– Да, конечно, – медленно проговорила миссис Лофтли, умеющая приспосабливаться к новым обстоятельствам. – Спальня баронессы предназначалась для одной из приезжающих к нам леди, миссис Пропсон, но мы поселим ее в Комнате с портретом. А брата миссис Роуленд разместим в соседнем номере, в Комнате с апельсинами. Я тотчас отдам распоряжение горничным, чтоб они занялись подготовкой двух дополнительных спален и комнат для слуг. Кэтрин, дорогая, позови Сару! Кэти вышла из-за конторки, чтобы выполнить поручение, когда услышала, как миссис Лофтли продолжила, обращаясь к своей собеседнице: – Вы уже написали миссис Роуленд, что ей придется поселиться в гостинице вместе со своим братом? Кстати, напомните мне, как зовут этого джентльмена? – Мистер Макнил, – в некотором замешательстве ответила мисс Фридделл. – Нет, я не подумала, что им нужно написать, ведь письмо едва ли застанет их дома, должно быть, к тому времени они уже отправятся в путь… И потом, они не потерпят никаких неудобств, я уверена в этом. В вашей гостинице о них позаботятся ничуть не хуже, чем в доме викария. И, конечно, вам нужно привести в порядок крыльцо! – Крыльцо отремонтируют, как только выдастся хотя бы один день без дождя. И я думаю, вам все же стоило бы предупредить их. – Голос тетушки Мэриан звучал мягко, но решительно. – Путешественники не всегда оказываются готовы к дополнительным расходам, о которых им ничего неизвестно заранее. – Расходам? – переспросила мисс Фридделл. – О каких расходах вы говорите, дорогая? Кэти улыбнулась. Похоже, ее тетушка утратила всякие иллюзии относительно того, какая роль предназначалась ей в благотворительном комитете. – Миссис Роуленд и ее брат собирались приятно провести время в гостях в вашем доме, а вместо этого им придется поселиться в гостинице, – терпеливо объяснила миссис Лофтли. – Но… я полагала… – Мисс Фридделл, кажется, была неприятно удивлена, ее зыбкий подбородок мелко задрожал. Будь миссис Лофтли светской дамой, она вряд заговорила бы о деньгах, но тетушка Мэриан была всего лишь дочерью аптекаря и хозяйкой гостиницы. – Впрочем, возможно, миссис Райдинг все же найдет возможность принять их? Почему бы вам не написать ей записку прямо сейчас? Мы отправим лакея в ее поместье и уже через три часа получим ответ, – с невинным видом продолжила миссис Лофтли. – Ах, нет-нет, дорогая моя, миссис Райдинг совершенно определенно дала мне понять, что не сможет принять даже одного гостя, кроме тех, что уже приехали или вскоре прибудут в ее дом! – заторопилась мисс Фридделл. – Пожалуй, вы правы, мне стоит предупредить миссис Роуленд и ее уважаемого брата. Я немедленно отправлюсь на почту и попрошу миссис Морвейн организовать доставку моего письма как можно скорее! Попросите принести мою пелерину и зонт! После этих слов Кэтрин поняла, что ее тетушка выиграла в этой битве. И что мисс Фридделл найдет случай отыграться. Миссис Лофтли вскочила с дивана, едва только Эндрю почтительно распахнул дверь перед гостьей и вышел следом, чтобы помочь ей спуститься с требующего починки крыльца. – Ах, Кэти, ты ведь все слышала? Подумать только, она решила, что ее гости должны с удобством разместиться в моей гостинице и при этом не уплатить ни пенни! Я не удивлюсь, если после она ухитрилась бы намекнуть миссис Роуленд, что викарий взял расходы по их проживанию на себя, чтобы компенсировать досадную случайность, эту их протекающую крышу! Кэтрин молча кивнула. Она не хотела говорить о мисс Фридделл, ведь иначе ей пришлось бы напомнить тетушке Мэриан, как сильно та стремилась оказаться среди избранного общества дам-благотворительниц и как именно долгие месяцы добивалась расположения мисс Фридделл. Увы, по молодости лет Кэтрин еще не научилась счастливому умению забывать о том, что выставляет женщину в невыгодном свете, будь то ее возраст или неудачный ход в сложной интриге. – Дядюшка, должно быть, обрадуется двоим новым постояльцам, – заметила Кэти, желая сменить тему. – Если я правильно понимаю, с теми гостями, что приедут завтрашним дилижансом, у нас не останется ни одного свободного номера! – Ты права, дорогая. – Миссис Лофтли направилась в кабинет своего супруга, чтобы предупредить его об изменившихся обстоятельствах. – Боюсь, он уже отвык от такого большого общества, да и нашей кухарке понадобится помощь, но теперь я рада, что мы сохранили обоих лакеев и закончили отделку Сиреневой спальни. Ступай наверх, милая, и посмотри сама, не нужно ли заново выбить ковры. Кэтрин поспешила наверх, довольная тем, что может с полным на то правом оставить свою конторку. На площадке второго этажа она закашлялась, но даже кашель не мог уже испортить ей настроение. В «Охотников и свинью» как будто вернулось прежнее процветание, и пусть дядюшка Томас и будет ворчать из-за шума и суеты, после отъезда всех этих дам он заглянет в свои конторские книги без ставшего привычным уныния! Если бы еще миссис Дримлейн передумала и вернулась, или хотя бы Джон разрешил Бетси Харт навестить их! Кэтрин подумала, что ей надо отправить миссис Дримлейн и Бет записки с рассказом о визите мисс Фридделл. Обе дамы не простят ей молчания, если узнают последние новости от кого-то другого. А сколько всего еще предстояло сделать! Глава 2 И вот, спустя два дня, Кэтрин с нетерпением поглядывает на входную дверь – гостьи из Бата вот-вот должны появиться. Два лучших экипажа Джона Харта отправлены за ними в соседний Торхилл, где останавливается поезд из Бата – дамы не пожелали воспользоваться дилижансом. Кэти, которая почти год назад прибыла в Кромберри именно в дилижансе, не могла их за это осуждать. Неделя тщательной подготовки, заплаканные лица горничных, раздраженная, шмыгающая носом тетушка Мэриан и едва не лишившийся аппетита дядюшка Томас, сетующий на недостаточно презентабельный вид парадного входа, не говоря уж о постоянно ноющих лодыжках и саднящем горле Кэтрин, по тридцать раз на дню преодолевающей лестницу наверх, – все эти жертвы должны были вот-вот принести желанную награду! Миссис Роуленд и ее брат прибудут в Кромберри в собственной карете лишь завтра к полудню, но это и к лучшему. Другие дамы успеют устроиться в своих комнатах и привести себя в должный вид перед встречей главных гостей. И, конечно же, в «Охотников и свинью» явится и мисс Фридделл со своими двумя ближайшими подругами. К радости Кэтрин и ее тетушки, встречать сегодняшних гостей сестра викария не сочла возможным: ей необходимо было помочь викарию с воскресной проповедью. Преподобный Фридделл собирался, разумеется, говорить о помощи ближним, и мисс Фридделл старалась придать его словам необходимый вес, чтобы чаша для пожертвований заметно потяжелела после проповеди. Кэтрин снова поправила веточку боярышника в вазе и посмотрела в сторону дверей, возле которых на стульях устроились оба лакея. Сколько же можно ждать! – Кажется, я слышу шум на улице. – Эндрю торопливо поднялся и приоткрыл дверь, чтобы убедиться – слух его не подводит. – В самом деле, мисс, они едут! Зовите вашу тетушку! Кэтрин не заставила его повторять. Пока лакеи широко распахивали двери и помогали дамам выйти из экипажей, мисс Хаддон бросилась за дядей и тетей. Миссис Лофтли появилась первой, одетая в новое коричневое платье с золотисто-зеленой осенней вышивкой и милый кружевной чепчик, из-за обилия оборок делавший ее узкое лицо не таким худым. Мистер Лофтли вышел вслед за ней, стараясь держать спину прямо, его красное лицо сияло от радости, несмотря на следы усталости под глазами. Сама Кэтрин тоже нарядилась в одно из своих лучших платьев, темно-розовое с кружевом, и сейчас положила шаль на стул, чтобы предстать перед гостями в лучшем свете. Это платье она уже дважды за прошедший год ушивала под руководством одной из горничных и каждый раз думала об этом с удовольствием. Как приятно не только казаться стройнее с помощью различных ухищрений, свойственных изобретательным леди, но и в самом деле быть стройной! По крайней мере, стройнее, чем прежде! В своем родном Стоунфолле Кэтрин довольно много гуляла, но во время своих прогулок по окрестностям часто присаживалась на камень или изгородь и начинала зарисовывать что-нибудь из окружающих ее деталей пейзажа в своем альбоме. И могла засидеться так едва не до сумерек. В Кромберри она подчас не каждый день выходила на улицу, не считая внутреннего двора гостиницы, но бесконечные движения по лестницам