* * * — Лопата… Вот где мне эта лопата, — чиркнул себя поперек горла Сан Саныч. — Да, не повезло, — вздохнул один мужик. — Это ж сколько тонн пришлось перекидать… Но другой с ним не согласился: — А чего не повезло-то? Я, например, свой АКС после каждой стрельбы… Чуть вконец не истер. А старшина, гад, тряпочкой в дуло. И в рожу мне!.. Патрон один раз потерял, так думал, меня в дисбат на два года уроют. Ладно губой отделался. А лопата — что… Ткнул — бросил. Ткнул — бросил. Сломал — выбросил. Милое дело. — Это да, — согласился Сан Саныч. — Милое дело. Лопата… * * * Личный состав выстроили на плацу. И туда же вывели… собак. Всё больше беспородных. — Это ваши четвероногие друзья, — сказал инструктор. — Вполне симпатичные псины, которых вы убьете. Но не теперь, через три дня. — Почему через три? — Потому что три дня — сегодня, завтра и послезавтра — вы будете кормить их. Ласкать. Гладить. Играть с ними. Каждый со своей. — Зачем? — удивились курсанты. — Зачем кормить, если потом прикончить? — Затем, что если вы их покормите и приласкаете, вам труднее их будет убить. Собаки сидели на плацу поскуливая и озираясь. Это были дворняжки и, в отличие от домашних псов, они не ждали от людей ничего хорошего. Но их обманули. — Взять прикормку. Курсанты взяли куски мяса и понесли собакам. Они кормили их, потом гладили и играли с ними. Каждый со своей. Инструктор внимательно следил, чтобы никто не отлынивал от исполнения своих обязанностей. Курсанты должны были подружиться со своими жертвами. И псы поддавались. Потому что были сыты, потому что получали мясо из рук своих новых хозяев, которые трепали их за ухом и гладили животики. Собаки влюбленно глядели на людей, виляли хвостами и всячески демонстрировали свою преданность. Наверное, они решили, что попали в собачий рай. Но наступил третий день. Тот самый. — На исходные! Собаки были привязаны к колышкам, вбитым в землю. Они еще ничего не понимали, они тявкали и виляли хвостами. Они были всего лишь питомцами, хоть и битыми-перебитыми собачьей жизнью. Они доверились людям. — Приступить к упражнению. Это было не убийство, всего лишь упражнение. Просто упражнение. Курсанты подхватили лопаты и пошли к собакам. Каждый к своей… Собаки стали тявкать сильнее, рваться навстречу хозяевам, которые кормили их мясом. Они радовались встрече. — Работать! Первый удар был самый легкий. Он раскроил надвое ничего не подозревавшую дворняжку, которая даже не поняла, что случилось. Она умерла легко. Другие — трудно. Собаки учуяли запах свежей крови и внутренностей и рванулись с привязи. Собачий рай обернулся собачим адом. Этих собак убивать было трудно. Они крутились, визжали, пытались кусаться, увертывались от лезвий лопат. Они хотели вырваться, они хотели жить. Но их рубили, их добивали, резали на куски. Своих собак… Еще труднее было убивать дворняжек, которые сидели смирно, испуганно заглядывая людям в глаза. Они ничего не понимали, не соображали, зачем их убивают, они хотели понравиться своим хозяевам, хотели загладить свою вину, которую за собой не знали. Они вымаливали пощаду, норовя лизнуть карающую их руку. Их убивали, глядя им прямо в глаза. У кого-то из курсантов выступили слезы. — Отставить сопли! — рычал инструктор. — Добивать собак! И курсанты добивали. Сухая земля алела и жадно впитывала кровь. Лопаты взлетали и опускались, шинкуя уже мертвую плоть. — Нормально, — сказал инструктор. — Молодцы. Теперь вы сможете убивать. Теперь вы сможете убивать не только собак. Упражнение было закончено. * * * — Эй, Сан Саныч, ты чего? — Я? Так, задумался… — О чем? — О жизни. — Меньше думай, дольше жить будешь. — И лучше. Ну что, еще по одной? За Сан Саныча и его стройбат? — За «два солдата из стройбата, которые заменяют экскаватор». Заменяют, Саныч? — Запросто. — Ну, поехали. Подняли, опрокинули, крякнули, зажевали. Заглянули в капот. — Н-да… Амбец мотору. — Полный. — Окончательный. — Точно. На том диагностика двигателя закончилась. — А вот у нас, в морфлоте, если тельник грязный… Боцман… Во все, блин, клюзы… по самый топ… — Ха, у нас в войсках дяди Вани, в ВДВ, когда ботинки… Старшина… В положение мордой в плац… И три часа… — Да ладно, у нас ротный был, если кровать плохо заправлена, если хоть морщинка, он всю роту наклонял и, что ни попадя, через все отверстия рвал. Такой ротный… — Да, армия — это вам не гражданка… Дошла очередь до Сан Саныча, который тоже что-то должен был сказать. Насчет тягот службы. Потому что если где-то собираются несколько бывших воинов, они обязательно выясняют, у кого служба была круче. «Это вас е… мели?! — кричат, горячатся они. — Это нас е… ели! Так имели. Во все дыры!.. — Впрочем, через пять минут они так же горячо доказывают друг другу: — Это вы борзели? Ха, это мы борзели! Так борзели!..» И каждый в этой дискуссии обязан поучаствовать. Такая традиция. И все посмотрели на Сан Саныча. — Нас тоже, — сказал он. — Ну, не так чтобы. Но все-таки… Туда же… И всё? — А вы хоть строем ходили? — Когда как… — А в наряды? — Бывало. — Что ж это за служба? Это, считай, гражданка.