Линкольн был единственным человеком, кроме меня, который знал, куда мы отвезли четырех девушек, которых спасли из Рощи. У одного из моих клиентов была хижина, расположенная глубоко в горах Голубого хребта в Теннесси. Я оформил его в собственность в обмен на долг. Кому нужна такая хрень, как 401k (прим. это пенсионный счет, на который работники могут перечислять часть своей зарплаты) и медицинская страховка, когда на работе есть такие преимущества, как у меня? Мы называли это убежищем. Мы с Линком по очереди ездили туда раз в неделю, чтобы убедиться, что там есть еда и все остальное, что может понадобиться четырем девчонкам, живущим в горах. Теперь, когда Лирика вернулась в жизнь Линка, он планировал брать ее с собой в поездки. Лирика сама прошла через токсичное дерьмо, так что, надеюсь, им будет с кем пообщаться. Их физические раны уже давно зажили, но душевное дерьмо оставалось. Я знал, каково это. Я жил в своем собственном аду каждый гребаный день. Глаза Линкольна встретились с моими. — Да. Лирика сейчас там. — Хорошо. — Если все сложится так, как я надеялся, то очень скоро у нее будет большая компания. Каспиан и Грей подошли и встали прямо перед охранниками, не дрогнув. Неподвижно. Остальная часть комнаты молчала, пока я сузил взгляд на Линкольна и пробормотал: — Три... Два... Один. Не успел я сделать следующий вдох, как Линкольн налетел на короля, как муха на дерьмо. Он выдернул его из кресла и прижал к соседнему столу, заложив руки за спину. Линкольн взял его за локоть и прижал лицо короля к твердой ореховой поверхности. Его голова со стуком ударилась о дерево, а из уголков рта потекла слюна. Жаль, что этот ублюдок не умеет играть по правилам. Из него получился бы отличный профессиональный боец ММА. Вместо этого ему нравилось подпольное дерьмо. Уинстон издал рев, когда Линк потянул его за руки так, что лопатки почти соприкоснулись. Линк оглянулся через плечо на остальных: — Кто возьмет его отсюда? Я расправил плечи и прочистил горло: — Слушайте, я не пытаюсь задеть чье-то самолюбие, но, думаю, мы все знаем, что у меня самый большой член. Линкольн рассмеялся. — Ты и есть самый большой член. — И это тоже. Но Грей на втором месте. Грей хихикнул, что было редкостью, насколько я знал. Я видел его только холодным и пустым: — Ты продолжай. С гребаным удовольствием. Я медленно подошел к столу. Мои руки обхватили запястья короля. Мое тело удерживало его своим весом, когда я склонился над ним, в то время как Линкольн держал свой локоть на щеке Уинстона. Я даже не пытался скрыть веселье в своем тоне. — Вы слышали это? Совет проголосовал. Теперь моя очередь. — Я приблизил свое лицо прямо к его лицу. — Поскольку другие наши тактики не сработали, мы решили попробовать другой подход. — Поскольку ты скормил свою дочь большому плохому волку, чтобы сохранить свой фетиш, я собираюсь отыметь тебя. Глаза Уинстона полыхнули огнем. Или, может быть, это был страх. Трудно было сказать. — Мы сделаем все просто и назовем это «Око за око». — Я встал на ноги. — Что я должен сделать первым? Трахнуть твою волосатую задницу? Заставить тебя истекать кровью, как я сделал с твоей дочерью? — Я не собирался вставлять свой настоящий член в задницу этого ублюдка, но... жертвы и все такое прочее дерьмо. Я был уверен, что одного лишь кончика было достаточно, чтобы напугать его до смерти. Он скрипнул зубами: — Ты зря тратишь время. — Это то, что ты говоришь девушкам, когда они просят? Каспиан шагнул вперед и протянул мне нож, который показался мне гораздо более забавным, чем мой пистолет. Шоу начинается, ублюдок. Я приставил его к лицу Уинстона. Блядь. У него и Линкольна могут быть одинаковые шрамы. — Я