– Ну конечно, дорогая. – Миссис Лофтли снова попыталась рассмеяться, но вовремя опомнилась и лишь фыркнула. – Кажется, заставить миссис Уиллинг замолчать не может ни шоколадно-лимонный торт, ни миссис Пропсон! – О, она болтала без умолку всю дорогу и под конец немного выдохлась, так что сегодня вечером она была почти молчалива. – Эммелина могла позволить себе смеяться, не опасаясь кашля. – Ты сказала, какая-то дама из Бата в ссоре с миссис Роуленд? – спросила Кэти, охваченная любопытством. – Выходит, вы знакомы с этой леди? – Ах да, миссис Роуленд часто приезжала в Бат раньше и знакома с миссис Пропсон и мисс Лэмбон, а также с некоторыми другими дамами. Я ни разу не видела ее, но ее покойная тетушка была покровительницей Джонатана и даже завещала ему небольшой капитал, из которого он выделяет средства на благотворительность. Это она познакомила его с некоторыми людьми в церковных кругах, при помощи которых он и получил свой нынешний приход. – Ах вот как… – протянула миссис Лофтли. – Теперь я понимаю, почему миссис Пропсон согласилась приехать в Кромберри и привезла с собой других леди. «А вовсе не потому, что мисс Фридделл так влиятельна», – мысленно закончила недосказанную часть фразы Кэтрин. Три дамы проговорили бы еще час или даже два, если бы тетушка Мэриан не опомнилась первой, заметив, что Эммелина едва удерживает глаза открытыми. – Боже мой, дорогая, мы совсем заболтали тебя! Ты так устала с дороги, а завтра нам предстоит встреча с миссис Роуленд, а затем обед у миссис Райдинг! Тебе следует немедленно лечь в постель! Кэти проводит тебя, в коридоре, разумеется, горят лампы, но наша лестница может оказаться слишком крутой для усталых ног. Кэтрин тут же согласилась с теткой, и Эммелина благодарно позволила поддерживать себя, пока они поднимались по лестнице. Однако молодая миссис Хаддон не спешила скрыться в своей Комнате с овцами. – Твоя тетя не захотела долго распространяться об убийстве этой богатой дамы и последовавших за ним событиях, подмене наследницы бедной миссис Тармонт и других страшных и удивительных происшествиях, и я могу понять ее. Моего отца очень и очень расстраивает все, что может испортить репутацию его гостиниц, даже какая-нибудь мелочь, на которую никто из постояльцев не обратил бы внимания. Что уж тут говорить о кражах и убийствах! – понизив голос, заговорила Эммелина. – И все же, я хочу услышать подробный рассказ обо всем случившемся. Поистине, это кошмарная и вместе с тем романтическая история! И ты должна рассказать мне ее сегодня. В последующие дни у нас может не оказаться времени для долгого разговора. Кэтрин попыталась возразить, Эммелина выглядела совершенно измученной, но возражения были решительно отклонены. – Кэти, поверь, я не засну на середине твоей истории! Напротив, как только ты расскажешь о смерти этой дамы… как ее зовут… опекунши юных мисс Тармонт, я тотчас обрету прежнюю бодрость![5] Девушке ничего не оставалось, как пригласить настойчивую родственницу в свою комнату и кратко рассказать Эммелине о трагедиях минувшего лета. – Подумать только, какую важную роль ты сыграла в открытии истины! – изумленно воскликнула Эммелина. – Тебе должен быть так благодарен сам главный констебль, а Джонатан почти ничего не рассказал мне, или, возможно, ваша матушка в своем письме кое о чем умолчала. «О, конечно же! – с горечью подумала Кэтрин. – Будь ее воля, она бы вовсе меня не упомянула. По ее мнению, я испортила репутацию семьи, будучи в Стоунфолле, а теперь очерняю имя Хаддонов, попадая в скандальные истории в Кромберри!» – Ты преувеличиваешь, Эммелина, – возразила она вслух. – Я узнала кое-что важное о планах преступников, это верно, но только благодаря тому, что занималась недостойным делом – подслушивала разговор в соседней комнате. – Сам по себе этот поступок, конечно, не назовешь благородным, – согласилась Эммелина, чья сонливость и в самом деле исчезла, лишь только Кэтрин рассказала о появлении в «Охотниках и свинье» Синглтонов и обеих мисс Тармонт. – Но он помог обличить преступников, а значит, может и должен быть прощен! Подумай о том, что было бы, удайся план этого ужасного мистера Тармонта и его пособниц! Кэтрин передернуло. Она старалась не думать