– Ну, это уже из области догадок, – заявил Мёллер. – Не совсем. Тамошней полиции удалось выяснить кое-что, представляющее интерес. К тому же сведения о покушении в Индии не такие уж скудные, как ты нам доложил. Один полицейский, тяжело раненный, успел перед смертью сказать, что вся маскировка террористов сводилась к шлемам, вроде тех, которые носят строители. Еще, по его словам, из тройки, которую он заметил, двое были японцы, а третий – высокий европеец лет тридцати. Когда он прыгал в машину, шлем с головы свалился, и раненый полицейский рассмотрел белокурые волосы и баки. Индийская полиция, понятно, проверяла всех покидавших страну. Среди них оказался один, отвечающий этому описанию. У него был родезийский паспорт, его фамилию записали. Но поскольку показания полицейского тогда еще не дошли до контрольных постов, не было оснований что-либо предпринимать. Родезийские власти сообщили, что не знают никого под такой фамилией. – Что ж, и то хлеб, – сказал Мартин Бек. – До убийства президента тамошние органы безопасности не связывались с индийской полицией. Но все выезжавшие из страны в ближайшие дни после покушения регистрировались. И среди них был человек с тем же паспортом и той же фамилией. Паспорт, почти наверное, фальшивый, фамилия тоже, но она представляет некоторый интерес. Уверен, что она вызовет у всех присутствующих смешанные чувства. – Ну, и как он себя называл? – спросил Мартин Бек. – Рейнхард Гейдрих, – ответил Гюнвальд Ларссон. Начальник ЦПУ откашлялся. Потом заговорил: – Да, этот БРЕН неприятная штука. Что до Гейдриха – так это уже история. – Неприятная история, – подхватил Гюнвальд Ларссон. – И все акции БРЕН до сих пор обличают полное презрение к человеческим жизням. – Попробуй защити кого-то от людей, которые взрывают бомбы по радио, – уныло произнес Мёллер. – Как-нибудь, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Лишь бы ты обеспечил ближнюю охрану. – Не так-то это просто, черт возьми, если я и сам вдруг взлечу на воздух, – заявил шеф секретной полиции. – Поди тут, защити его. – Насчет бомб и прочего не беспокойся. Это мы берем на себя. – Я вот о чем подумал, – сказал Мартин Бек. – Если там периферийная охрана была налажена как следует, человек, который взорвал бомбу, вроде бы не должен был видеть происходящего. – И, наверное, не видел. – ответил Гюнвальд Ларссон. – Значит, был сообщник, который находился поблизости? – Не думаю. – Откуда же он знал, когда взрывать? – Я предполагаю, что он слушал радио или следил по телевизору. Радио и телевидение вели прямой репортаж об официальном визите. Так теперь заведено почти во всех странах, когда речь идет о каком-нибудь крупном событии. – Меня еще удивляет, что БРЕН так быстро сообщил о своей причастности и что сообщение было передано французской радиостанцией. – Передача была на французском языке, но радиостанция – вест-индская. В свою очередь, она приняла сообщение из источника, точное местонахождение которого не установлено. Вполне возможно, что это было судно или самолет. – Гм-м, – буркнул Мартин Бек. – Похоже, нам и впрямь надо быть готовыми к встрече с БРЕН. – Да, похоже на то, – согласился Гюнвальд Ларссон. – Я пытался анализировать схему их действий. Философия БРЕН для меня слишком высокая материя. Но кое-что мы о них знаем. Их покушения всегда направлены против известных политических деятелей. И каждый раз они были приурочены к какому-нибудь громкому событию вроде официального визита. Сейчас будет именно такой случай, когда можно ждать от них очередной вылазки. – А что мы решим насчет превентивных мер? – спросил Мёллер. – Как мне быть – посадить на время всех чокнутых, которые способны держать у себя на стене портрет Мао? Мартин Бек рассмеялся, никто не понял – почему. – Зачем же, – возразил Гюнвальд Ларссон. – Кто хочет – пусть демонстрирует. – Ты представляешь себе, о чем говоришь? – вступил полицеймейстер, выдвинувшийся из органов охраны общественного порядка. – Тогда нам придется мобилизовать полицейских со всей страны. Несколько лет назад Макнамара собирался посетить Копенгаген, так ведь не посмел, когда услышал, какие демонстрации ожидаются. А когда Рейган[6] два года назад был в Дании и обедал на королевской яхте, газеты об этом даже не обмолвились. Сам он объяснил это тем, что приезжал как частное лицо и не хотел шумихи. Это Рейган-то… – Будь я выходной в день предстоящего визита, – сказал Гюнвальд Ларссон, – сам пошел бы демонстрировать против этого гада. Он ведь куда хуже Рейгана. Все недоверчиво и сурово воззрились на Гюнвальда Ларссона. Все, кроме Мартина Бека, который явно был погружен в свои мысли. И все, кроме того же Мартина Бека, подумали: уместен ли этот человек на такой должности? Потом начальник ЦПУ вспомнил о своеобразном остроумии Гюнвальда Ларссона и решил, что он просто пошутил. – Ну что ж, – произнес он, – совещание было полезным. По-моему, мы на верном пути. Всех благодарю. Тем временем Мартин Бек подвел итог своим размышлениям и обратился к Эрику Мёллеру: – Мне предложили возглавить оперативный центр, и я согласился. Стало быть, тебе придется