и коридорам заменяли ей прогулки, судя по всему, весьма успешно. Недавняя болезнь взамен принесенного с собой кашля забрала у нее еще несколько фунтов, и теперь она уже не стеснялась стоять рядом со своей худощавой тетушкой. Сейчас она, впрочем, осталась возле конторки, чтобы не мешать горничным и лакеям, которые будут носить наверх багаж их гостей. Позже тетушка представит ее всем этим дамам и объяснит, что они могут рассчитывать на мисс Хаддон во всех своих затруднениях. Голоса, шорох одежды, тяжелые шаги нагруженных лакеев – сколько раз Кэти видела и слышала все это… И все равно волновалась, каждый раз думая об одном и том же. Какими они окажутся, эти новые гости? Высокомерными или грубыми, равнодушными или расстроенными, спешащими куда-то дальше и дальше или предпочитающими день-другой праздно отдохнуть в удобной комнате, прогуляться по улицам маленького городка, прежде чем дилижанс или собственная удобная карета повезет их куда-то еще… Часто Кэтрин мечтала о том, что среди гостей окажется девушка, ее ровесница, хохотушка или, наоборот, задумчивая и серьезная, с которой они могли бы стать подругами. Ее прежние подруги ни разу не написали после ее спешного отъезда из Стоунфолла, а в Кромберри Кэти едва успела подружиться с молоденькой учительницей Дженни Морвейн, как бедняжка стала жертвой жестокого убийцы[4]. Бетси Харт не отличалась добродушием и часто нелицеприятно высказывалась об окружающих, но Кэтрин привыкла к ее злоязычию и желчности, когда узнала, сколько горестей и разочарований Бет пришлось пережить из-за отца, переставшего видеть свой долг сквозь стекло бутылки. Однако же теперь Бетси была замужем, обожала своего супруга, хоть и не признавалась в этом никому, даже самому Джону, и Кэти видела ее нечасто. Миссис Дримлейн проводила с ней куда больше времени, но дружбу со старой дамой нельзя было считать равной. И в то же время Кэтрин понимала, даже появись на пороге «Охотников и свиньи» девушка подходящего ей склада и темперамента, дружбе между ними не суждено окрепнуть. Через день, два или даже через пять, но новая подруга уедет. А Кэти останется здесь, вновь и вновь встречать и провожать гостей… И все же, вопреки здравомыслию, Кэтрин хотелось бы обрести если не подругу, то хотя бы собеседницу, с которой можно приятно поболтать осенними вечерами. Она как раз успела пожалеть, что ни одна из дам-попечительниц не взяла с собой внучку, когда эти самые дамы наводнили холл. Яркие пелерины, отделанные по последней моде крашеным мехом и бархатным шнуром, шляпки с завитыми перьями, не успевшими поникнуть под дождем, бесконечные приветствия в адрес миссис Лофтли и сетования на плохие дороги… Кэтрин неверяще переводила взгляд с одной леди на другую. Подумать только, как она ошибалась! Ни одна из трех женщин, оказавшихся ближе всего к ее конторке, не выглядела старше тетушки Мэриан: той в прошлом месяце исполнилось тридцать семь лет! Скорее, эти леди были моложе миссис Лофтли или выглядели таковыми благодаря возможностям ухаживать за собой, которых лишена хозяйка скромной старой гостиницы. Мало того что у них попросту не могло быть внучек, так даже и дочери их, если таковые у них имелись, не годились бы в подруги восемнадцатилетней Кэтрин! Девушка растерянно улыбалась, переводя взгляд с одной гостьи на другую, а в голове у нее вертелась и подпрыгивала от возбуждения одна и та же мысль: «Как же мало эти леди походят на дам из благотворительного комитета Кромберри! Не говоря уж о подругах моей матушки, которые считают себя оплотом Стоунфолла! Да мисс Фридделл задохнется от зависти, когда увидит серебристую пелерину той дамы или зеленую шляпку вот этой! Как же тогда должна выглядеть миссис Роуленд из Лондона, если дамы из Бата кажутся здесь, в Кромберри, сказочными принцессами? Даже обе мисс Райдинг покажутся рядом с ними скромно одетыми, а мы ведь привыкли считать их самыми модными леди на тридцать миль в округе!» Миссис и мистер Лофтли, похоже, тоже были поражены цветущим видом своих постоялиц, которым собирались несколько раз в день менять горячие грелки и целебные отвары. Во всяком случае, миссис Лофтли на некоторое время утратила свою обычную разговорчивость и лишь кивала и улыбалась в ответ на приветствия, позабыв о том, что должна отдавать распоряжения горничным. К счастью, обе девушки и сами прекрасно знали свои обязанности и уже помогали гостьям снимать теплую одежду, одновременно направляя явившихся следом за хозяйками их собственных горничных наверх, следом за лакеями, тащившими багаж леди. В холле «Охотников и свиньи» давно не было такой суеты, и Кэтрин едва успела подумать, что, кажется, у них на одну гостью больше, чем ожидалось, когда вперед пробралась одна из двух дам, до сих пор остававшихся позади своих подруг. – Тетушка Мэриан! Дядюшка Томас! – воскликнула она, и звонкий голос перекрыл остальной шум. Кэтрин совершенно по-детски едва не раскрыла рот, как только взглянула на молодую женщину, еще не снявшую изящную вишневую пелерину. – Эммелина! – Кэтрин успела назвать имя на мгновение раньше, чем тетушка Мэриан, а на лице ее супруга еще только-то появился отблеск узнавания. Леди проворно повернулась, и тут же ее улыбка стала еще шире. – Кэти! Как я могла забыть, что ты тоже здесь! Я так счастлива видеть вас в добром здравии после всех ужасов, случившихся здесь! Кэтрин подумала, что насчет доброго здравия Эммелина немного преувеличивает, а об ужасах, о которых ей наверняка сообщила свекровь, лучше и вовсе было бы промолчать, чтоб не пугать других дам. Но Эммелина уже обнимала поочередно дядюшку и тетушку, наконец просиявших искренними улыбками, чуть заметно отличавшимися от тех, которыми они обычно приветствовали гостей, а после настала очередь и Кэтрин. – Как же так? – Миссис Лофтли отвлеклась ненадолго, чтобы убедиться, что три дамы, вошедшие первыми, благополучно поднимаются по лестнице, сопровождаемые горничными, и снова обернулась к Эммелине. – Мисс Фридделл сообщила нам имена всех леди, которые должны были приехать к нам, и твоего имени среди них не было! – Миссис Морли должна была приехать, но позавчера, после прощального обеда, который она устраивала для близких друзей, она внезапно почувствовала себя плохо, – объяснила Эммелина. – Желудочные колики и прежде доставляли ей неудобства, но нынешний приступ оказался столь сильным, что доктор приказал ей оставаться в постели. Миссис Пропсон, наша предводительница, если можно так сказать, решила, что мне будет полезно поехать и послушать доклад миссис Роуленд, я ведь совсем недавно присоединилась к благотворительному комитету нашего нового прихода. Что ж, вот так все и разъяснилось. Преподобный Джонатан Хаддон, муж Эммелины и старший брат Кэтрин, из всех мест своего пребывания более всего любил Бат и был невероятно счастлив, когда минувшей весной ему удалось заполучить один из лучших тамошних приходов. Мать писала Кэтрин, что Джонатану помогла протекция кого-то из многочисленных знакомых – преподобный Хаддон был так обаятелен и красноречив, что легко заводил друзей и становился центром любого кружка. Впрочем, вращаться он предпочитал лишь в самых избранных кругах. Эммелина, высокая, нескладная девушка с тусклыми светлыми волосами и широким ртом на круглом бледном лице, покорила Джонатана своим приданым, а ее доброта и умение вести дом являлись лишь приятным дополнением к возможности устроить себе образ жизни, о котором сын доктора из крошечного Стоунфолла мог лишь мечтать. Джонатану исполнилось двадцать восемь, Эммелина же была младше его на три года. Их брак длился уже семь лет, и лишь два года назад их семейство заполучило наследника, маленького Джонатана. Мать обожала сына, и Кэтрин сперва с явным удивлением смотрела на невестку, не понимая, как могла Эммелина оставить малыша и поехать в Кромберри ради сомнительного удовольствия поучаствовать в заседаниях местного попечительского совета. Но уже через пару минут Кэти вспомнила, как любили малыша родители Эммелины, а следом ей пришло на память письмо своей собственной матери. Старшая миссис Хаддон писала, что теперь, когда Джонатан управляет крупным приходом, Эммелине необходимо чаще бывать в обществе, принимать у себя наиболее почтенных прихожан и непременно если не возглавить, то занять видное место во всех благотворительных обществах, какие найдутся поблизости. Видимо, Эммелине