— Я испугалась, что парень в зеленой рубашке убьет меня и Римму. — Ты не должна была сообщать в полицию. Ты допустила ошибку. Забудь о парне в зеленой рубашке. Ты никогда его не видела и не помнишь его внешности, — внушала Дарья. — Я не помню, — подтвердила Ольга все тем же тянущимся голосом. Пальцами Дарья коснулась бриллиантового колье на шее Ольги. Оно определенно понравилось ей. Глаза загорелись. — У тебя на шее обыкновенные стекляшки, — сказала она. — Эта мишура не для тебя. Зачем ты это надела? Сними, отдай мне, я выброшу. Покорно потянувшись руками к замку на шее, Ольга расстегнула и подала колье Дарье. Та с удовлетворением приняла и положила в свою сумочку: — И серьги у тебя — дешевенькие побрякушки. Тебе стыдно носить это. Тоже сними, они тебе не нужны. Они позорят тебя. И опять Ольга безропотно сняла с ушей серьги с бриллиантами и отдала Дарье. И та тоже бросила к себе в сумочку: — И перстни с пальцев сними, они мешают тебе. Это простая дешевая бижутерия. Избавься от дешевки. И золотые перстни с драгоценными камнями Ольга сняла с пальцев, а Дарья быстро выхватила их из ее руки: — Теперь загляни в кошелек. Он набит пустыми бумагами. Зачем ты их носишь? Разве кошелек для этого предназначен? Давай я их выброшу! Снова безответно Ольга подчинилась. Достала из сумочки кошелек и отдала деньги Дарье. Та спрятала их, поймав глазами банковскую карту: — А это что у тебя? Ах, вижу, это твоя визитка, — сказала Дарья, показав на карту. — Дай мне свою визитку и назови ее код. Запустив пальцы в сумочку, Ольга назвала код и протянула карту ей. Дарья схватила ее и, положив руку Ольге на плечо, смотря ей в глаза, произнесла: — Сейчас я пойду! Ты спокойно постой тут пять минут. После этого иди дальше по своим делам. Ты зачем пришла в магазин? — Домработница попросила, — сказала Ольга. — Ты помнишь только просьбу домработницы. Кроме этого, забудь обо всем. Забудь меня совсем! Забудь, что ты говорила со мной! Ты никогда со мной не встречалась и не видишь теперь. Ты ничего мне не отдавала. Ты вообще никому ничего не отдавала. Помни лишь о просьбе домработницы. И все! Через пять минут ты разомкнешь глаза и пойдешь дальше как ни в чем не бывало. — Я пойду, — тупо повторила Ольга, лицо ее было безмятежным, глаза прикрыты. Убрав руку с ее плеча, Дарья живо двинулась вниз по ступеням. Ольга осталась стоять на месте, прислонившись плечом к стене, смежив веки. Дарья вышла на улицу, мельком глянула на автомобиль Корозова и резво прощелкала каблуками к своей машине. Проворно скользнула в нее, и авто откатилось от парковки. Через пять минут Ольга пришла в себя, очнулась, отбросив томящее приятное чувство. В уши ударил шум людской суеты. По ступеням вверх и вниз мимо двигались посетители торгового центра, не обращая на нее внимания. Она встряхнулась, оторвала плечо от стены и сначала медленно, но потом, прибавляя шаг, пустилась по лестнице вверх. В голове у нее осталась лишь просьба домработницы и более ничего. Скорым шагом Ольга пробежала по торговому залу, нашла нужный отдел с необходимым товаром и остановилась у стеллажа. Перебрала руками товар, показала продавцу: — Мне вот это. Упакуйте. Взяв товар, продавец упаковала на прилавке. Ольга достала из сумочки кошелек. Раскрыла и растерянно уставилась в него: в кошельке было пусто. Она беспомощно огляделась, будто проверяла, не обронила ли деньги где-то рядом. Но поблизости с нею пол был чист, блестел белой крупной плиткой. Продавец, женщина в возрасте с чуть усталым видом, терпеливо ждала. Ольга опять перетряхнула весь кошелек. Хоть шаром покати. Поискала карту. Тоже нет. Ничего не могла понять. Совершенно ничего. Забыть деньги дома не могла, исключено. Выронить не могла. Уж если выронила бы, то весь кошелек. Однако тот здесь и пуст, как пустое ведро. Ошеломленно