— Ты хочешь помурыжить Феллона? — спросила я. — Капельку. — Стив продолжал печатать. — Он пошел домой, лег спать, проснулся и позавтракал? Как на это ни взгляни, слишком хладнокровно для человека, к чему-то причастного. Даже если он просто пытается выглядеть невиновным. Хочу пробить его через нашу систему. Вдруг что-нибудь всплывет. — Пробей и ее. Надо выяснить, откуда я ее знаю. Я набрала номер голосовой почты и, прижав телефон к уху плечом, принялась разбирать бумаги ночного дежурства. Надо передать все прокурору, пока задержанные подонки сидят здесь. Маккэнн что-то бормотал в свой мобильник — явно получает от своей миссус на орехи за то, что поздно возвращается с работы (Да знаю я. Клянусь, я буду дома вечером в… Да, я помню, что места заказаны. Ну конечно, я приду…), а Роше жестами изображал порку. Еще одно сообщение от Бреслина. Во мне затеплилась надежда, что мы сможем работать над этим делом, так ни разу и не встретившись. Да, Конвей. (Голос все еще бархатный — на случай, если Голливуд охотится за ним, но уже прорезались нотки недовольства: мы со Стивом оказались маленькими непослушными детективами.) У нас тут, по-видимому, проблемы со связью. Я вернулся на базу. Иду организовывать нам оперативную комнату. Позвоните мне как можно скорее. Я стерла послание. — Рори Феллон нигде у нас не проходил, — сообщил Стив. — Вообще? — Вообще. — Вот Иисусе же, — подивилась я. Остаться вне наших компьютеров не так просто, как кажется. Даже если вы получили лишь штраф за превышение скорости, ваше имя будет фигурировать в файлах. Итак, Рори ни разу не преступал закон, что, однако, не означает, будто до вчерашнего дня он был святым. Это означает, что он ни разу не попался. — Знаю. Просто сообщаю. — Ашлин уже пробил? — Я этим занимаюсь. Обожди… Я позвонила на голосовую почту Бреслина и оставила ему сообщение, что через десять минут мы ждем его в допросной. — Нет. И здесь пусто. Аж противно. Похоже, они идеально подходили друг другу. Жаль, что у них так ничего и не вышло. Я закончила просматривать свидетельские показания и замерла. Последняя страница отсутствовала. А без нее, без подписи свидетелей все это превращалось просто в кипу бумаги. Я никого не смогу убедить, что не обронила листок по пути из допросной. Оставался все же ничтожный шанс, что именно так все и произошло. Было поздно, я была уставшая, раздраженная и торопилась закончить смену. Я могу это даже проверить, пометаться взад и вперед как дура, заглядывая под столы и в мусорные корзины, а все эти задницы в общей комнате попрячутся за своими экранами и, точно стая мартышек, будут, едва сдерживая хохот, наблюдать за мной, пока кто-нибудь из них не взорвется. Другой способ — встать на стул и громко спросить, какой козел вырвал из моего протокола страницу с подписями свидетелей. Наверное, кто-то очень надеется, что я так и сделаю. Или можно заткнуть рот, отыскать моего свидетеля-подонка, а затем потратить еще пару-тройку часов, заново убеждая его, что говорить с полицией — это круто, и вытянуть из него показания еще разок, слово за словом. Наша песня хороша… — Хей, — подал голос Стив. — Кое-что есть. Мне понадобилось не меньше секунды, чтобы понять, о чем он говорит. Я была так зла, что хотелось покусать столешницу. Стив, глянув на меня, спросил: — Ты в порядке? — Да. Что у тебя? Ашлин проходила у нас? — Нет. Не она. Возможно, это не имеет отношения к делу, но всплыл ее адрес. Двадцатого октября в час ночи ее сосед из дома 24 звонил в участок Стонибаттера. Он стоял на веранде, курил перед сном и видел, как кто-то перебирается через стену заднего дворика Ашлин, куда выходит терраса, в проулок. Описание оставляет желать лучшего, проулок плохо освещен, да и сосед видел злоумышленника несколько секунд и со спины. Мужчина, среднего телосложения, темное пальто. Сосед решил, что он средних лет, по тому, как тот перелезал через стену. Полагает, что блондин, но это может быть всего лишь отсвет фонаря. Из Стонибаттера послали пару ребят проверить, но к тому моменту мужика и след простыл. Нет признаков взлома, поэтому решили, что злоумышленника вспугнули до того, как тот успел что-то предпринять. Они посоветовали Ашлин усилить меры предосторожности и выкинули из головы. — Хм. Новость никак не помогала вспомнить, где я видела Ашлин раньше, но ее было достаточно, чтобы задвинуть пропавшую страницу вглубь подсознания. — Там что-то сказано, как она на это отреагировала? Испуг, паника? Пошла к Люси переночевать? — Нет. Только вот это: «У лица, проживающего по данному адресу, установлена домашняя сигнализация. Предложено рассмотреть возможность установить сигнализацию с мониторингом и завести собаку». — Чего сделано не было. Роше явно прислушивался к нашему разговору. Я показала ему средний палец и понизила голос: — Для одинокой женщины Ашлин как-то слишком расслабленно отнеслась к истории с попыткой проникновения. Она кажется тебе настолько крутой? — Она мне кажется человеком, который точно знал, что бояться нечего. Я подхватила: — Потому что это был не взломщик. Это был тайный любовник. Ты смотри! Может, он и вправду