подчиняться моим распоряжениям. А это значит: никаких превентивных арестов людей, которые не разделяют твоих взглядов, разве что будут причины, признанные достаточно вескими другими членами центра, в первую очередь мной. На тебя возложена важная задача – ближняя охрана. Думай прежде всего о ней. Постарайся также не забывать, что у нас узаконено право на демонстрации и что я запретил тебе прибегать к провокациям и неоправданному насилию. Помни, что с демонстрантами надо обращаться тактично и что в этом вопросе тебе надлежит сотрудничать с полицеймейстером и начальником охраны общественного порядка. Все планы представлять мне на утверждение. – А как же с подрывными силами в стране? Или я должен закрыть на них глаза? – По-моему, эти подрывные силы – плод твоей фантазии. У тебя есть важная задача. Охранять сенатора. Демонстрации неизбежны, но разгонять их не надо. Достаточно снабдить полицию толковыми директивами, и все будет в порядке. Так что знакомь меня со всеми своими планами. Твои восемьсот шпионов – в твоем полном распоряжении, только чтобы все было по закону. Ясно? – Ясно, – ответил Мёллер. – Но я полагаю, тебе известно, что есть более высокие инстанции, куда я могу обратиться, если сочту нужным. Мартин Бек промолчал. Полицеймейстер подошел к зеркалу и принялся поправлять свой белый шелковый галстук. – Господа, – сказал начальник ЦПУ, – совещание окончено. Начинайте операцию. Я вполне полагаюсь на вас. Выходя из зала, Гюнвальд Ларссон сказал Мальму: – В следующий раз расскажи ему про «раковые шейки». Может, сработает. Мартин Бек посмотрел на них с недоумением. Несколько позже в тот же день к Мартину Беку – небывалый случай – явился Эрик Мёллер. Мартин Бек задержался на Кунгсхольмсгатан, хотя ему полагалось быть либо в своем кабинете на Вестберга-алле, либо в Рутебру, либо в Юрсхольме. Ему очень хотелось расследовать убийство Петруса до того, как новое задание поглотит его целиком; он не был уверен, что Бенни Скакке сумеет подойти к преднамеренному убийству со всеми его социальными и психологическими аспектами так, как это умел делать Колльберг. Леннарт был блестящим следователем, дотошным и изобретательным; Мартин Бек порой ловил себя на мысли, что Колльберг во многом превосходил его самого. С энергией и старанием у Скакке было все в порядке, но до сих пор он не блистал глубокой проницательностью и вообще от него вряд ли можно было ожидать особого блеска. Конечно, он мог еще совершенствоваться, учитывая его относительно молодой возраст. Ему только что исполнилось тридцать пять лет, и Мартин Бек уже успел оценить его завидное упорство и полное бесстрашие, однако чувствовал, что еще не скоро сможет со спокойной душой поручать ему сложные дела. Впрочем, Бенни Скакке и Оса Турелль составляли совсем неплохую бригаду, и от них вполне можно было ждать толковых действий, лишь бы Мерста-Перста не очень сковывал их своими директивами. Но Скакке ему тоже предстояло временно перевести в распоряжение оперативного центра, еще больше ослабив тем самым группу расследования убийств. Сам-то Мартин Бек вполне мог нести сложную двойную нагрузку, но он очень сомневался, чтобы это было под силу Бенни Скакке. Для Мартина Бека двойная работа уже началась. Он участвовал в решении вопроса, какие помещения отвести под оперативный центр, или главный штаб, как выражался любитель военной словесности Стиг Мальм. В данную минуту Мартин Бек прикидывал вместе с Гюнвальдом Ларссоном состав эскорта, одновременно думая о даче в Юрсхольме. И тут, постучавшись в дверь, вошел Мёллер, пузатый и рыжий Мёллер. Безразлично глянув на Гюнвальда Ларссона, он повернулся к Мартину Беку и заговорил без малейших признаков одышки: – Полагаю, ты уже думал о составе эскорта. – У тебя и здесь спрятаны микрофоны? – спросил Гюнвальд Ларссон. Мёллер не удостоил его внимания. Его невозможно было завести. А иначе он, вероятно, и не стал бы шефом сепо. – Дело в том, что у меня есть идея, – продолжал он. – У тебя? – вставил Гюнвальд Ларссон. – Насколько я понимаю, предполагается, что сенатор поедет в бронированной машине? – Мёллер подчеркнуто обращался только к Мартину Беку. – Да. – В таком случае я предлагаю, чтобы в лимузин сел кто-то другой, а сенатора посадить в какую-нибудь машину попроще, скажем, в полицейскую где-то в хвосте. – А кто будет этот другой? – спросил Гюнвальд Ларссон. Мёллер пожал плечами: – Да кто угодно. – Типично, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Неужели ты и впрямь такой отъявленный циник… Видя, что Гюнвальд Ларссон начинает злиться всерьез, Мартин Бек поспешил вмешаться: – Это не новая идея. Ее применяли много раз, когда с успехом, когда без. В данном случае она никак не проходит. Во-первых, сенатор пожелал сам ехать в бронированной машине, во-вторых, по телевидению будет показано, кто в нее садится. – Есть разные трюки, – заметил Мёллер. – Знаем, – сказал Мартин Бек. – Но твои трюки нас не устраивают. – Вот как, – отозвался шеф сепо. – Тогда привет. И он вышел. Лицо Гюнвальда Ларссона постепенно обрело нормальную окраску. – Трюки, – сказал он. – Чтоб ему провалиться.