Он виновато потупил взгляд. — Двери дома были не заперты. Но я оставил пару монет! Должен признать, тут жутковато — все дома пусты. По дороге мне тоже никто не встретился. — Может, сегодня воскресение, — я потеряла счет дням еще с тех пор, как покинула Малый дворец. — И все пошли в церковь. — Может, — согласился он. Но вид у него был обеспокоенный, когда он закапывал старый армейский китель и шляпу под деревом. До деревни оставалось меньше мили, когда мы услышали бой барабанов. Звук становился громче с нашим приближением к дороге, и вскоре до нас донеслись и другие: колокольчиков и скрипки, аплодисментов и смеха. Мал залез на дерево, чтобы лучше видеть происходящее, и спустился уже с менее обеспокоенным лицом. — Там повсюду люди! По дороге ходит минимум сотня, и я вижу двуколку! — Масленица! — воскликнула я. В неделю перед весенним постом каждый дворянин должен был проехаться по своей территории в двуколке — колеснице со сладостями, сырами и хлебобулочными изделиями. Праздник обычно проходил от деревенской церкви до самой княжеской усадьбы, где крестьянам и крепостным позволялось бродить по публичным комнатам и где затем угощали блинами с чаем. Местные девушки надевали красные сарафаны и заплетали цветы в косы, чтобы отпраздновать наступление весны. Масленица была моим любимым праздником в детстве — в приюте отменяли половину уроков, чтобы мы могли прибрать дом и помочь с готовкой. Князь Керамзов всегда приурочивал свое возвращение из Ос Альты так, чтобы попасть на Масленицу. Мы все устраивались в его двуколке, а он останавливался на каждой ферме, чтобы выпить квас и раздать конфеты с блинами. Сидя рядом с князем и приветствуя селян, мы сами чувствовали себя дворянами. — Мал, а можно подойти поближе? — нетерпеливо поинтересовалась я. Он нахмурился, борясь между пониманием, что нам следует быть осторожными, и одними из самых счастливых воспоминаний из Керамзина. Затем на его губах заиграла скромная улыбка. — Ладно. Там достаточно людей, чтобы мы смогли затеряться. Мы присоединились к празднику, проскальзывая между скрипачами, барабанщиками и юными девочками, сжимающими перевязанные яркими лентами ветки. Когда мы проходили по главной улице деревни, из своих домов нам звенели колокольчиками и хлопали в ладоши в такт музыкантам лавочники. Мал остановился, чтобы купить мех и пополнить наши запасы, но увидев, как он прячет кусок сыра в рюкзак, я высунула язык. Даже если я никогда больше не увижу твердый сыр, меня все равно будет от него воротить. Не успел Мал мне ответить, как я кинулась в толпу, извиваясь между людьми, плетущимися за двуколкой с краснощеким мужиком на козлах, который покачивался из стороны в сторону, держа бутылку кваса в потной ладошке, пел и раздавал крестьянам хлеб. Я вытянула руку и схватила теплый поджаристый рулет. — Для тебя, красавица! — прокричал мужчина, чуть не рухнув вниз. От сладкого рулета пахло просто божественно, и я поблагодарила своего благодетеля, а затем поспешила вернуться к Малу, оставшись довольной собой. Он схватил меня за руку и потянул в грязный проход между двумя домами. — Ты совсем с ума сошла?! — Никто меня не видел. Он принял меня за очередную крестьянку. — Нельзя так рисковать! — Так ты не хочешь рулетик? Тут он замешкал. — Такого я не говорил. — Я собиралась угостить тебя, но раз ты не хочешь, придется съесть все самой… Мал потянулся за рулетом, но я начала прыгать вправо и влево, чтобы он не достал. Его удивление было видно невооруженным глазом, и мне это нравилось. Я уже не та растяпа, которой была раньше. — Ах ты соплячка! — прорычал он, снова пытаясь отобрать еду. — Может и так, зато у меня есть сладкий рулетик. Не знаю, кто из нас услышал это первым, но мы оба резко выпрямились и осмотрели нашу внезапно появившуюся компанию. Двое мужчин подкрались к нам из-за спины в пустой подворотне. Не успел Мал развернуться, как один из них приставил нож к его шее, а второй прикрыл мне рот грязной ладонью. — Заткнитесь оба, — прохрипел тот, что с ножом. — Или я перережу вам глотки. У него были сальные волосы и до комичного вытянутое лицо. Я покосилась на клинок у шеи Мала и слабо кивнула. Второй мужчина крепко схватил меня за руку, но рот освободил. — Деньги, — сказал Длиннолицый. — Вы обкрадываете нас?! — вспыхнула я. — Именно, — прошипел мой невольник, встряхивая меня за плечи. Я ничего не могла с собой поделать. Меня охватило такое удивление и облегчение, что нас не поймали слуги Дарклинга, что из меня вырвался легкий смешок. Воры и Мал посмотрели на меня, как на сумасшедшую. — Какая-то она у тебя недалекая, — сказал мужчина. — Да уж, — ответил Мал, пронзая меня взглядом, так и кричащим: «Заткнись!». — Есть немного. — Доставайте монеты, — повторил Длиннолицый. — Сейчас же. Мал осторожно полез в пальто и передал ему мешочек с деньгами. Длиннолицый хмыкнул и нахмурился от малого веса мешочка. — И это все? Что в рюкзаке? — Ничего такого, только мех и еда. — Покажи. Мал медленно снял рюкзак и открыл его, позволяя ворам осмотреть содержимое. Сверху лежало его ружье, завернутое в шерстяное одеяло. — Ага! — воскликнул Длиннолицый. — Какое замечательное ружье. Не так ли, Лев? Держащий меня мужчина крепко обхватил мое запястье, а второй рукой достал оружие. — Действительно, замечательное, — прокряхтел он. — А рюкзак похож на армейский. Мое сердце ухнуло в пятки. — Итак, что мы имеем? — спросил Длиннолицый. — Риков рассказывал о пропавшем солдате из форпоста в Черности. Поговаривают, что он отправился на юг и не вернулся. Похоже, мы поймали дезертира, — он окинул Мала оценивающим взглядом, будто уже мечтал о награде за его голову. Знал бы он правду… — Что скажешь, мальчик? Ты же не тот беглец, правда? — Рюкзак моего брата, — непринужденно ответил он. — Возможно. Мы дадим капитану Черности посмотреть и на него, и на тебя. Мал пожал плечами. — Да, пожалуйста. Я с радостью сообщу ему, что вы пытались нас ограбить. Льву, похоже, эта мысль не особо понравилась. — Давай просто заберем деньги и уйдем. — Не-е, — протянул Длиннолицый, щурясь на Мала. — Либо он тот дезертир, либо украл рюкзак у какого-то недотепы. В любом случае, капитан хорошо заплатит за такие новости. — А что с ней будем делать? — Лев снова меня встряхнул. — От нее тоже жди неприятностей, раз она путешествует с этим типом. Скорее всего, еще одна беглянка. А если нет, то просто развлечет нас. Ведь так, конфетка? — Не прикасайся к ней! — рявкнул Мал, делая шаг вперед. Длиннолицый резко стукнул рукоятью ножа ему по голове. Тот споткнулся, одно колено подогнулось, а из виска пошла кровь. — Нет! — вскрикнула я. Державший меня мужчина снова заткнул мне рот, но отпустил руку. Большего и не требовалось. Я крутанула запястьем, и между пальцами проскользнули зеркала. Длиннолицый же навис над Малом с ножом в руке. — Может, капитан заплатит, даже если он будет мертв, — а затем атаковал. Я повернула зеркало и выстрелила ярким светом ему в глаза. Мужчина замешкал, закрывая лицо руками. Мал воспользовался случаем. Он быстро встал, схватил вора и толкнул его в стенку. Лев отпустил меня, чтобы взять ружье, но я развернулась, подняла зеркало и ослепила его. — Какого… — проворчал он, щурясь. Не успел он опомниться, как я врезала коленом ему между ног. Он согнулся, а я взялась за его голову и хорошенько добавила коленом по лицу. Послышался отвратительный хруст, и я отступила назад, а мужчина рухнул на землю, хватаясь за нос, между его пальцев лилась кровь. — Удалось! — победно воскликнула я. Жаль Боткин этого не видел. — Пошли! — отвлек меня Мал от ликования. Я обернулась и увидела, что Длиннолицый валялся без сознания в грязи. Мал поднял рюкзак и побежал в противоположную часть подворотни, подальше от шумного шествия. Лев стонал, но все еще держался за ружье. Я для закрепления пнула его по животу и кинулась за другом. Мы пробегали мимо пустых лавок и домов, снова по грязной главной дороге, а затем скрылись в лесу среди безопасных деревьев. Мал шагал в очень быстром темпе, ведя нас через небольшой залив, а потом и через горный хребет. Казалось, мы прошли сотни миль. Лично я не считала, что воры были в состоянии преследовать нас, но у меня уже просто не хватало воздуха, чтобы спорить с парнем. Наконец, Мал остановился, уперся руками в колени и попытался восстановить дыхание. Я упала наземь с выпрыгивающим из груди сердцем и перевернулась на спину. Кровь гудела в ушах, но это не мешало мне наслаждаться дневным светом, просачивающимся сквозь верхушки деревьев. Достаточно отдохнув, чтобы начать разговор, я поднялась на локти и спросила: — Ты в порядке? Мал осторожно коснулся раны на голове. Она уже не кровоточила, но он все равно скривился. — В норме. — Думаешь, они кому-нибудь расскажут о нас? — Естественно. Попытаются заработать на информации.