об этом, но мысль об ужасных последствиях, которые могла бы возыметь эта история, время от времени пугала ее до сих пор. Эммелина же, впечатленная услышанным, подошла к стене, отделяющей спальню Кэтрин от Комнаты с портретом, и прижалась к ней щекой. – Подумать только, сквозь эту толстую старую стену ты смогла что-то расслышать! – ахнула она и тут же заговорила тише, словно опасаясь, что спящая за стеной миссис Пропсон проснется и явится, чтобы уличить ее в подслушивании. Кэтрин неохотно кивнула. Ей всякий раз было неловко рассказывать о том, каким образом ей удалось выведать планы преступников, вернее, их некоторую часть, но не могла же она солгать, заявив, что догадалась обо всем, едва увидев служанку мисс Тармонт! Эммелина же осталась весьма довольна услышанным и, похоже, ничуть не переживала, что увидит преступления Арчи Тармонта во сне. Она попросила у Кэтрин позволения пересказать историю Агнес, и Кэти пришлось согласиться. Похоже, в жизни Эммелины происходило слишком мало волнующих событий. – Я в самом деле очень и очень рада оказаться здесь, с вами, – в который уже раз повторила она после того, как Кэти пожелала ей доброй ночи. – И я тоже очень рада, что ты приехала! Это такой чудесный сюрприз! Кэтрин не лукавила. Может быть, судьба нарочно прислала Эммелину в Кромберри, чтобы они могли узнать друг друга лучше и подружиться так, как иногда дружат молодые женщины, породнившиеся через брата одной и мужа другой? И Эммелина станет Кэти куда лучшей сестрой, чем до сих пор была Маргарет? Конечно, далекая подруга не заменит Дженни Морвейн или даже Бетси, но иногда долгие часы за конторкой Кэтрин нечем себя занять, и она могла бы писать письма, будь у нее достаточно адресатов. После отъезда из Стоунфолла она утратила всех прежних подруг и писала лишь отцу и реже – матери и брату с сестрой. А Эммелина могла бы стать приятной собеседницей, если, конечно, она способна сохранять в переписке ту живость, которую Кэтрин неожиданно увидела в ней сегодня. Конечно, у Эммелины уже есть чудесная подруга, но Агнес рано или поздно вернется туда, откуда приехала, или найдет себе жениха… Дальше Кэтрин раздумывать не стала, ей не хотелось возвращаться мыслями к Стоунфоллу и своим печалям. Самое разумное, что она может сделать, это поскорее лечь спать, ведь завтра в «Охотниках и свинье» опять будет шумно и беспокойно. Жаль, что Кэтрин не побывает в блестящем обществе у миссис Райдинг, ведь там будет миссис Дримлейн. Кэти не терпелось поговорить со старушкой и услышать, что думает старая леди о том, как организован попечительский комитет в Бате. Миссис Лофтли была приглашена на завтрашний обед с одним сопровождающим лицом – подобные приглашения миссис Райдинг традиционно рассылала всем дамам-благотворительницам в Кромберри, оставляя им самим возможность решать, кого они захватят с собой – дочь на выданье, тетушку-сплетницу или усталого, ворчливого супруга, готового проделать дальний путь ради роскошного угощения. По крайней мере, в этом случае каждая из дам привезет с собой кого-то одного, а не целый выводок шумных девиц с острыми плечами и дурными манерами или нескладных молодых людей, пытающихся неловко острить и делать вид, что дочери миссис Райдинг для них подходящая пара. Что ж, миссис Лофтли обязательно расскажет во всех подробностях о том, как прошел обед, что говорили светские дамы, какие у них были платья и, конечно же, что подавалось на стол. А миссис Дримлейн потом разбавит эту картину яркими, свежими штрихами, со свойственным ей беспощадным остроумием заклеймив глупость, самонадеянность и другие подобные качества, которых, по ее мнению, мало кто был лишен полностью. Удовлетворенная тем, что она узнает все, что ей надлежит знать, Кэтрин заснула. А утром ее ждал еще один сюрприз. – Ты же не думаешь, что я могу взять на обед к миссис Райдинг твоего дядюшку? – Миссис Лофтли смотрела на племянницу с удивлением, глаза ее еще чуть слезились, но в целом тетушка Мэриан сегодня выглядела почти удовлетворительно, как сказала бы мать Кэтрин. Должно быть, обед у миссис Райдинг обладает целительными свойствами, еще даже не начавшись. – И мне следует поехать с вами? – Кэтрин все еще не верилось, что ей доведется