Часть 1 Мика – Ты в порядке? Мика? Ответь! Мика! Голос в пустоте приблизился, гулом отдаваясь в ушах и заполняя все мое существо. Больно! Мне не хочется открывать глаза, но все же тяжелые ресницы с трудом поднимаются, и безжалостно резкий свет бьет в зрачки, на несколько мгновений лишая возможности видеть. Белое сияние. Это смерть? Посмертие? Непонятно. – Мика! Кажется, зовут меня. Значит, это мое имя. Что значит Мика? Миша? Микита? Микола? Мила? Микаэла? Мишель? Я вообще кто? Промаргиваюсь, еще не до конца привыкнув к свету, но уже смирившись с ним, наконец, могу различить наклонившееся надо мной лицо. Мужчина – темноволосый, приятный, лет, может, сорока, трудно сказать. В его глазах – напряженное беспокойство. Кто он мне? Белоснежный высокий потолок над головой не дает никакого ответа. – Мика, ну, слава Богу! – мужчина вздыхает, но беспокойство никуда не девается. Наоборот, напряжение усиливается. Кто я ему? И кто я вообще? Мальчик? Девочка? Да кто называет людей такими безликими именами?! Так и вижу себя на ток-шоу под светом софитов: «Здравствуйте, меня зовут Мика, и я не знаю, кто я». Забавно: я не знаю, кто я, но знаю про ток-шоу. Думать тяжело. В голове – туман. Продираюсь сквозь него с трудом. Кстати, собственного тела я не чувствую. На миг меня охватывает паника: что, если его вообще нет? Что, если от меня осталась одна голова?! Такое было в какой-то книге. Но, скосив взгляд, я убеждаюсь, что под одеялом виднеются контуры тела, а к лежащей на кровати нереально тонкой руке прикреплены какие-то медицинские приборы. Рядом стоят капельницы, пикает монитор… Я – в больнице. Что же, это многое объясняет. Хорошо, что хоть тело есть!…Но вдруг оно парализовано? Пытаюсь пошевелиться, и в первый момент мне это не удается, но вот ощущаю под одеялом легкую дрожь, а рука слабо шевелит пальцами. Ну, здравствуйте! Итак, я существую. Я живу. И меня зовут Мика, что бы это ни значило. Наклонившийся надо мной мужчина молчит, все так же пристально, с отчаянным беспокойством вглядывается в мое лицо. Если я девочка, он может быть моим возлюбленным, хотя вариант с отцом универсальней и подходит для обоих полов. Теперь я, кстати, ощущаю, легкий запах его парфюма – что-то туманно-свежее, тоже не говорящее мне абсолютно ничего. И тут в голову приходит очевидное решение: нужно просто заговорить! По голосу-то я определю хотя бы свою половую принадлежность. Разжать губы оказывается непросто – их словно смазали клеем, приходится едва ли не отдирать кожу. – Я… Что слу…чилось? Голос хриплый, надломленный. Чужой. Непонятной гендерной принадлежности. У меня чужое, незнакомое мне имя и совершенно чужой голос. И абсолютная каша в голове, словно мозги прокрутили через мясорубку (я знаю, что такое мясорубка!) и поджарили на медленном огне (я – повар?). Поздравляю! Вот уж действительно материал для ток-шоу. – Мика, деточка, не напрягайся! Тебе нужно восстановить силы, – мужчина заботливо касается моей руки, бережно поглаживает пальцы, потом кладет руку на лоб. Его прикосновения очень легкие, в целом, наверное, приятные. Я ощущаю тепло и понимаю, что рука, оказывается, замерзла. И все-таки он не похож на возлюбленного и называет меня деточкой. Ага, значит отец… Ну, так лучше. – Ты что-нибудь помнишь? – в его глазах все то же пронзительное беспокойство. Отвечать нет сил, и я только качаю головой. Голова, кстати, кружится. – Бедная моя девочка! Девочка! Выходит, я девочка. О сколько же открытий чудных… или совсем не чудных?.. – Ты попала в аварию. Но ничего, все уже хорошо. Отдыхай. Главное – просто отдыхай. И я закрываю глаза. По-моему, на сегодня я узнала (теперь я даже могу говорить о себе в определенном роде!) вполне достаточно. Глава 1 Возвращение Когда я снова проснулась, туман в голове слегка развеялся. По крайней мере, я уже смогла опознать в нем отдельные предметы. Знакомая палата, вновь залитая солнцем, словно здесь стоит вечный полдень, тихое попискивание приборов, легкий запах лекарств, самоидентификация в качестве объекта женского рода. Судя по всему, я молода, хотя уже вполне взрослая. Ничего не болит. Выгляжу целой, да и пошевелиться на этот раз удалось без труда. Все в палате выглядит аккуратным и милым, а на столике в высокой вазе стоят белые крупные розы. В поле моего зрения появляется добродушный врач с седой бородкой клинышком и круглыми очками, как у Чехова. Одно его присутствие внушает спокойствие. – Очнулась! Какая молодец, – доктор поощрительно улыбнулся. – Я – твой лечащий врач Владимир Степанович Кузнецов. То же имя написано у него на бейджике. Слишком безличное имя для такого милого доктора. – Ну, как мы себя сегодня чувствуем? – спросил он, усевшись на стул у моего изголовья. Я невольно улыбнулась. Хорошо, что он заговорил со мной не вчера, иначе я бы вполне могла подумать, что меня и вправду много. Что я – чудовище наподобие пчелиного улья, наделенное общим разумом. – Что случилось? Что со мной? – и слова на этот раз дались гораздо легче, словно горло обработали высококачественной смазкой, и оно снова может функционировать. Голос, кстати, вполне себе женский, мелодичный. Мне нравится. Надо будет подольше поговорить, чтобы послушать. – Полный порядок, – добрый доктор улыбнулся, и я сообразила, что он похож не столько на Чехова, сколько на Айболита из детской книжки. – Никаких серьезных травм. Пара ушибов, пришлось вправить сустав, но до свадьбы – точно заживет… Ты помнишь аварию, Мика? Он с надеждой пристально посмотрел на меня, но мне пришлось его разочаровать: – Нет… Болела голова. Может быть, поэтому мир вокруг казался странным. – Сколько ты видишь пальцев? – Три, – ответила я. Со зрением у меня все в порядке. Уже плюс. – Какое сегодня число? Нет ответа. – Сколько тебе лет? Нет ответа. – Как тебя зовут. – Ми… – я замолкаю. – Ну? – он поощрительно улыбнулся. – Ты помнишь свои имя и фамилию? Я опустила глаза. – Ты помнишь свою семью? Твой отец был здесь вчера, – настаивал доктор. Ничего этого я не помнила.