– Сколько я здесь провалялся? – А я почем знаю? – удивился он и повернулся к дежурному: – Муха, ты на смену когда заступил? – Дык, часа три здесь уже сижу. – Вот отсюда и считай, раз тебя Белый оформлял, – сказал мне курильщик. – Ну все, пошли. Смайл не любит, когда его заставляют ждать. Снаружи царил все тот же неуютный сумрак, правда, в лагере что-то изменилось. Помимо наводнивших улицы людей здесь было еще нечто такое, что я не мог осознать, но интуитивно чувствовал это. До меня дошло, что именно не так, когда мы вышли на площадь и двинулись к двухэтажному зданию с вывеской «Каста» над крыльцом, тому самому, куда меня так тянуло с самой первой минуты появления здесь. Все дело заключалось в том самом сумраке. Он был не такой густой, как раньше, да и парящей в воздухе взвеси стало как будто бы меньше. «Так вот как здесь выглядит день, – подумал я. – Ну прям не сутки, а пятьдесят оттенков серого». Открытие, прямо скажу, не добавило радости. Хреново, когда день от ночи мало чем отличается. Впрочем, привыкнуть можно ко всему. В высоких широтах люди, вон, по полгода солнца не видят, и ничего – живут. Здесь хотя бы такого мороза не было, и на том спасибо. Курильщик остановился в двух шагах перед кирпичным крыльцом. Из распахнутых окон «Касты» пахло едой и выпивкой, звучала музыка, доносился приглушенный гул голосов и звон посуды. Рот мгновенно наполнился слюной. Желудок требовательно заурчал, напоминая о себе. Я подумал, что провожатый привел меня сюда, чтобы накормить перед визитом к Смайлу, но меня быстро вернули с небес на землю: – Тебе туда, – показал курильщик на второй этаж. – Как зайдем внутрь, сразу свернешь налево. Поднимешься по лестнице, увидишь дверь с вывеской «Комендант». Заходи без стука, Смайл не любит лишних формальностей. Да там, кроме него, никого и нет, так что не помешаешь. Мы обогнули оживленно беседующих сталкеров, дымящих одной сигареткой на троих под навесом крыльца. Хрипатый открыл дверь, подождал, когда я войду внутрь, и сам шагнул следом за мной в небольшой коридор. Провожатый кивнул на освещенный тусклой лампочкой проем, в котором виднелась деревянная лестница с перилами, а сам свернул направо и толкнул скрипучую дверь. Коридор тотчас наполнился вонью табачного перегара, пивной кислятины и пьяными голосами. – Могли бы и накормить, – проворчал я, чувствуя нарастающее раздражение. В памяти тут же всплыла устроенная Смайлом экзекуция. Злость нахлынула темной волной, утопила последние проблески разума в бурлящем водовороте эмоций. Перескакивая по несколько ступенек за раз, я буквально влетел на второй этаж, чуть ли не с удара ноги открыл дверь и вихрем ворвался в кабинет. Смайл сидел за столом возле дальней стены. Сложив руки на груди, он спокойно смотрел на меня с навеки застывшей на лице ухмылкой. Разделяющее нас расстояние я преодолел в несколько быстрых шагов, жахнул со всей дури кулаком по столу и выпалил хозяину кабинета в лицо все, что думаю о нем и его гребаном гостеприимстве. Комендант выслушал, не перебивая, и, когда я смолк, набирая воздуху в грудь для следующей гневной тирады, показал на стул возле окна: – Садись. – Нет, я ни хрена не сяду, пока мне толком не объяснят, что здесь, нюхач побери, происходит! – рявкнул я и снова треснул по столу. На этот раз растопыренной пятерней. Смайл пожал плечами, словно говоря: дело твое, и ровным голосом проговорил: – Ты не первый, кто вот так врывается в кабинет и требует разъяснений. Мне не сложно дать их тебе, но я хочу, чтобы ты сам до всего дошел и понял, почему так с тобой поступили. – Я не подопытная крыса, – сказал я уже гораздо тише. Ровный тон Смайла и его невозмутимое поведение действовали лучше любого транквилизатора. Как-то не хотелось выглядеть буйным истериком на его фоне. Вот если б он среагировал на мои нападки, голос там повысил или со стула вскочил, тогда конфликт получил бы закономерное развитие и, возможно, закончился бы дракой. Ведь у меня кулаки сильно чесались, когда я ворвался в его кабинет и начал орать, сбрасывая накопленный за последнее время негатив. – Никто в этом не сомневается, Визард. Может, ты все-таки сядешь? Разговор предстоит долгий, и мне бы не хотелось, чтобы ты все это время стоял передо мной. – Хорошо, уговорил, – кивнул я, взял стул, с грохотом приставил его к столу и сел напротив Смайла. – Раз мы собрались поговорить за жизнь, распорядись, чтобы принесли какую-нибудь еду, а то, понимаешь, сил нет, так жрать хочется. Словно подтверждая мои слова, желудок заурчал, да так громко, что его, наверное, слышно было даже на улице. Смайл наконец-то расцепил руки и развел их в стороны, словно извиняясь: – Прости, Визард, пока ничем помочь не могу. Потом, когда