– А как она вошла в вашу компанию? – спрашивает детектив. – Ну… – Я делаю паузу. – На самом деле это не так. Всякий раз, когда она приходила, то неизменно выглядела смущенной, так что в конце концов я перестала приглашать ее. Я не хотела, чтобы она чувствовала неловкость, когда это всё ей явно не по душе. Брови детектива Роулингс вздымаются вверх, и я ерзаю на своем жестком сиденье. – Я знала, что она не хотела быть там, – оправдываюсь я. – Знала, что некоторые из моих приятельниц ей не особо нравятся. – Но вы продолжали свою дружбу с Гарриет? – Да, хотя и не настолько плотно, как с самого начала. Мы по-прежнему болтали всякий раз, когда виделись, но только после того, как у нее появилась Алиса, а у меня Эви, мы начали встречаться регулярно. К тому времени все остальные мои подруги имели детей школьного возраста и целыми днями занимались различными делами. Мы с Гарриет составили друг другу компанию. Гарриет удержала меня от сумасшествия. Она стала моим другом в то время, когда я нуждалась в ком-то вроде нее больше, чем когда-либо. Когда все остальные, кого я знала, могли вернуться на работу, или ходить в спортзал, или часами сидеть в кофейне, не чувствуя себя истощенными от бессонных ночей, и очень быстро забыли, каково это – иметь новорожденного. – Я не была счастлива после рождения Эви, а Гарриет оказалась хорошим слушателем, – продолжаю я. – В довершение ко всему мой брак переживал трудности, и я вываливала всё это на нее. Намного больше, чем ранее на Одри, но Гарриет всегда так стремилась помочь. – И поэтому вы стали близки. Вы всем делились друг с другом? – Мы разговаривали, как подруги. – Могли бы вы назвать себя лучшими подругами? – Она одна из моих лучших подруг, да, – киваю я, думая об Од и о том, что сложно отыскать более разных людей, чем эти двое. Но разве друзья не играют различные роли в нашей жизни? – А как бы на это ответила Гарриет? – спрашивает она. Гарриет сказала бы, что я ее единственная подруга. – Она сказала бы то же самое, – говорю я ей. Я представляю, о чем Роулингс должна думать сейчас, но она не задает вопрос, который вертится у нее на языке. Что Гарриет сказала бы сейчас? Некоторое время назад Гарриет Бормочущие голоса Брайана и констебля Шоу отошли на второй план, когда Гарриет взглянула на свой задний сад через кухонное окно. Она всегда любила сад. Совсем не такой, как у Шарлотты, – в нем не было места для деревянной шведской стенки и двойных качелей или для четырнадцатифутового батута и игрового домика. Но раньше она знала жизнь лишь в квартирах и довольствовалась узкими полосками балконов. Сад был единственным, что нравилось Гарриет в доме, когда они только что переехали. Пять лет назад, когда Брайан затормозил возле небольшого полудома, общей стеной с соседями, который купил для них, ее сердце упало. Их переезд в Дорсет подавался Гарриет, как ее мечта – дом на побережье, и она уже представляла, как открывает окна по утрам и вдыхает запах морского воздуха. Слышит крики чаек, кружащих над головой, и, может быть, даже видит блеск воды из окна спальни. Она на самом деле не очень хотела покидать Кент, но именно описание Брайаном жизни в Дорсете окончательно убедило Гарриет. В конце концов, это то, о чем она мечтала с детства. Поэтому, когда они следовали за фургоном перевозчиков на юго-запад, Гарриет настолько загорелась этой идеей, что позволила себе прийти в небольшой восторг. Кроме того, переезд был их шансом начать всё сначала. Брайан пытался оставить прошлое позади. Он получил новую работу в Дорсете и нашел им дом. Ее муж старался изо всех сил, поэтому самое меньшее, что она могла сделать, – тоже вложить в это свое сердце. И по дороге Гарриет размышляла, что переезд всей ее жизни, может, и не такая уж плохая затея. Итак, у нее не будет друзей и придется искать новую работу, но, наверно, всё это на самом деле не имеет значения. И если так необходимо для того, чтобы они были вместе в домике у моря, оно того стоит. Когда они остановились возле дома, Гарриет подумала, что компания-перевозчик, должно быть, ошиблась. Они свернули с береговой дороги по меньшей мере десять минут назад. Гарриет не могла даже дойти до пляжа оттуда, где они сидели в припаркованной машине, не то что увидеть его. Она взглянула на дом и обернулась к Брайану, который отстегнул ремень безопасности и, сияя, смотрел на нее. Дом был ничуть не похож на картинку в ее голове – на тот, с большими окнами и деревянными ставнями. Все здания на этой улице выглядели так, словно их втискивали вплотную друг к другу и ни один не удосужились отделать до конца. Их дом, казалось, сам стеснялся своего внешнего вида, своей облупившейся краски и черепицы, тронутой желтым мхом. Брайан сжал ее руку. – Вот он! Следующая глава нашей совместной жизни. Ну, как тебе? Ей пришло в голову, что муж должен был знать, что это не тот дом, о котором она мечтала. Но затем Гарриет посмотрела на его лицо и сразу же ощутила прилив вины, отодвинула в сторону свои опасения, могущие его расстроить, и сказала, что ей нравится. Ей не нравилось. Брайан ввел ее внутрь и показал каждую из комнат, в то время как Гарриет сдерживала желание закричать. Везде было так тесно и темно. Ей хотелось разорвать стены безликих квадратных комнат, только чтобы впустить немного солнечного света. Но дом был всё равно больше, чем то жилье, в котором она росла. В детстве Гарриет жила со своей мамой в квартире с двумя спальнями на первом этаже, выходившей окнами на бетонный парк[2]. Та квартира вполне поместилась бы в их домике дважды. Поэтому она знала, что не должна жаловаться, но не могла избавиться от чувства, что никогда не будет счастлива здесь. Сад позади дома стал ее убежищем. Предыдущими владельцами он содержался безукоризненно. Гарриет вскоре узнала названия всех цветов, которые росли по левой стороне вдоль забора, нуждавшегося в ремонте. Он изгибался внутрь во время зимних ветров, и Брайан категорически утверждал, что это ответственность соседа, хотя она знала, что муж в итоге предпочтет сам отремонтировать забор, чем впутываться в разногласия с тем. В дальнейшем, после рождения Алисы, Гарриет начала пить свою первую за день чашку кофе на скамейке во внутреннем дворике, пока дочь играла в песочнице в дальнем конце сада. «Я слепила тебе песочный пирожок, мамочка!» – кричала ее маленькая девочка. «Замечательно, дорогая. Я буду наслаждаться им вместе с кофе». «Хочешь чернику сверху?» «О, с удовольствием!» Затем Алиса осторожно семенила через траву, стараясь, чтобы кучка песка попала к маме, не развалившись. И Гарриет брала пирожок и притворялась, что ест его, потирая живот, и смеялась. Воспоминание ударило Гарриет, и поднимающаяся волна страха заставила ее отступить на пару шагов назад к кухонной раковине. Она видела своего ребенка так ясно – однако Алиса пропала. Голос констебля Шоу ворвался в ее мысли, и образ Алисы разлетелся на тысячу осколков, прежде чем окончательно раствориться. – Миссис Ходдер, вы в порядке? – назойливо спрашивала полицейская. Гарриет обернулась и увидела женщину, помахивающую фотографией Алисы, которую Брайан вытащил из их альбома. Она взяла снимок и провела пальцем по лицу своей дочери. – Это не лучшее ее фото. Она была расстроена тогда. – Гарриет вспомнила, как Алиса уронила мороженое, а Брайан не позволил купить ей еще одно. Алису пришлось уговаривать улыбнуться в камеру, а это значило, что глаза ее не сияли, как обычно. – Ну, нам нужно только одно для