могу разрезать тебя прямо сейчас, не моргнув глазом. Я где-то слышал, что свежая кровь хорошая смазка. — Другой рукой я расстегнул пуговицу на брюках своего костюма. — Из крови получается хорошая смазка, Ваше Величество? Вы используете ее, чтобы трахать беспомощных девушек? — Я расстегнул молнию на брюках. Металлический звон раздался в тихой комнате, как симфония цепей. — О, точно. Ты предпочитаешь мочу. — Воспоминания о девушках в Роще врезались в меня, заставляя кровь бурлить. Я вдавил лезвие в его кожу, пробив только поверхность. Пока что. — Скажи нам, где ты снимаешь видео. Его глаза расширились и наполнились слезами, но он все еще молчал. Было так тихо, что я удивился, как мы не услышали биение сердец друг друга. Линкольн держал свой локоть прижатым к лицу короля. В его глазах промелькнул тот маленький проблеск безумия, который иногда поднимал свою извращенную голову. Мне было интересно, что делают Каспиан и Грей, но я был слишком сосредоточен на Уинстоне, чтобы подглядывать и выяснять. — Обычно, я таким не занимаюсь, но благодаря хреновому воспитанию, я пропустил весь экспериментальный опыт колледжа. — Я ухватился за пояс брюк Уинстона и тянул до тех пор, пока ткань не порвалась, оставив след там, где она впилась в его плоть, прежде чем наконец сдаться. — Похоже, мне нужно кое-что наверстать. — Я дернул сильнее, порвав ткань еще больше, обнажив часть его бледной кожи. — А может... — Я щелкнул языком по нёбу. — Может быть, я мог бы оставить свой член для принцессы и использовать рукоятку этого ножа, чтобы уничтожить твою задницу. — Я поднес нож к его заднице и использовал его, чтобы разорвать ткань до конца. С того момента, как мы привели наш план в действие, я надеялся, что именно я обрушу гнев на придурка-отца Эннистон. Гордость раздувалась в моей груди от осознания того, что именно у меня есть сила зажечь спичку и сжечь этого ублюдка дотла. Но я также знал, что это не обязательно должен быть я. Любой из нас был достаточно злобен, чтобы стоять там, где сейчас стою я, и делать все, что потребуется. Я провел кончиком лезвия по его обнаженной плоти. Чего бы это ни стоило. В этот момент в комнату вошел Лиам. Его лицо побледнело, когда он увидел своего отца. Я вздрогнул и втянул воздух сквозь зубы. Да. Это должно быть неловко. Впервые с тех пор, как я прижал его к себе, король задрожал в моей хватке, когда увидел своего сына. — Подожди! — Его дыхание было тяжелым и резким. — Остановись. Я скажу тебе то, что ты хочешь знать. Облегчение и разочарование боролись во мне, когда я убрал нож, отпустил его запястья, затем застегнул штаны. Линкольн приподнялся на локте и отступил от стола. Каспиан изучал короля сузившимися глазами. Грей потянулся за его спиной, и я услышала щелчок снятого с предохранителя пистолета. Король встал, его грудь вздымалась, а глаза наполнились слезами. — По ту сторону моста, за дворцовыми садами, есть коттедж. Он стоит у подножия холма и окружен деревьями. Там уже много лет никто не живет. — Он провел рукой по лицу, вероятно, пытаясь вернуть себе самообладание. — Вот что ты ищешь. Грей посмотрел на меня. — Иди. — Темнота затуманила его ярко-голубые глаза. — Я позабочусь о нем. ГЛАВА 42 Моя комната была такой же, какой я ее оставила. Ничего не изменилось. Но ничто не казалось прежним. Чендлер был там, в коридоре, и делал Бог знает что с моим отцом, а меня отправили в мою комнату, как непослушного ребенка, не понимая, почему. Мне хотелось кричать, топать ногами и закатывать истерики, требовать, чтобы кто-то, кто угодно, рассказал мне, что, черт возьми, происходит. — Я доверяю Каспиану, — сказал Лиам. — А ты должна доверять мне. Есть вещи, которые