пришлось последовать совету свекрови, даже если ей и не по душе были подобные занятия. Хотя, глядя на других дам-попечительниц, переговаривавшихся сейчас наверху, можно было вообразить, что заседания благотворительного комитета проходят в Бате куда веселей и Джонатан, возможно, гораздо чаще выходит в свет вместе с супругой. Мать никогда не говорила ничего подобного при младшей дочери, но Кэтрин знала, что любовь Джонатана к жене далека от той, о которой мечтает любая девушка до замужества. И что поведение преподобного Хаддона отнюдь не безупречно, и это еще мягко сказано. – Мы так рады видеть тебя, милое дитя! – Дядюшка Томас виделся с женой своего племянника лишь несколько раз и не сразу узнал ее, но был искренне расположен к Эммелине. Да и как могло быть иначе, учитывая, что ее собственный отец был владельцем нескольких гостиниц? На свадьбе Джонатана и Эммелины мистер Лофтли с отцом невесты провели за обеденным столом столько времени, что их пришлось провожать в спальни четверым лакеям. Мать Джонатана несколько лет при каждом удобном случае попрекала брата, но дядюшка Томас не сильно расстраивался по этому поводу. – В самом деле, это такая приятная неожиданность, принимать тебя в нашей скромной гостинице! – Миссис Лофтли одобрительно рассматривала модный туалет Эммелины, но внезапно спохватилась и задала вопрос, который, по правде говоря, надо было задать с самого начала, как только гостьи переступили порог «Охотников и свиньи». – Но кто же эта прелестная леди? Вслед за тетушкой Кэтрин посмотрела на еще одну даму, все время приветствий остававшуюся чуть позади Эммелины. – Ох, прошу простить меня, я не представила вам свою подругу! – с неподдельным огорчением в голосе воскликнула Эммелина. – Мисс Агнес Беррингтон, моя подруга еще со времен пансиона. Агнес гостит у меня, и я была очень рада, когда мне удалось уговорить ее отправиться со мной в Кромберри. Я еще так недавно состою в попечительском комитете, что не успела сдружиться с его участницами. Эти же дамы, напротив, знакомы много лет и поддерживают тесную дружбу. Я боялась, что в дороге почувствую себя одинокой и позабытой, и захотела избежать этого тягостного чувства, взяв с собой подругу. – На самом деле ни тебе, ни мне не пришлось испытать его, – впервые заговорила мисс Беррингтон. – Эти дамы были очень любезны и милы и не оставляли нас своей заботой и вниманием. – Ты права, Агнес, но я не могла знать этого заранее. – Эммелина неловко улыбнулась. Кэтрин и ее дядя и тетя с доброжелательным интересом рассматривали неожиданную гостью. Все они должны были подумать одно и то же – мисс Беррингтон разделяет одиночество Эммелины не только во время путешествия, но и дома, когда Джонатан проводит время в гостях у лучших семейств. Мисс Беррингтон должна была быть ровесницей Эммелины, но выглядела моложе, никто не дал бы ей больше двадцати лет. Она уже сняла шляпку, и густые светло-рыжие локоны беспорядочно окружили овальное лицо с маленьким носиком и чуть ли не огромными зеленовато-серыми глазами. Темные от природы ресницы и брови и нежный румянец делали личико мисс Агнес выразительным и невероятно хорошеньким. Под серебристой пелериной виднелось дорожное платье из теплой серой шерсти, отделанное старинными кружевами. Мисс Беррингтон, кажется, охотно отвечала добротой на доброту и сейчас тепло поздоровалась с хозяевами гостиницы и их племянницей. Судя по отсутствию удивления на ее лице, Эммелина уже рассказала ей, что найдет в Кромберри родственников своего мужа. – Надеюсь, мое присутствие не обременит вас, мистер Лофтли, и у вас найдется для меня свободная спальня, – обратилась Агнес к дядюшке Томасу. Миссис Лофтли тут же громко ахнула, как делала всегда, если что-то удивляло или пугало ее. – Боже мой, дорогая мисс Беррингтон, до сих пор мне и в голову не приходило, что вместо четырех леди к нам прибыло пять! Увы, все комнаты в нашей гостинице уже заняты! Так случилось, что, кроме тех гостей, о чьем прибытии нам было известно заранее, к нам приедет еще и миссис Роуленд со своим братом. И свободных спален не остается! Мисс Беррингтон растерянно улыбалась, чувствуя себя неловко, но Эммелина тотчас встрепенулась: