Глава 36 Каменный желоб в некоторых местах был настолько крутым, что казалось, он поднимается вверх почти вертикально. Но Шутов к лазанию по скалам был приучен с детства, да и Танук, судя по его движениям, нисколько ему в этом не уступал. Если не считать нескольких ушибов, наверх они взобрались без особых потерь. После того как они остановились на самом верху желоба, Танук сказал, с трудом переводя дыхание: — Сэр… Простите, я поражен вашей силой. — А что? — Так подниматься с раненой рукой… Вы силач. — Ерунда. Никакой я не силач. Там, где я вырос, я к скалам привык еще мальчишкой. Скал у нас было полно. Где площадка? — Там… — Танук показал рукой. Пройдя сквозь окаймляющие горный монолит сосны, они вышли на пустырь. Судя по общему серому цвету, основу пустыря составляла каменная порода; лишь кое-где, заплатами, ее прикрывал земляной наст. Травы и цветы эдельвейса разрослись на этих пластах так густо, что закрывали землю без остатка. На взгляд Шутова, пустырь вполне мог подойти для посадки и взлета самолета средних размеров — при условии, если им будет управлять опытный пилот. Сделав вместе с Тануком несколько шагов по площадке, подумал: если здесь в самом деле недавно сел самолет, следы, которые он должен был оставить на почве, никуда не денутся. Никуда. Место здесь пустынное. Пройдя немного, шедший впереди Танук присел. Изучив растущую под ногами траву, сказал: — Знаете, что-то есть… — Что? — Похоже на следы самолета. Посмотрите. Присев рядом, Шутов увидел полосу сбитой и вмятой в землю травы. Ясно было: не так давно, месяц-полтора назад, по этому месту прошло что-то тяжелое. Достав нож, Танук осторожно срезал стебли. На открывшейся земле был хорошо виден фрагмент широкого отпечатка. Фрагмент явно имел сложную структуру. — Видите? — спросил Танук. Шутов видел. Это был отпечаток протектора. Окончательно все встало на свои места, когда в конце площадки они нашли несколько глубоких дугообразных вмятин. Кое-где эти вмятины успели зарасти травой, но было ясно: их оставил самолет, развернувшийся здесь, чтобы взлететь снова. Сидя вместе с Тануком на корточках над отпечатками, он некоторое время пытался понять, что сейчас чувствует. Вроде бы, по всему, он должен радоваться. Догадка, возникшая с самого начала, с момента появления ночных визитеров, подтвердилась. «Сессна», ускользнувшая от них в Фэрбенксе, могла крутиться где-то здесь. Но ему, лично ему, один только этот факт ничего не дает. Могла — ну и что? Вот если бы он смог каким-то образом выяснить, зачем эта «сессна» или просто какой-то самолет сел здесь, а потом взлетел, — другое дело. — Сэр, боюсь, это не то, что вы хотели. — Встретив его взгляд, Танук добавил: — Если верить Укильке, самолет сел здесь накануне ограбления. Значит, никакого отношения к ограблению он не имеет. Все правильно. Танук, разыскивая по его заданию следы самолета, имел в виду лишь участие этого самолета в ограблении. Только это. Ничего больше. Об остальном он не знал. Во всяком случае, не должен был знать. Истолковав его взгляд по-своему, Танук продолжил: — Все же, думаю, Укильке не перепутал. Все, что касается следующего дня, а также ночи, я проверил. В эти часы в небе над Минтоукуком не пролетало ничего, похожего на вертолет или самолет. Я это выяснил точно. Все верно, день, когда самолет сел, а потом взлетел с Униткака, Укильке почти наверняка указал точно. А вот что касается остального — уверенности нет. — О чем вы думаете, сэр? — спросил Танук. — О том, что кое-что все же Укильке от нас скрыл. — Ясно, сэр. Укильке многое скрыл. В тот день его что-то сильно испугало. Настолько сильно, что он сбежал. Укильке. Все дело в Укильке. Точнее, в том, чтобы уговорить этого странного инуита рассказать все, что он видел в тот день. — Укильке боится, — сказал Танук. — Боится чего? — Не знаю. — Может быть, вы попробуете предположить? — Боюсь, когда имеешь дело с таким парнем, как Укильке, предположить что-то трудно. — Что же нам с вами делать? — Выяснить. У него самого. — Сделать это не так просто. Танук надолго уставился в землю. Сказал: — Сэр, я правильно понял: вам это очень нужно? — Правильно, Танук. Мне это очень нужно. — Тогда надо поговорить с Укильке. Как можно осторожней. И лучше, чтобы это сделал я. Один. Танук прав. Выведать у Укильке ему одному будет легче. Но то, что Укильке может рассказать, он, Шутов, в любом случае должен услышать сам. Лично. — Нет. Мы должны поговорить с ним вдвоем. Мое присутствие обязательно. — Это несколько осложнит задачу. — Знаю. Но другого выхода нет. — Шутов встал. Танук встал вслед за ним. После того, как, подойдя к спуску, они остановились, Танук сказал: — Хорошо. Попробуем поговорить с ним вдвоем. — Попробуем — когда? — Знаю одно: не сегодня. Вы сами видели: мы его насторожили. — Видел. Тогда когда же? — Может быть, завтра? — Пожалуй. — Я как раз обещал заехать к нему завтра за рыбой. По-моему, хороший повод. — Неплохой. — Попытался представить, что может подействовать на такого человека, как Укильке. — Вот что, Танук: может, стоит купить Укильке какой-то подарок? — Подарок? — Да. Чтобы он стал разговорчивей? — Вообще Укильке любит подарки. — Вот и отлично. Как вы думаете, что может ему понравиться? Нож? Снасти? — Сэр… Все зависит от стоимости подарка. — Забудьте о стоимости. Мне важно знать, чему Укильке по-настоящему обрадуется. — Не знаю, сэр. — Подумайте. Постояв неподвижно, Танук сказал: — Укильке говорил мне, что мечтает о байдарке. — О байдарке? — Да. О складной байдарке. — И… где ее можно купить? Эту складную байдарку? — Вообще-то эти байдарки есть в нашем магазине. В Дэмпарте. Но они стоят очень дорого. — Сколько? — Шутов достал бумажник. — Сэр, на самом деле очень дорого. Около трехсот долларов. Отсчитав триста долларов, Шутов протянул их Тануку: