Убитый банкир ни словом не обмолвился, откуда у него бриллиант. Ахмед был уверен, что бриллиант Рольфу Гаммерсбаху не принадлежит, но тогда его это не интересовало. Сегодня он многое бы отдал за любую информацию. Пойти на контакт с этим сыщиком? Объяснить ему все… Все же он лицо частное… Нет. К этому торговец еще не был готов. 48 Всю ночь Максу снились кошмары. Сначала явился светловолосый молодой человек в черных очках. Он стрелял в высокого мужчину, черты лица которого были совершенно смазанными, и лишь подсознательно Макс понимал, что это Рольф Гаммерсбах. Потом светловолосый превратился в жгучую брюнетку, которая голосом Кристины Маттерн кричала: «Ну что, господин сыщик!» На смену этой картине пришла другая. Полупьяный бомж Гюнтер убегал от полицейских, один из которых вдруг остановился и страшным голосом заорал: «Где бриллиант, частный детектив? Верните бриллиант!» Заключительная сцена была менее свирепой. Фрау Гертнер тихим вкрадчивым голосом говорила: «Есть, Макс, такие ненормальные красотки… Они могут убить исключительно из мести, исключительно по причине непреодоленного унижения…» Сыщик проснулся и сразу почувствовал, как трещит голова. Не было сил подняться и пойти в ванную, чтобы принять обычный душ. Несколько минут он лежал, тупо глядя в потолок, потом все же медленно спустил ноги с кровати и сунул их в тапочки, стоявшие на маленьком прикроватном коврике, напоминающем цветную латку. Посидев немного, Макс все же поднялся и, шаркая ногами, вышел из комнаты. Скоро в ванной зашумела падающая вода. Он спустился в кухню, поздоровался с фрау Гертнер и сделал себе кофе. Решив, что поедет в офис попозже, не торопясь вернулся к себе и, поставив чашку на маленький столик, снова сел на кровать. Принятый душ и кофе оказали благотворное воздействие, и скоро он почувствовал, что уже может соображать. Первой светлой мыслью явилась традиционная: он по-прежнему не знает, кто убил банкира. Вся эта история последних дней говорила только об одном. Есть какая-то женщина, вероятно, похожая на Кристину Маттерн, которая была знакома с банкиром и угнала автомобиль. Ничего другого из имеющихся фактов не следовало. Можно, конечно, предполагать, что эта неизвестная осуществила трюк с переодеванием, но никто этого не видел. Даже если допустить, что это так, то где искать эту неизвестную? А если вдруг она отыщется, то что у нее спросить? Не убивала ли она Рольфа Гаммерсбаха? Конечно, нет… А не заказала ли она его? Так она и рассказала… Доказательств нет. А зачем она угнала «Фольксваген»? А просто так… Что ей за это будет? Да уж значительно меньше, чем за убийство банкира… И уж точно при ней не будет расписок, представляющих главную цель всех его действий. Случай, который дал ему в руки новые сведения, еще больше запутал ситуацию. По-прежнему бесспорным остается лишь факт, что банкира убил светловолосый мужчина в черных очках. И никто не видел его перевоплощения, ни одна живая душа. Никто не нашел ни одного элемента этого мнимого маскарада… Просто мистика. Собирается ли он сегодня работать? Пожалуй, да. Надо ехать в офис. Фрау Гертнер, увидев его внизу собранным и посвежевшим, пожелала ему хорошего дня, на что он ответил ей тем же. «Рено» завелся с пол-оборота, и Макс мысленно похвалил себя за то, что выкроил время и заехал на сервис. До Шиллерштрассе оставалось совсем немного, когда зазвонил телефон. – Вундерлих, доброе утро… Голосок был женским, тоненьким и совершенно ему незнакомым. Он напрягся, собрав складки на лбу, и спросил: – Простите, не очень понял, кто говорит… – Господин Вундерлих, меня зовут Карин Рундэ, вы оставили свою визитку… Макс