побывать в доме миссис Райдинг, и не просто побывать, а быть гостьей за обедом, где соберется лучшее общество Кромберри и его окрестностей, не говоря уж о миссис Роуленд и дамах из Бата. – Разумеется, и тебе нужно надеть свое самое нарядное платье! – Тетушка бросила взгляд на лестницу – гостьи вот-вот должны были спуститься к завтраку. – Не иначе, простуда повлияла и на твой разум, дитя мое! Еще на прошлой неделе, когда я получила это прелестное приглашение от миссис Райдинг, мы условились, что сопровождающей персоной будешь ты. Мой дорогой мистер Лофтли не очень-то умеет держать себя в таком обществе, и его поездка туда не доставит удовольствия ни ему самому, ни другим людям. А тебе полезно бывать в свете, как и любой другой молодой леди. Ты и сама это понимаешь! – Но я вовсе не леди, – с унылым смирением ответила Кэтрин. – Вы не хуже меня знаете, к чему приводит стремление девушки из нашего круга пробраться в высшее общество! Миссис Лофтли поморщилась. – Бога ради, не говори о бедняжке Дженни, пока все эти дамы живут у нас! Я уже просила Эммелину не упоминать об убийствах, когда мы не одни. Кажется, наши гостьи настолько поглощены собой и ожиданием визита миссис Роуленд, что мысли о случившихся в «Охотниках и свинье» трагедиях вовсе не посещают их модно причесанные головы! Хорошо бы так оно и осталось, тогда они смогли бы порекомендовать нашу гостиницу своим знакомым… Что касается общества, сегодня у миссис Райдинг будет множество гостей, среди которых ты вполне можешь выбрать себе компанию по вкусу. Она так редко приглашает к себе горожан, что этой возможностью грешно не воспользоваться! Там будет и доктор Голдблюм со своим сыном, и мистер Уоттс, торгующий зерном в трех графствах, а у него, как тебе известно, целых два сына! – Неужели вы хотите, чтобы я вышла замуж? – Кэти заметно передернулась при воспоминании о противном Голдблюме-младшем, а сыновья мистера Уоттса хоть и не вызывали у нее отвращения, никогда не рассматривались ею в качестве возможных спутников жизни. По правде говоря, мисс Хаддон и вовсе не думала о женихах за все время своего пребывания в Кромберри. По приезде сюда ее сердце было занято болезненными воспоминаниями о первой сильной привязанности, объектом которой стал легкомысленный, эгоистичный молодой джентльмен, воображавший себя художником. Знакомство с ним закончилось для девушки не только разбитым сердцем, но и ссылкой в Кромберри – воистину, нет худа без добра! А в гостинице дядюшки у Кэти с первого дня было столько дел и обязанностей, что у нее почти не оставалось времени даже на любимое занятие живописью, не говоря уж об охоте за женихами! Порой на сон грядущий Кэтрин грезила о великой любви, как и полагается любой восемнадцатилетней девушке, но эти грезы быстро соскальзывали в сон, и наутро от них не оставалось и следа. – Мне будет бесконечно жаль отпускать тебя, милая, ты стала незаменимой здесь, за конторкой, и мы с твоим дядей так сильно полюбили тебя за прошедший год. – Наверху захлопали двери, и миссис Лофтли поторопилась закончить разговор с племянницей. – И все же тебе нужно выйти замуж и, желательно, не затягивать с этим до тридцати лет, как это случилось со мной! Женщине нужен муж, дети и уютный дом. Нет, я не жалуюсь, у меня есть почти все из этого и даже больше, но все же… Доброе утро, миссис Уиллинг! Надеюсь, вам хорошо спалось под нашим скромным кровом! Миссис Лофтли не закончила предложение, обернувшись к спускавшейся по лестнице гостье, а Кэтрин впервые задумалась о том, как складывалась жизнь тетушки Мэриан до знакомства с дядей Томасом. Тетя до сих пор оставалась привлекательной, а лет пятнадцать назад, должно быть, считалась красавицей, разве что чрезмерно худощавой. Почему же она не вышла замуж в положенном возрасте? Как было известно Кэти, тетушка Мэриан была дочерью уважаемого аптекаря и принесла дяде Томасу кое-какое приданое. Может быть, у нее в молодости тоже случилась трагедия, подобная той, что разрушила мечты о счастье Агнес Беррингтон? Кэтрин решила при случае осторожно расспросить миссис Дримлейн. Раз начав мучить ее, любопытство теперь не отстанет, это ей было прекрасно известно. А сейчас ей надлежало кивать и улыбаться