— По реке давно идете? — спросил вдруг, не подымаясь с корточек. — Четвертый день. — А наверх как забрались? Вертолетом? — Вертолетом. — А сейчас куда, до Вишеры или ниже? — В основном до Вишеры. — Ну, это уже близко... Он снова задумался, сидя у огня, вороша горящие ветки. Через минуту встрепенулся: — Хотите ушицы? У меня там, за протокой, — махнул рукой на остров, — сетка стоит. Это недолго, пока ваша Галина Петровна работает, мы сообразим. Сейчас, я только соберусь, все равно проверять пора. Он направился к палатке, согнувшись, зашел внутрь и задернул за собой полог. Вышел через пару минут — в длинном брезентовом плаще и закатанных до колен болотных сапогах. Через плечо был переброшен полупустой рюкзак. — Я быстро, — сказал, проходя мимо костра. — Вы тут пока котелок поставьте. У края терраски, перед тем как спрыгнуть вниз, на бечевник, оглянулся: — Помогите лодку сдернуть. Да оставьте вы свою сумку! Никитин спустился к воде и столкнул нос долбленки. Геолог стоял на корме и помогал шестом. — Может, и я с вами? — спросил Никитин. — Помогу... — Нет! — отозвался Малышев. — Я один. Воду поставьте. Двигался он быстро, резко. От этих движений под плащом обрисовались контуры полевой сумки. Отложил шест и опустил в воду мотор. «Зачем ему сумка с собой? И зачем оделся так, словно не сеть проверять, а в поход собрался?» — Эй, Малышев! — крикнул. — Малышев, постойте! Геолог, не отвечая, раз за разом дергал ремень стартера. Мотор не заводился, но лодку и так относило быстро от берега течением. Никитин оглянулся. Галина и Олег разошлись в разные концы пляжа: Олег вниз, к острову, Галина вверх — ходили, глядя под ноги, нагибались, подбирали что-то. Шпрота, выронив кружку, полупривстав, широко разинув рот, смотрел на реку. — Постойте, вам говорю! Стойте! Вернитесь! Я из милиции! Стойте! Он бросился к своей лодке, но одному ее было не сдернуть, тогда Никитин рванулся наверх, где на столе, в сумке, лежал его пистолет. Но не успел он пробежать и полдороги, как за спиной треском раскатился выстрел, подхваченный и умноженный эхом. Бич закричал. Никитин с размаху упал и, перекувыркнувшись, оглянулся. Бросив мотор, скинув мешавший плащ, широко расставив ноги, Малышев, в быстро удалявшейся лодке, целил карабин в их сторону. Никитин снова рванулся к столу, но второй выстрел опять заставил его прижаться к земле. Лишь когда геолог опустил карабин и взялся за шнур, Никитин в несколько прыжков достиг стола, выхватил пистолет и выстрелил вверх, над втягивавшейся в протоку лодкой. Малышев распрямился и вскинул карабин. У реки щелкнул пистолетный выстрел. Геолог коротко и резко взмахнул рукой, выронил оружие и обвалился. Промывальщик снова закричал. Никитин обернулся. Бич лежал поперек костра. Грязная рубаха дымилась, волосы на голове горели. Выхватив промывальщика из углей и сбив пламя, Никитин бросился к реке. Лодки уже не было видно. С двух сторон бежали Галина и Олег. В руке младший лейтенант сжимал пистолет. Подбежали почти одновременно. — Ты что?! Ты куда стрелял?! — Я... я... я... в мотор, товарищ капитан, — захлебывался Молотилов. По бледному лицу его шли красные пятна. — Я в мотор целил, не знаю, как вышло... я хорошо стреляю! — Вышло! Вот тебе и вышло! — Он что, убит?! — в глазах Галины бился страх. — Вы убили его?! — Не знаю, подождите. — Никитин быстро соображал. Резинка лежала перекосившись, опав на бок, видно пробитая выстрелом. — Скворцова, лейтенант, займитесь вторым! Сам побежал вниз, к острову. Не замечая студености горной реки, спотыкаясь, падая и вновь подымаясь, ударяясь о валуны, по перекату перебрался на остров, проломился сквозь заросли тальника, пробежал тяжелым вязким песком и выскочил ко второй протоке. Долбленка, уткнувшись в кусты, прижалась к другому берегу. Никитин снова бросился в воду и в несколько взмахов доплыл до нее. Малышева в лодке не было. Правый борт у кормы был забрызган кровью, карабин валялся на дне, левая лапка струбцины мотора блестела свежим изломом — сюда сначала ударила молотиловская пуля. Никитин вскарабкался в лодку, оттолкнулся от берега и поплыл вниз, внимательно осматривая сырую жирную глину подле кустов, легонько подгребаясь ладонью левой руки. В правой он держал пистолет. Потом дернул шнур — мотор схватился с пол-оборота. Развернув лодку, Никитин поднялся наверх, до стрелки острова, откуда видны были и поляна и палатка на ней, потом снова спустился вниз, осматривая берега и дно. Никаких следов, кроме его собственных, не было. Страхуясь, отплыл еще ниже, за поворот, до того места, где река, сжимаясь в узкую теснину, вбегала, клокоча и пенясь, в каменистый каньон, где стометровые отвесные стены белых скал обрывались прямо в воду. Потом вернулся в лагерь. Молотилов встретил его у воды. Промывальщик, туго спеленутый бинтами, полулежал, привалясь к стволу кедра, и протяжно выл на одной надрывной и щемящей ноте. Негромко. Галка сидела подле. — Он... убит? — Не знаю... может быть. Его нигде нет, может, ушел. — Ох, — с облегчением вырвалось у нее. — Почему он стрелял? Он тот, кого вы ищете? Никитин недоуменно пожал плечами, подошел к промывальщику: — Ты кто? — Бич. Бич я, гражданин начальник, ей-богу! — не переставая выть, глотая слезы, ответил тот. — Толька-Шпрота я, Казанцев, кого хотите спросите! — А он кто? — кивнул Никитин на реку. — Геолог же, Малышев! — Это я уже слышал! — прикрикнул Никитин и склонился угрожающе низко. — Кто он такой на самом деле?! — Не знаю, ей-богу, не знаю, гражданин начальник! — уже не тянул, а кричал бич. Тело его напряглось, выгнулось, на губах проступила разом пена. — Убьет он, убьет он меня, гражданин начальник, увезите меня скорее, спрячьте! В тюрьму, хоть куда, убьет он меня-я!!! Потом обмяк резко. Никитин с трудом приоткрыл туго сжатые веки — бич был без сознания. — Что у него, опасно? — Ожоги, товарищ капитан, — отрапортовал Молотилов. — И пуля в плече, но ранение, кажется, неопасное. Поставили обезболивающее, надо увозить. — Крестись, коли кажется. А увозить... Думаю, что как раз надо здесь оставить до вертолета. Снова задумался, с трудом переваривая весь сумбур происшедшего. Искал выход. — Вот что, — принял решение, — вниз пойдете вдвоем, на их лодке, под мотором. Справишься? — повернулся к младшему лейтенанту. — Конечно! — Осторожнее только, там струбцина сломлена, в нее ты угодил. Дойдете до Ваи, свяжешься с Чердынью, с Лызиным. По дороге встретите геологов, если у них есть связь, воспользуйся, если нет, идите вниз, не задерживайтесь. Предупредите только, чтобы осторожны были, в тайге может быть раненый преступник. Ждите там, откуда свяжетесь с Лызиным, прилетит вертолет, заберет. Все. Нет, не все, постойте, — остановил и показал на камни на столе, рядом с распахнутой своей сумкой: — Это что? Галина недоуменно пожала плечами. — Это не древние? Может быть, орудия? — Ну что ты! Рядом не лежали! — Что такое мустье? — Мустье? Мустьерский период — это один из этапов палеолита. — Это не может быть мустье? — Обыкновенные гальки, их здесь сколько хочешь! Когда лодка скрылась за островом, Никитин выждал еще минут пять, пока не стих вдали ровный стрекот мотора, принес из совсем обмякшей резинки бинокль и стал метр за метром осматривать остров и правый берег реки, пока не заметил в воде, в тени ивняка, темный предмет, полоскавшийся у куста, росшего впереди других на острове, примерно в том месте, где настигла геолога пуля. Это была полевая сумка, зацепившаяся ремнем за сук. Снова пришлось брести перекатом на остров, а потом обратно. В лагере, раздевшись и разбросав вокруг костра одежду, он осторожно раскрыл на столе планшетку. Кроме карандашей и ручек, линейки и компаса, рассованных в специальные кармашки, в ней были два полотняных мешочка, отсинькованная карта, слипшаяся тетрадь и удостоверение в красной пластиковой обложке. Никитин осторожно развернул корочки. Сердце заныло... Министерство геологии СССР Ленинградский научно-исследовательский институт четвертичной геологии