существует. — Возбуждение снова шевельнулось во мне, но я торопливо прихлопнула его. — Даже если он существует, это не снимает Рори с крючка. Может, он узнал, что Ашлин крутила роман еще с кем-то, и ему это не понравилось. Пошли спросим у него. — Минуточку. Я только хочу проверить еще кое-что. — И Стив снова прилип к компьютеру. Я запихнула в ящик и заперла то, что осталось от моих протоколов. Там им и полагалось бы находиться все время, если бы О’Келли не дернул нас внезапно утром. Ключи я положила в карман брюк. Затем перелистала свой блокнот, оглядывая исподтишка общую комнату. Никто в открытую на меня не пялится, ожидая, что я забьюсь в припадке, с другой стороны, они не всегда действуют в открытую. Квингли наконец-то нашел нужную папку и теперь читал, ковыряясь в ухе. Думает, что никто на него не смотрит, хотя наверняка знать никогда нельзя. Квингли — козел, О’Горман — орангутанг, Роше сочетает в себе лучшие качества обоих. Каждый по отдельности и все вместе они думают, что я буду счастлива испортить себе день. Маккэнн выглядит так, как будто охвачен вселенской скорбью и ему нет дела ни до чего, а О’Нил, как всегда, само благоразумие, но исключать нельзя никого. Да это и неважно. Дело не в том, и они это знают не хуже меня, кто сотворил эту конкретную пакость, каждый раз это может быть кто-то другой. Дело в том, что кто бы это ни был, я хрен что смогу с этим поделать. — Минуточку… — пробормотал Стив, — а это еще что? — Что? — Мы говорили, что неплохо бы выяснить, не появлялась ли Ашлин в орбите интересов отдела по борьбе с организованной преступностью, верно? Вот я и проверил, не прогонял ли уже кто-нибудь ее имя через нашу систему. Я было начала приподниматься, чтобы взглянуть через плечо Стива на экран, но он быстро покачал головой и бросил на меня предостерегающий взгляд. — Сиди смирно. И да, я уверен. Семнадцатого сентября прошлого года кто-то у нас проверял ее. Мы уставились друг на друга. Я сказала: — Наверняка найдется пара десятков Ашлин Мюррей. Это как минимум. — Ашлин Гвендолин Мюррей? Обе родились шестого марта 1988 года? Мои мысли понеслись галопом. — Я не хочу впутывать сюда Оргпреступность. Не сейчас. Но есть там у меня приятель… Стив проговорил так тихо, что я еле смогла расслышать: — Заходили от нас. Мы снова уставились друг на друга, у обоих на лице застыло одинаковое выражение. Обеспокоенность. Теперь оставалось выяснить, насколько нам надо быть обеспокоенными. — Если она проходила по делам Убийств, — сказала я, — то кто бы это ни был, надо просто спросить у него. Лицо Стива выразило предостережение. Он уже открыл рот, чтобы объяснить мне, почему это плохая идея, и он прав. Лучшее решение — попридержать эту информацию и разузнать все окольными путями, но пропавшая страница прочно засела у меня в сознании. Достало держать все время рот на замке и ходить на цыпочках по собственному отделу. Я развернулась в кресле к остальным и закинула руки за голову. — Эй, там! Получилось громко и отчетливо. Головы повернулись ко мне. Разговоры стихли. — Ашлин Гвендолин Мюррей. Дата рождения 6 марта 1988-го. Кто-то прогонял ее через компьютер в прошлом сентябре? Пустые взгляды. Помолчали и просто снова занялись своими делами. Я развернулась к Стиву. — Может, тот, кто это сделал, работает в другую смену сегодня. Или… — Он неопределенно мотнул головой. Терпеть не могу, когда Стив пытается деликатничать. — Или это было что-то личное, проделано втихую. Такое происходит сплошь и рядом. Тебе не нравится покрой одежды юного ухажера, которого дочь привела домой, или хочешь узнать побольше о людях, которым сдаешь квартиру, и ты прогоняешь их через базу данных, вдруг что-то выскочит. Мы все так делаем. Моей маме не понравился новый сосед, выяснилось, что он сидит на героине, хорошо хоть не торгует, но в любом случае он съехал несколько недель спустя. Всем возмущающимся следует чуть больше узнать о настоящей жизни, но факт остается фактом: пробивать человека для личных нужд — незаконно. Если чей-то кузен хотел нанять Ашлин на работу или чьи-то родители хотели дать симпатичной соседке запасные ключи от своей квартиры, то требуется лишь полминуты, чтобы проверить по полицейской базе. Совершенно безобидное одолжение, никому и знать не нужно. Вот только Ашлин убита, и любой, кто незаконно проверял ее, получит взбучку от шефа и лишится нескольких дней отпуска, это как минимум. Неудивительно, что никто не выскочил вперед с вытянутой вверх рукой. Стив почти шепотом заговорил: — А если это было сделано по-тихому, но не для личных нужд? Скажем, кому-то из Оргпреступности по какой-то причине понадобилось проверить ее так, чтобы у них в отделе об этом не узнали, и он попросил кого-то из наших, и… Комната вдруг обратилась в мрачный лабиринт, повсюду углы и кривые тени. Я закончила: — И он никогда в этом не признается. Стив прошелестел: — Я знаю одного парня в Киберпреступности. Думаю, он сможет выяснить, с чьего компьютера поступил запрос. — С чьего компьютера, а не кто послал запрос. Если бы у нас были персональные логины, а не это дебильное «один отдел, один пароль».