почтенным леди, которые теперь уже все компанией спускались в холл, ведомые беззаботной болтовней миссис Уиллинг. А после, покончив с делами, Кэтрин нужно приготовить свое лучшее платье, в котором она была на свадьбе Бетси и Джона, и упросить горничную миссис Лофтли сделать ей прическу, подходящую для поездки к миссис Райдинг. Как бы там ни обстояли дела с блестящими юными леди, Кэти хотелось быть настолько красивой, насколько это возможно для нее. Но прежде им еще нужно дождаться миссис Роуленд и ее брата и разместить их в самых лучших номерах со всем возможным удобством. Да еще и мисс Фридделл не оставит «Охотников и свинью» своим вниманием, как бы ни мечтала миссис Лофтли сама встретить столь почетную гостью. После завтрака миссис Пропсон повелела своим войскам занять большую гостиную, именуемую Залом герцогини. Здесь дамы собирались дожидаться появления миссис Роуленд и представительства из попечительского комитета Кромберри. Дождя, к радости всех, кто был приглашен сегодня к миссис Райдинг, не ожидалось, хотя и солнечным этот день не смог бы назвать даже такой оптимист, как старый браконьер Подрик Плам, уже тридцать лет промышляющий на Кроме и в лесах ниже по течению даже в самую скверную погоду. Мисс Фридделл явилась с двумя своими верными адъютантами около одиннадцати часов, когда гостьи уже начинали выказывать недовольство холодным приемом, оказанным им попечительским советом Кромберри. Со своего места за конторкой Кэтрин не слышала, но могла догадаться, как рассыпается в извинениях сестрица викария, а ее подруги фальшивым эхом повторяют за ней: простуда, погода, приходской дом еще не вполне готов для завтрашних мероприятий, несметное множество дел… И все в таком духе. Миссис Лофтли робко просочилась в собственную гостиную, надеясь принять участие в беседе, а Кэти завистливо поглядывала в сторону кабинета мистера Лофтли. Вот уж кто сохранял невозмутимость перед лицом сплотившей ряды армии дам-благотворительниц. Дядюшка Томас сидел за столом в своем кабинете и подсчитывал прибыль, которую принесет ему визит этих гостей. Он совершенно не переживал из-за того, что ему не слышно и не видно ничего из того, что происходит в Зале герцогини. Кэтрин отчаянно хотелось узнать, кто из дам одержит верх в споре – миссис Пропсон или мисс Фридделл. На остальных леди она не поставила бы и пенни, даже будь у нее склонность к пари. Что касается спора, девушка не сомневалась – все эти почтенные дамы непременно разойдутся во мнениях, стоит ли класть в корзинку для какой-нибудь бедной семьи бутылочку бренди для ее главы, какого-нибудь буйного пьяницы, или же лучше положить лишний фунт хлеба, который этот самый глава непременно снесет в трактир и обменяет на стакан чего-нибудь похуже бренди. Подобные споры постоянно вела мать Кэтрин со своими подругами во время заседаний благотворительного комитета в Стоунфолле, и Кэти не видела причин, почему сегодня дискуссия может не состояться. Даже со своего места она слышала, как все громче начинают звучать голоса в Зале герцогини и как их решительно перекрывает властный тон миссис Пропсон. – Ну когда же появятся миссис Роуленд и ее брат? И тут же вступает мисс Фридделл: – И в самом деле! У них остается так мало времени на отдых и приведение в порядок своих туалетов, миссис Райдинг терпеть не может, когда ее гости опаздывают! Гул снова становится неразборчивым – другие дамы спешат высказать свое мнение. Иногда Кэти начинала тяготиться своим местом за конторкой – и заняться нечем, и встать и пойти прогуляться по Мэйн-стрит нельзя. К счастью, такие минуты затишья случались не так уж часто. К моменту появления долгожданных постояльцев Кэтрин уже нарисовала в своем воображении множество ужасных картин – карета миссис Роуленд застревает в грязи или падает с моста в Кром, и старый Подрик вытаскивает своим багром багаж миссис Роуленд и ее брата, промокших и раненых. Вся компания дам из Бата попадает под дождь, опаздывает на обед к миссис Райдинг и, наконец, становится жертвой простуды. Бог знает, что еще могла бы вообразить Кэтрин, но Эндрю, отправленный мистером Лофтли с каким-то поручением, едва ли не вбежал в холл. – Карета подъезжает, мисс, зовите вашу тетушку, и пусть