мы все решим, Растипузо тебя накормит и угостит выпивкой за мой счет. Все, что могу сейчас предложить, – это вода и сигареты. Комендант повернулся, взял с приставленной к стене тумбочки один из двух граненых стаканов. Наполнил его водой из стоящего на той же тумбочке графина и поставил передо мной. После достал из ящика стола чистую пепельницу, самодельную зажигалку с пачкой сигарет и положил рядом со стаканом. – Спасибо, не курю, – буркнул я и после короткого раздумья залпом осушил стакан. От воды, конечно, было мало проку, но хоть что-то в животе забулькало, а это уже лучше, чем вообще ничего. Смайл, поджав губы, уважительно покивал, убирая сигареты и курительные принадлежности в стол. – Вот ты считаешь, тебя несправедливо ударили током, – сказал он, когда я поставил стакан на место и вытер губы тыльной стороной ладони. – Но сам подумай, как я должен был отреагировать на твои выкрутасы там, на блокпосте? Это была необходимая мера безопасности, достаточно жестокая, соглашусь, но продиктованная заботой о жителях поселения. Я хотел возмутиться, что можно было бы и объяснить, для чего это нужно, ну или хотя бы предупредить перед тем, как тыкать в меня шокером, но Смайл не дал мне и рта раскрыть: – Кто, по-твоему, были те монстры? – Да откуда я знаю?! Мутанты, наверное, какие-нибудь. Твари местные. – Ты прав и неправ одновременно. Те, кто атаковал вас, когда-то были людьми. Такими их сделали обитатели этого мира – симбионты, или ситы, как я их называю. Они используют людей в качестве инкубаторов. Их похожие на черных осьминогов личинки проникают внутрь человека и годами живут там, пока не достигнут половой зрелости. В процессе развития до стадии имаго личинки ситов не только полностью меняют облик носителей, но и перестраивают их организмы так, что те становятся зависимыми от выделяемой щупальцами взрослых особей слизи. Эта липкая тягучая гадость служит для измененных чем-то вроде еды и секса одновременно. Употребляя ее, они получают ни с чем не сравнимое удовольствие и ради новой порции готовы на все. Даже на убийство себе подобных, если потребуется. Смайл повернулся к тумбочке, плеснул воды во второй стакан. Выпил, шумно глотая. – Так ты ударами током проверял, есть во мне тварь или нет? – догадался я. – Верно, – кивнул тот, возвращая пустой стакан на место. – Когда инкубаторов мало, в одном организме может поселиться несколько личинок. Поскольку внешность носителя меняется не сразу, а на протяжении длительного времени, он становится опасным для других людей. Стоит хоть одному инфицированному проникнуть в лагерь – беды не миновать. – Допустим. Но ведь я грохнул на блокпосте кучу тварей, да еще и на время вывел из строя их «королеву», чем тоже спас немало жизней. Ситы наверняка не дураки, вряд ли бы они стали так рисковать ради призрачного шанса внедрения в лагерь с целью заражения двух или трех человек. Не тот масштаб, как говорится. – Видишь ли, не все личинки превращаются в имаго. Почему так происходит, я не знаю, да и, если честно, знать не хочу. Носителей с фертильными личинками внутри ситы посылают на охоту за новыми инкубаторами, ведь они не несут в себе полноценных членов их общества, а значит, не представляют никакой ценности для популяции. А вот внедрить с помощью отбракованных особей инфицированного было бы для них большой победой. Кстати, то, как ты расправился с тварями, и натолкнуло меня на мысль о том, что ты опасен. Ты же не станешь утверждать, что обычный человек способен на такое? Вот. А я видел, как инфицированные вытворяли и не такие фокусы. – Где видел? В логове? – Ну да, – кивнул Смайл. – В логове, а где же еще? Я был одним из тех, кого рабы ситов притащили для инвазии. Мне удалось избежать участи стать живым инкубатором. В тот день у симбионтов был большой улов, и в их обиталище скопилось много не только людей, но и других существ. Видимо, на всех не хватило парализующего яда, или же, скорее всего, его концентрация оказалась мала для перепуганных пленников и тварей. Жертвы ситов устроили переполох, со временем переросший в массовое побоище. Я воспользовался суматохой и сбежал из гнезда. Боялся, что за мной пустят погоню, но, видимо, ситам было не до меня, а может, они и не видели, как я удрал. Смайл замолчал, глядя в одну точку перед собой. Его взгляд затуманился, как будто он заново переживал события того дня. Я выждал какое-то время, а потом кашлянул, привлекая внимание. – А эти ситы только на людей охотятся? – Нет. Для развития имаго подходим не только мы. Достаточно любого живого существа, чтобы личинка созрела. Вся соль в том, что у нас есть душа, и именно это делает созревших внутри людей ситов особенными. Нас отлавливают для воспроизводства элиты. Тем же симбионтам, кто относится к среднему или низшему сословию, достаются носители похуже, вроде тех существ, что помимо людей в изобилии попадают в этот мир. Эти твари охотятся друг на друга. Если жертвой становится инфицированная особь, личинка меняет геном нового носителя, используя ДНК старой оболочки. Видел уже, наверное, тварей, как будто слепленных из разных существ? Я кивнул, припоминая события на блокпосте. – Они и есть результат таких структурных перестроек. Но хватит лирики, пора и о деле поговорить. Думаю, ты и так уже понял, зачем я позвал тебя. – Хочешь, чтобы я помог вам найти «королеву»? – Бинго! – воскликнул Смайл. – С твоей помощью у нас есть шанс победить в этой войне. Без армии ручных монстров ситы не смогут нам противостоять, ведь у них нет ни клыков, ни когтей, ни крепких мускулов. Мы наконец-то сможем уничтожить их улей и раз и навсегда устранить эту угрозу. Смайл привстал со стула и так сильно подался вперед, что мы почти соприкоснулись лбами. – Я не могу заставить тебя сделать тот или иной шаг, – тихо сказал он. – Но знай, без тебя у нас практически нет шансов выжить в этом мире. Рано или поздно ситы всех переловят, и мы станем либо инкубаторами для их личинок, либо превратимся в чудовищ. Даже не знаю, что из этого хуже. – А что будет, если я откажусь? – Ничего. – Комендант опустился на скрипнувший под ним стул. – Дадут немного провизии, оружие и проводят за ворота. Здесь живут лишь те, кто приносит лагерю пользу. – Так я вроде как уже принес. – Угу, – кивнул Смайл. – Потому и уйдешь не с пустыми руками. Я побарабанил пальцами по столу, глядя на собеседника. Тот, прищурив глаза, смотрел на меня с хитрой улыбкой. Правда, с его уродливыми шрамами это выглядело жутковато. – Значит, выбора у меня нет? – Ну почему? Выбор есть всегда. Только он бывает либо в твою пользу, либо нет. Есть еще третий вариант, когда выгоды от сотрудничества обоюдны. Именно его я и предлагаю тебе. Я попросил время на раздумья. Смайл согласился, но предупредил, что я не выйду из кабинета, пока не дам окончательный ответ. Собственно говоря, я для себя давно уже все решил и тянул время с целью позлить коменданта. Он-то думал, что я с радостью приму его предложение о сотрудничестве, ведь в одиночку тут не выжить. Не тут-то было. Я хотел показать, что и у меня есть характер. Да и не пристало соглашаться сразу, не выслушав все варианты. Тот же Ус говорил, что Смайл может помочь мне решить проблемы с памятью, а я пока ничего подобного от него не услышал. Возможно, он думал, что мои воспоминания могут помешать его планам, и решил оставить все как есть. Мой расчет оказался верным. Так и не дождавшись от меня вразумительного ответа, комендант выбросил последний козырь: – Все, кто попадают сюда, мало что помнят из прошлого. Я сам через это прошел, но мне удалось найти способ восстановления памяти. Я могу помочь тебе вспомнить все. Для этого ты должен всего лишь принять мое предложение. Это не шантаж и не угроза, – пояснил он, перехватив мой взгляд, – а, скорее, побочный эффект того, скажем так, обряда посвящения. Через него проходят все, кто желает влиться в наши ряды. Собственно, поэтому ты до сих пор и голодный. Обряд лучше проводить на пустой желудок во избежание ненужных проблем. – Что за обряд? – поинтересовался я, мысленно хваля себя за проницательность и выдержку. – Ничего особенного. Всего-то и надо подержать артефакт в руках несколько минут, вглядываясь в него, как в зеркало. Собственно, он так и называется за некоторое сходство с этим предметом. – Просто подержать и все? – не поверил я. – Почему тогда нельзя есть? Артефакт шибко радиоактивный? – Нет, – мотнул головой Смайл. – С точки зрения радиации «зеркало» безопасно. Просто у большинства проходящих обряд были проблемы с резкими спазмами желудка и, как следствие, обильной рвотой, вот я и распорядился кормить претендентов после того, как все будет решено. – Ну хорошо, допустим, я соглашусь и пройду этот обряд. А что мне мешает после того, как я все вспомню, взять и уйти из лагеря? – Ничего. Только ведь суть обряда не в том, чтобы прояснить память. Как я уже говорил, это всего лишь побочный эффект. Основное действие «зеркала» заключается не в этом. Оно дает возможность взглянуть на этот мир по-другому. – В смысле, по-другому? – удивился я. – Ты на самом деле выглядишь не так, как я тебя сейчас вижу? И эта комната, лагерь и все вокруг тоже выглядят как-то иначе? – Что, заинтересовало? – усмехнулся Смайл. – Пройди обряд, все сам и узнаешь. Скажу лишь, что после него ты сам не захочешь уходить из лагеря. Я недоверчиво прищурился, покачивая головой: – Ох, чую, чего-то ты не договариваешь.