посмотрела на спокойно ожидающего продавца: — Извините, деньги в машине оставила. Я сейчас вернусь, — круто развернулась и стремительно направилась к выходу. Почти бегом пробежала по залу, спустилась на первый этаж и промчалась к выходу. Выскочив на улицу, кинулась к автомобилю. Глеб встретил ее возгласом: — Чего так бежишь? Успеем везде, не торопись. Нервозно сев в салон авто, Ольга ошалело выпалила: — Ничего не пойму, Глеб! Совсем ничего! Кошелек совершенно пуст. Хотела расплатиться за товар, а в кошельке ни копейки денег. И карты нет. Ты, случайно, не залезал в мой кошелек, не брал деньги? — спросила на всякий случай, хотя хорошо знала, что Глеб никогда не прикасался к ее кошельку. — Конечно не брал. Ты, вероятно, забыла их дома. У меня есть, — улыбнулся он и потянулся к барсетке. — Да ничего я не забыла! — возмутилась она. — Я даже не прикасалась к нему! Никогда такого не было, чтобы он полностью был опорожнен! Я же последние дни ничего не покупала! Что это? — спросила она озабоченно. Достав свой портмоне, Глеб протянул ей карту: — Возьми вот. Настроение у нее было испорчено, она уже не хотела возвращаться за товаром. Спросив у жены, где отдел и за что заплатить, Глеб протянул карту охраннику, продолжая считать, что Ольга что-то напутала и деньги найдутся. Весело крякнув, охранник открыл дверь авто и кубарем выкатился из салона. Она улыбнулась нерадостной улыбкой, с лица не сходило выражение недоумения. Глеб взял жену за руку, погладил с тыльной стороны ее ладонь, успокаивая: — Не огорчайся, Оленька, найдутся деньги. Но она чувствовала не огорчение, у нее было какое-то дикое состояние изумления, глухое непонимание, словно провал в памяти. Помнила, как вошла в торговый центр, как выбирала потом товар, но как поднималась на второй этаж — вылетело из головы, словно отрезало. Приглядевшись, Глеб обратил внимание, что на шее у Ольги не было ожерелья, которое утром она надевала на себя и которое было на ней, когда она отправлялась в торговый центр. — Ты сегодня какая-то сама не своя, — поглаживая ее руку, произнес он. — Зачем ожерелье сняла, оно тебе к лицу? Нервно схватившись за горло, она ощупала шею и грудь. Колье не было. Ольга провела руками по всему телу, точно искала, куда оно могло провалиться. Глянула на сиденье, на Глеба, и в глазах вместо растерянности и изумления вспыхнула дикая ошалелость: — Я не снимала его, — прошептала едва слышно. — Но ведь оно было на тебе, — напомнил Корозов. — Было, — подтвердила механически Ольга. — Тоже потеряла? Снова пробежав руками по всему телу, думая и надеясь, что оно провалилось в вырез топа, Ольга напряглась: — О чем ты говоришь, Глеб? Я не могла его потерять. Там такой замок, даже захочешь — не потеряешь. — Может, сняли, а ты и не заметила? — Да ко мне никто не подходил. Я только наверх поднялась и быстро вернулась к машине. — А для вора много времени не надо, если он профессионал. — Прекрати ты, Глеб, какой вор? Ко мне даже никто не приближался, я нигде не останавливалась. А в отделе народу, кроме меня, никого не было. Машинально схватившись за мочку уха и тут же другой рукой взяв вторую мочку, Ольга широко распахнула глаза. Еще не успела осмыслить всего, но тело уже обдало жаром. Ладонями зажала уши, не веря, что на мочках нет сережек. Оторвалась от ушей и, глянув на пальцы, обомлела. Перстней также не было. Ощутила, как огнем полыхнуло лицо. Щеки просто закипели жаром. Глаза расширились еще сильнее. Рот раскрылся, точно собрался выдать целый поток слов, но выпустил всего один длинный и монотонный звук, похожий на вой. В глазах заметался испуг и страхом расползся по всему телу. Она долго не могла прийти в себя и смотрела на мужа с таким ужасом, что Глеб почувствовал жалость к ней: — Да плюнь ты на это колье, Оленька! — попытался успокоить. — Ну, потеряла и потеряла, выкинь из головы, как будто его и не было! Никаких слов Ольга все еще не могла произнести, только руками показывала мужу на свои уши и на пальцы, но Глеб не понял ее конвульсивных движений, обнял за плечи, прижал к себе: — Успокойся, все это не стоит твоих волнений. Наконец женщину прорвало. Язык, который, казалось, прирос к нёбу, зашевелился. Сначала тяжело и медленно, произнося слова неразборчиво. Но потом, захлебываясь, голос ее понесся по салону, как водопад: — Ты не понимаешь, Глеб! Ты не понимаешь! Посмотри, посмотри, посмотри! С ушей исчезли серьги, и перстней на пальцах также нет! По-твоему, их я тоже потеряла? Все разом потеряла! Вот так просто шла и теряла! А сзади кто-нибудь топал за мной и подбирал! Они все пропали, Глеб! Они все пропали! Испарились! Сгинули! — Как это? — Тут уже недоумение поползло по лицу Корозова. За рулем притих водитель, изредка кося глаза на зеркало заднего вида. Все, что он слышал, было странно и необъяснимо. — Как это можно все сразу потерять? Как я могла так потерять? — спрашивала Ольга. — Разве ты не понимаешь, что это невозможно? Невозможно! Невозможно! — застонала она. Что можно было ответить на это? Действительно, невероятно. Но с другой стороны, сами по себе исчезнуть тоже не могли. Загадка. Глеб озадаченно напружинил мускулы и ответил, теряясь от оторопи: — Согласен, что невозможно. Но раз их нет, не улетучились же они, Оленька. Значит, все-таки потеряла. — Я же не сумасшедшая, Глеб, — обиделась она. — И с головой у меня пока еще все в порядке? — глянула вопросительно. — А может, не в порядке, раз я ничего не могу понять? Может, не в порядке? Что с моей головой, Глеб? Я, кажется, схожу с ума! Неужели я сошла с ума? Скажи, я похожа на сумасшедшую? Скажи, я сумасшедшая? — Успокойся, Оленька! — сказал Глеб. — Ты не сумасшедшая. Просто надо успокоиться и все осмыслить. Все вспомнить по порядку. Успокойся. Разберемся, во всем разберемся. Обязательно разберемся. — Да, да, да, да, надо разобраться, надо разобраться! — как заведенная, твердила Ольга и вопросительно заглядывала в глаза Корозову, будто ждала, когда в них появятся ответы на все вопросы. До конца дня, пока они не легли спать, у нее не было настроения. Никакие мысли не приходили на ум. Ни плохие, ни хорошие. Дома, естественно, деньги не нашлись, а украшения — и тем более. И это особенно угнетало Ольгу. Глеб тоже ломал голову, пока ему на ум не пришла мысль о цыганах. А почему нет? Эта братия способна каждого облапошить. И он спросил: — А ты случайно цыган возле себя не видела в торговом центре? Не крутились они поблизости? От них можно ждать чего угодно. Заговорят в два счета. Сделают свое дело — и поминай, как звали. — Какие цыгане, Глеб? — грустно поморщилась она. — Какие еще могут быть цыгане?! — вздохнула, поправляя подушку. Оба заснули, не найдя никаких ответов. 3 На следующий день Глеб поднялся рано, как обычно это делал. Жена еще лежала, но уже не спала. Всю ночь ворочалась с боку на бок. Загадочность случившегося настигала даже во сне, не давала покоя. Заставляла вздрагивать, вздыхать, открывать глаза и думать. Впрочем, она уже не так остро сожалела о пропажах. Постепенно все притуплялось, не будоражило так сильно, как в первые часы. Просто хотелось понять, как украшения могли исчезнуть с ее шеи, ушей и пальцев. Это по-прежнему не укладывалось в голове. Она была уверена, что никто к ней не подходил и ни с кем она не разговаривала. На этот счет даже подозрений никаких не было. Не видела объекта, на который могла бы грешить. Как люди разумные, они с Глебом понимали, что само собой ничто произойти не могло. Но увы, вспомнить она ничего нового не могла, как ни пыталась. Наконец оба сошлись во мнении, что все было, видимо, не совсем так, как представлялось Ольге.