кто-нибудь сбегает за Сэмюэлем! Вся карета обвязана багажом, как будто они переезжают в Кромберри навсегда! Кэтрин вскочила на ноги, не дождавшись окончания фразы, и внезапно резко остановилась. Слова лакея напомнили ей о другом семействе, собиравшемся переехать в окрестности Кромберри лишь несколько месяцев назад. У них тоже было много багажа, но переезд так и не состоялся… «Право же, из-за вчерашнего разговора с Эммелиной я вновь и вновь вспоминаю о Синглтонах и Тармонтах! Кое-кто из тех наших гостей уже вынашивал коварные планы, когда переступил порог «Охотников и свиньи», и дело тут вовсе не в багаже! А у наших теперешних постояльцев все коварство сведется лишь к тому, кто займет лучшее место за обедом у миссис Райдинг!» Отмахнувшись от дурного предчувствия, на миг охватившего ее, Кэтрин сорвалась с места и бросилась сперва на кухню, чтобы позвать второго лакея, затем в Зал герцогини, чтобы сообщить о появлении новых гостей. Она едва успела вернуться за конторку, подгоняемая миссис Лофтли, за которой, в свою очередь, торопились остальные дамы, как в распахнутых дверях появились джентльмен и леди. После вчерашнего удивления миссис Лофтли и ее племянница, кажется, уже должны были быть готовыми к встрече лондонских гостей, и все же они обе ненадолго застыли в изумлении. Быстрее опомнилась более искушенная тетушка Мэриан, главным образом потому, что хотела первой поприветствовать миссис Роуленд, не дав возможности мисс Фридделл начать пространную речь, которая задержит всех в холле на четверть часа дольше, чем нужно. Наслышанная о самоотречении миссис Роуленд, жертвовавшей колоссальные суммы на благотворительность, Кэтрин ожидала увидеть худощавую женщину в скромном туалете, полную достоинства и доброты, способную одним своим видом устыдить разряженных батских дам. Однако же это впечатление осталось лишь еще одной из мгновенных зарисовок ее воображения. Дама, ступившая в холл летящей и стремительной походкой, пышностью форм не уступала мисс Фридделл, бывшей старше ее лет на двадцать. Вокруг полного и румяного лица миссис Роуленд колыхались перья, украшавшие дорогую шляпку и скрывающие цвет ее волос, оказавшийся позднее темно-каштановым. Ее обширная пелерина была обшита дорогим золотисто-коричневым мехом, прежний владелец которого имел несчастье попасться охотнику невообразимо далеко от берегов Британии. Под пелериной было дорожное платье из мягкой голубой шерсти, подходившее под цвет больших, широко расставленных глаз миссис Роуленд. Такие же глаза были у ее брата, упитанного жизнерадостного джентльмена, казавшегося не старше Эммелины. Брат и сестра были на удивление похожи, различались у них только носы – явно мужской, крупный и с горбинкой, по необъяснимой прихоти судьбы доставшийся миссис Роуленд, и мясистый, крепкий, но при этом по-женски вздернутый у мистера Макнила. Мисс Фридделл устроила из церемонии представления что-то, напомнившее Кэтрин переполох в курятнике, и она даже незаметно записала эту мысль на полях раскрытой перед ней конторской книги дядюшки. Вот еще один сюжет для ее тайного альбома! До Эммелины и мисс Беррингтон очередь дошла в самом конце, и тут оживление миссис Роуленд достигло, вероятно, своего предела. К досаде мисс Фридделл, ревниво подсчитывавшей продолжительность каждой улыбки, подаренной высокой гостьей другим леди. – Миссис Хаддон? Ваш муж – преподобный Джонатан Хаддон? Я чрезвычайно рада познакомиться с вами, дорогая миссис Хаддон! – воскликнула миссис Роуленд, ее перья затряслись в каком-то немыслимом танце. – Моя тетушка была весьма, весьма высокого мнения о вашем супруге! Что, признаться, принесло нашей семье некоторые… Впрочем, у нас еще будет время поговорить обо всем! Подумать только, из Кромберри я собиралась проехать прямо в Бат, чтобы познакомиться с вами, а вы здесь, собственной персоной! Меня не предупредили о том, что вы тоже приедете. Последние слова с легким налетом укоризны были обращены к миссис Пропсон. – О, дорогая Инес! Наши планы переменились из-за нездоровья милого друга, миссис Морли, и миссис Хаддон присоединилась к нам едва ли не в последний момент. – Миссис Пропсон как будто оправдывалась, но тон ее нельзя было назвать извинительным.