подумал, что, пожалуй, нет таких мест, где бы он не оставлял свои визитки, и снова спросил: – Простите, фройляйн Рундэ, а где я оставил для вас свою визитку? – Я работница парикмахерского салона фрау Шнайдер. Помните, вы были у нас? Безусловно, он помнил. Помнил их свирепую хозяйку с копной волос на голове и одутловатым сердитым лицом. Помнил двух девчушек, весело щебетавших между собой, когда он вошел в салон. Какая же из них говорит сейчас? – Конечно, помню. А что бы вы хотели узнать, фройляйн Рундэ? – Я думаю, что это вам было бы интересно узнать… Боже мой! Неужели есть интересные факты? Неужели снова его величество случай? – Я готов узнать все, что вы мне намерены сообщить, фройляйн. – Давайте встретимся. – Где и когда, фройляйн? – У меня есть время прямо сейчас. Тот ресторанчик, возле которого был убит банкир, вас устроит? – Я уже в пути, ждите меня, фройляйн Рундэ… «Рено» развернулся на перекрестке и взял курс на злополучное заведение таиландца. Сердце рвалось из груди, нога вовсю давила педаль газа, руки то и дело скользили по рулю, заставляя автомобиль лавировать в потоке таких же нетерпеливых горожан, спешащих решить известные только им неотложные задачи. Стоп! Так можно и не доехать. Он сбросил скорость. Поехал спокойнее, пропустив вперед всех с более важными проблемами. Куда она денется, фройляйн Рундэ? Кстати, их там было двое. Одна шатенка, другая блондинка. Интересно, кто его дожидается возле ресторана? Он решил, что такой тонкий голосок может принадлежать только шатенке. Почему? Он сам не знал ответа на вопрос. Продолжая размышлять над этой «важной» проблемой, Макс незаметно подкатил к нужному месту. Выйдя из машины и немного пройдя в сторону ресторана, сыщик увидел шатенку лет двадцати и, порадовавшись собственной интуиции, в которой он всегда сомневался, направился прямо к ней. – Фройляйн Рундэ! Она смотрела в другую сторону и, неожиданно услышав свое имя, испуганно повернула голову. Узнала сыщика и, слегка улыбнувшись, пошла ему навстречу. – Добрый день, господин Вундерлих, – сказала она и протянула ему свою узкую ладошку. Макс осторожно пожал ее и сказал: – Давайте пройдем ко мне в машину. Карин Рундэ не стала спорить и послушно пошла за ним. Удобно устроившись на сиденье и поставив на колени небольшой пластиковый пакет, она сказала: – Господин Вундерлих, вот это я нашла два дня назад возле нашего салона. Она достала из пакета что-то лохматое грязно-соломенного цвета и протянула Максу. Не решившись взять в руки то, что она ему предлагала, Макс испуганно спросил: – Что это, фройляйн Рундэ? – Сразу видно, что вы далеки от парикмахерского дела. Это мужской парик «под блондина». Правда, сейчас он немного грязноват. Неудивительно – ведь он несколько дней провалялся на улице. На него попадали и дождь, и уличная грязь. После этих слов она умелыми движениями расправила отдельные пряди, сильно встряхнула этого «лохматого зверька», и тогда Макс смог себе представить, что это можно надеть на голову и из лысого или брюнета стать блондином, которому на голову вытряхнули из мешка остатки какой-то серой шелухи. – И что вы этим хотите сказать, фройляйн Рундэ? – Всего лишь то, что этот парик очень напоминает прическу того парня, который убил банкира. Ведь мы все видели через стекло витрины, как он в спешке садился в автомобиль. Просто наша шефиня в первый раз ничего не сказала об этом полиции, а когда ее допросили во второй раз, тогда она все и выложила… – И вы хотите сказать, что два дня назад этот парень вдруг появился возле вашего салона и подбросил парик? Зачем? Она улыбнулась, явно потешаясь над ним, и, подавив улыбку, сказала: