– А где теперь работаешь? – В коммунальном хозяйстве. Мусор вожу. И то лучше. Как всегда, за столом у Реи шла живая, непринужденная беседа на самые разные темы. Мартин Бек говорил мало, сидел и отдыхал. Налитое ему вино пил не спеша, маленькими глотками, решив ограничиться одним бокалом. Лишь однажды речь коснулась пресловутого сенатора. Одни собирались участвовать в демонстрации, другие ограничились тем, что ругали правительство. Но тут Рея заговорила о гасконской ухе и бретонских омарах, и всякая политическая дискуссия прекратилась. Еще она сообщила, что в воскресенье думает навестить сестру, помочь кое в чем по хозяйству. В час ночи Рея выставила всех гостей, кроме Мартина Бека, который гостем уже не считался. – Ты будешь завтра совсем дохлый, если сейчас не ляжешь, – сказала она. Сама Рея тоже легла сразу, однако через полчаса снова встала и отправилась на кухню. Мартин Бек услышал, как гремят противни, но он был не в силах думать о поджаренных бутербродах с ветчиной, томатом и пармезаном. И остался в постели. Через некоторое время она вернулась, расправила простыни и легла вплотную к нему. У нее была теплая нежная кожа с чуть заметными светлыми волосками. Вдруг она заговорила: – Мартин? – М-м-м. – Я должна рассказать тебе одну вещь. Ты не спишь? – М-м-м. Если он этим хотел сказать, что не спит, то слегка погрешил против истины. – Когда ты пришел в прошлый четверг, ты был такой измотанный, что уснул раньше меня. Я еще почитала с часик. Но ты ведь знаешь, какая я любопытная. Ну и залезла в портфель, посмотрела твои бумаги. – М-м-м. – Там лежала одна папка с фотографией. Я ее тоже посмотрела. На ней был изображен какой-то тип по имени Рейнхард Гейдт. – М-м-м. – И я вспомнила одну вещь, может быть, это важно. – М-м-м. – Я видела этого типа недели три назад. Здоровенный блондин лет тридцати. Совершенно случайно встретила, когда уходила от тебя. Прямо на Чёпмангатан. Потом мы свернули на Болльхюсгренд. Он шел за мной в двух шагах, и я пропустила его вперед. Мужчина североевропейского типа, с картой Стокгольма в руках, я приняла его за туриста. Еще у него были баки. Светлые. С Мартина Бека сон как рукой сняло. – Он что-нибудь говорил? – Нет, ничего не говорил. Просто обогнал меня. Но минуты через две я опять его увидела. Он садился в зеленую машину с шведскими номерными знаками. Я не разбираюсь в машинах, не скажу тебе, что за марка была. Правда, буквы в номере запомнились – ГОЗ. А цифры тут же забыла. Может быть, даже и не рассмотрела. Сам знаешь, у меня на цифры плохая память. Не успела Рея глазом моргнуть, как Мартин Бек уже стоял нагишом у телефона. – Новый мировой рекорд по скоростному бегству из объятий возлюбленной, – сказала она. Мартин Бек набрал домашний номер Гюнвальда Ларссона. Одиннадцать гудков, двенадцать… Никто не отвечал. Он набрал номер служебного коммутатора. – Вы не знаете, Гюнвальд Ларссон на месте? – Был, во всяком случае, десять минут назад. У Мартина Бека не лежала душа к выражениям вроде «оперативный штаб», и он попросил соединить его с отделом насильственных преступлений. – Ларссон слушает. – Гейдт в городе. – Знаю. Только что сообщили. Одна сотрудница отдела экономических преступлений не придумала ничего лучшего, как переспать с ним в ночь с четвертого на пятое. Уверена, что опознала. Он выдавал себя за датчанина. Показался ей симпатичным. Говорил на скандинавском языке. – У меня тоже есть свидетель, – сказал Мартин Бек. – Женщина, которая недели три назад видела его на Чёпмангатан в Старом городе. Около дворца он сел в машину с шведскими номерными знаками. Ей показалось, что он поехал в южном направлении. – А свидетельница твоя надежная? – спросил Гюнвальд Ларссон. – Самый надежный человек, какого я знаю. – Ух ты. – Если пришлешь патрульную машину, приеду через двадцать минут. – Будет сделано. – Гюнвальд Ларссон помолчал, потом добавил: – Ну и дьявол. Провел-таки нас. И времени не осталось. Что будем делать? – Подумаем, – ответил Мартин Бек. – Вызывать Меландера и Скакке? – Пусть спят. Кому-то надо завтра иметь свежую голову. Сам-то как себя чувствуешь? – Совсем было дошел, но теперь вроде очухался. – И я тоже. – М-м-м. Вряд ли нам придется спать сегодня ночью. – Ничего не поделаешь, – сказал Мартин Бек. – Если сумеем обезвредить Гейдта, сразу легче станет. – Возможно, – согласился Гюнвальд Ларссон. – Он явно парень не промах. На этом разговор окончился. Мартин Бек начал одеваться. – Что-нибудь важное оказалось? – спросила Рея. – В высшей степени. Пока, и спасибо за все. Завтра вечером увидимся? У меня? – Как пить дать, – весело отозвалась она. – Ты ведь все равно собиралась ко мне смотреть цветной телевизор. Проводив Мартина Бека, Рея долго лежала и думала. Только что было так хорошо на душе, а теперь вдруг хандра напала. Быстрая смена настроений была свойственна ее впечатлительной натуре. Ей не нравилась вся эта история. К чувству выполненного долга примешивалась смутная тревога. А еще ей было тоскливо лежать одной на такой большой кровати. XX Гюнвальд Ларссон и Мартин Бек посвятили предутренние часы усиленной умственной работе, но, к сожалению, на их работоспособности сказывались такие чувства, как досада, недовольство собой и сильная усталость. Оба ощущали, что они уже не молоды. Несмотря на строгие меры предосторожности, Гейдт проник в страну. Следовало предположить, что и остальные члены диверсионной группы находятся в Стокгольме, притом находятся давно. Вряд ли Гейдт здесь один. Они знали довольно много о Рейнхарде Гейдте, но совершенно не представляли себе, где именно он обосновался, и могли только гадать, что у него на уме. Кое-какими путеводными нитями они располагали. Конкретно двумя: внешность Гейдта и тот факт, что он пользовался зеленой машиной с шведскими номерными знаками, вероятно с буквами ГОЗ. Но марка автомобиля и завод-изготовитель не были известны, а главное – поздно что-либо предпринимать. Откуда у него машина? Украл? Это был бы ненужный риск, а Гейдт вряд ли принадлежал к числу людей, склонных рисковать без нужды. Тем не менее как только заработали отделы, они проверили все сообщения о кражах машин. Ни одно из них не подходило к данному случаю. Он мог ее купить, мог взять напрокат, но на проверку этих возможностей уйдут дни, если не недели. А в их распоряжении всего несколько часов.