происходят, которые ты не можешь понять — завеса лжи, за которой люди любят прятаться. Он понятия не имел, что я знала. Боже, я устала от того, что люди недооценивают меня. Я лежала над алтарем по ту сторону этого занавеса. Мое тело было использовано в качестве кровавой жертвы во время ритуала. Чендлер был избит и покрыт шрамами теми же людьми. Я видела следы и читала муки в его глазах. Я знала секрет своего отца. Может быть, не весь, но я знала достаточно. — Пусть они отдернут занавес, Эни, — сказал он, затем закрыл дверь моей спальни и оставил меня одну. На несколько часов сегодня я забыла все секреты и ложь, забыла темноту. На какое-то время я позволила себе почувствовать, поверить в то, что мы можем быть нормальными. Я подумала, что, возможно, Чендлер чувствовал то же самое. Я должна была знать, что с такими мужчинами, как он, гнев всегда побеждает. Я открыла шторы и уставилась в окно на сады, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в груди. Все выглядело таким тихим, мирным и безмятежным, хотя внутри меня, казалось, назревала буря. Рука закрыла мне рот, перехватив дыхание, и что-то твердое и холодное прижалось к подбородку. Пистолет. Рука обхватила меня за талию, прижимая к твердому телу. — Издай хоть один звук, и я спущу этот гребаный курок. Я знала этот голос. Принц Александр. Страх пробрал меня до костей. Но не тот страх, который вызывал во мне возбуждение. Он не был Чендлером. Этот страх сковывал, сковывал мою грудь и мешал дышать. Я открыла рот и укусила его за ладонь. Сильно. Он отдернул руку от моего рта, оставив капли крови на полу. Затем он отпрянул назад и ударил меня по лицу. Крошечные искры яркого света усеяли мое зрение от удара. — Ты тупая сука. Я наступила ему на ногу, и он завыл мне в ухо. Я вцепилась ногтями в руку, которая обхватила мои ребра и сдавила легкие. Может быть, я и не выберусь из этого живой, но я точно не собиралась сдаваться без боя. — Я следил за тобой, Эни. Я знаю все. — Его горячее дыхание заставило мою кожу покрыться мурашками. — У меня везде есть люди. Думаешь, я не знал, что ты придешь? — Он засмеялся, потом резко замолчал. — Ты и твой парень все испортите, — шипел он мне на ухо. — И я не могу этого допустить. Периферийным зрением я наблюдала, как он поднял руку, занося пистолет в воздух рядом с моей головой. Я втянула воздух, готовясь к тому, что произойдет дальше. А потом все стало черным. ГЛАВА 43 Айелсвик был чем-то вроде картины Томаса Кинкейда (прим. американский художник, импрессионист) или из какой-то мифической книги, ставшей фильмом. Все здесь было сделано из лепнины и камня, от зданий до мостов и мощенных дорожек, подобных той, по которой мы шли сейчас. Сад представлял собой широкое открытое пространство с цветущими цветами, разбросанными по изумрудно-зеленой траве. Мост пересекал ручей с кристально чистой водой, текущей по поросшим мхом камням. Все вокруг было спокойным, безмятежным и почти волшебным. И Эннистон жила здесь. Неудивительно, что она по-другому смотрела на мир. Она буквально выросла среди солнечного света и роз, в то время как я вырос в окружении бетона и стали. Я ограждал ее от правды, как мог, но что-то подсказывало мне, что после сегодняшнего дня я больше не смогу этого делать. Я понятия не имел, как, блядь, мне это объяснить. — Ты трахнул принцессу? — голос Каспиана прервал мои мысли. — Ты трахал мою сестру? — добавил Лиам, и я не могла понять, был ли шок в его голосе от того, что я трахнул Эннистон, или он все еще не отошел от того, что мы чуть не сделали с его отцом. Я переступил через один из больших камней на тропинке. — У меня не было выбора. — У тебя всегда есть выбор, — сказал Каспиан.