распространения. Здесь хорошее сходство с вашей дочерью? Гарриет кивнула. – Да, но… – Она хотела сказать, что предпочла бы найти получше, когда в дверь позвонили. Она беспокойно взглянула на офицера Шоу, а затем в коридор, где Брайан уже выходил из гостиной. – Полагаю, это Ангела Бейкер, – сказала офицер. – Она будет вашей ОВС. Офицер по взаимодействию с семьей, – добавила Шоу, увидев, что Гарриет смотрит непонимающе. Брайан открыл дверь, отступив в сторону, чтобы впустить посетительницу. Женщина представилась детективом-констеблем Ангелой Бейкер, сказав Брайану, что он может называть ее Ангела, и повторила всё это, когда вошла в кухню и увидела Гарриет. Каштановые волосы Ангелы были собраны в практичный, аккуратный пучок, остававшийся неподвижным, в то время как сама Ангела очень даже активно двигалась. Она носила серую замшевую юбку, коричневые туфли на низком каблуке и кардиган, который сняла и аккуратно повесила на спинку кухонного стула. – Я здесь ради вас обоих, – пояснила она. – Меня можно спрашивать о чем угодно, и я буду вашим основным контактным лицом, так что всё это не вызовет у вас особых сложностей. – Она снова улыбнулась. – Наверно, мне стоит начать с того, чтобы приготовить нам всем по чашечке чая? – Она кивнула на чайник. – И мы сумеем пройти через всё то, что поможет нам отыскать вашу дочь как можно скорее. Вы можете подойти и присесть? Гарриет послушно села за стол, наблюдая за констеблем Шоу, пробормотавшей «до свидания» и выходящей из кухни. Она задумалась, что означает для них прибытие нового детектива. Тем временем Брайан настоял на том, что он сам приготовит всем чай, и пододвинул Ангеле стул. – Большое спасибо, Брайан! – улыбнулась ему та, и Гарриет тут же сообразила, что не должна была с такой готовностью позволить их новой гостье возиться с приготовлением напитка. Но в то же время она не имела никакого желания делать это самой. – Так вы детектив? – спросил Брайан. – Да, – сказала Ангела. – Я здесь, чтобы сообщать вам о положении дел, и если вам что-то нужно, вы можете попросить меня. Мы считаем, что семьи предпочитают контактировать с одним человеком. С кем-то, кого они могут узнать получше. – Но прежде всего вы детектив? – снова спросил Брайан. – Да. Я буду поддерживать связь с офицерами, которые ищут Алису, – ответила Ангела. Гарриет знала – это не то, что Брайан имел в виду. Но он никак не реагировал на ответ, пока бросал чайные пакетики в кружки и доставал молоко из холодильника, немного встряхивая бутылку, как всегда делал по привычке, прежде чем аккуратно налить. Они оба понимали – Ангела здесь также и для того, чтобы собирать информацию изнутри их дома, которую можно будет передать офицерам в участок. – У меня такое чувство, что мы ничего не знаем, – сказал он, когда чай был готов, и осторожно поставил кружки перед Ангелой и Гарриет. – Констебль Шоу немногое нам сообщила. Мы даже не знаем, кто разыскивает Алису. У Брайана на лице всегда был легкий загар, а его щеки обычно имели румяный оттенок повыше аккуратно подстриженной щетины, но сейчас весь цвет будто стек с них куда-то. Гарриет была благодарна ему за поддержку беседы. Она боялась, что если сама откроет рот, то может снова сломаться, а это ни к чему полезному не приведет. – Ну, прямо сейчас многие офицеры ищут ее там, – сообщила Ангела, когда Брайан выдвинул себе стул и присоединился к ним за столом. – Где они ищут? – спросил он. – Сколько там у вас людей? – Столько, сколько у нас есть. Мы присвоили делу об исчезновении вашей дочери наивысший приоритет. – Вы найдете ее? – Его слова, казалось, звенели, когда слетали с языка. – Непременно, – ответила Ангела, и она выглядела настолько уверенной, что на мгновение Гарриет поверила в это.