– Например, предстоящая схватка с Рокотуном. Бульдозер Ульссон редко проигрывал дело. Правда, этот факт свидетельствовал, мягко говоря, отнюдь не в пользу правосудия. Но об этом предпочитали не задумываться. – Зато сегодня ты развлечешься, – продолжал Ульссон, – Рокотуна не так-то просто одолеть. – Я сюда не развлекаться пришел, – отпарировал Мартин Бек. Разговор был прерван объявлением о начале слушания, и действующие лица, за одним важным исключением, проследовали в зал заседаний, едва ли не самое мрачное помещение во всем здании суда. Окна были большие и величественные; очевидно, это объясняло, хотя ни в коей мере не оправдывало, тот факт, что их давно не мыли. Судья, помощник судьи и семеро присяжных важно созерцали зал, сидя за длинным столом на возвышении. Легкое голубое облачко среди пылинок в прорвавшихся с улицы лучах солнечного света свидетельствовало о том, что кто-то из них только что загасил сигарету. Через маленькую боковую дверь ввели обвиняемую. Ее сопровождала суровая женщина лет пятидесяти в форменном платье. Обвиняемая – девушка с русыми волосами до плеч, обиженно поджатыми губами и невидящими карими глазами – была одета в длинное вышитое светло-зеленое платье из какой-то легкой ткани и черные сабо. Члены суда снова сели, остальные продолжали стоять. Судья монотонно произнес вступительную формулу, затем обратился к девушке, которая находилась от него слева: – Ответчиком по делу является Ребекка Линд. Вы – Ребекка Линд? – Да. – Я попросил бы ответчицу говорить погромче. – Да. Судья сверился со своими бумагами, наконец спросил: – Других имен у вас нет? – Нет. – Вы родились третьего января тысяча девятьсот пятьдесят шестого года? – Да. – Прошу ответчицу говорить громче. Он произнес эти слова так, будто выполнял обязательный для судебных заседаний ритуал. Впрочем, так оно и было, безотносительно к отвратительной акустике в зале. К тому же ответчики, как правило, не привыкли выступать перед публикой, а мрачная и враждебная обстановка и вовсе их угнетала. Судья продолжал: – Обвинение представляет старший прокурор Стен-Роберт Ульссон. Бульдозер никак не реагировал, продолжая сосредоточенно листать свои бумаги. – Старший прокурор Стен-Роберт Ульссон здесь? – спросил судья бесцветным голосом, хотя отлично знал его в лицо. Бульдозер подскочил. – Да-да, – торопливо произнес он, – я здесь, здесь. – Кто представляет истца? – По данному делу не предъявлено иска, – сказал Бульдозер. – Защиту осуществляет адвокат Гедобальд Роксен. Наступила тишина. Все озирались кругом. Судебный пристав выглянул в коридор. Рокотун не появлялся. – Адвокат Роксен, очевидно, опаздывает, – заключил наконец помощник судьи. Он посовещался вполголоса с судьей, и тот объявил: – Проверим пока наличие свидетелей. Обвинитель вызвал двух свидетелей: кассиршу Черстин Франсен и сержанта полиции Кеннета Квастму. Оба свидетеля подтвердили свое присутствие. – Защита вызвала следующих лиц: комиссара уголовной полиции Мартина Бека, сержанта полиции Карла Кристианссона, директора банка Румфорда Бундессона и учительницу домоводства Хеди-Марию Вирен. Все названные подтвердили свое присутствие. Помолчав, судья объявил: – Защитник вызвал также в качестве свидетеля продюсера Вальтера Петруса, но таковой заявил, что занят и к тому же не имеет никакого отношения к данному делу. Кто-то из присяжных хихикнул. – Свидетелям предлагается покинуть зал. Подчиняясь распоряжению судьи, оба полицейских, одетые, как всегда в таких случаях, в форменные брюки, черные ботинки и малоприглядные штатские куртки, Мартин Бек, директор банка, учительница и кассирша вышли в коридор. В зале, кроме членов суда, остались ответчица, охранница и публика в количестве одного человека. Бульдозер Ульссон минуты две прилежно изучал свои бумаги, потом с любопытством воззрился на единственную слушательницу. Она держала в руках блокнот для стенографирования. Бульдозер прикинул, что ей лет тридцать пять. Рост ниже среднего, метр шестьдесят, не больше, волосы белокурые, прямые, не очень длинные. Одета в застиранные джинсы и рубашку неопределенного цвета. На широких загорелых ступнях с прямыми пальцами – босоножки; под тонкой тканью рубашки угадывались плоские груди с большими сосками. Самым примечательным в ее облике было скуластое лицо с крупным носом и внимательные голубые глаза, которые поочередно останавливались на присутствующих. Особенно долго рассматривала она ответчицу и Бульдозера Ульссона; последнего она буквально сверлила взглядом так, что он встал, взял стакан воды и сел позади нее. Слушательница тотчас обернулась и перехватила его взгляд. Она отнюдь не отвечала его идеалу женщины, если у него вообще был такой идеал, но его терзало любопытство, кто она, собственно, такая. Глядя на нее со спины, он отметил крепкое телосложение без намека на полноту. Не выдержав ее взгляда, прокурор вспомнил, что ему надо срочно позвонить по телефону, и попросил разрешения выйти. И удалился вприпрыжку, изнемогая от растущего любопытства. Спроси он Мартина Бека, который томился ожиданием в углу коридора, возможно, и узнал бы кое-что. Например, что ей не тридцать пять лет, а тридцать девять, что у нее основательная подготовка в области социологии и что сейчас она работает в системе социального обеспечения. Мартин Бек знал о ней очень много, но вряд ли стал бы вдаваться в подробности, так как они по большей части носили личный характер. Возможно, на вопрос о ее имени он ответил бы, что ее зовут Рея Нильсен. Бульдозер управился со своими важными телефонными разговорами меньше чем за пять минут. Судя по жестикуляции, он преимущественно отдавал распоряжения. Вернувшись в зал, он озабоченно прошелся взад-вперед. Сел. Полистал свои бумаги. Женщина с пронизывающим взглядом теперь смотрела только на ответчицу. Любопытство Бульдозера достигло предела. В ближайшие десять минут он раз шесть вставал с места и торопливо описывал круг по залу. Один раз достал огромный носовой платок и вытер вспотевший лоб. Все остальные спокойно сидели на своих местах. С опозданием на двадцать две минуты Рокотун распахнул дверь и вошел в зал. В одной руке он держал дымящуюся сигару, в другой – свои бумаги. Сел и сразу же флегматично углубился в изучение бумаг, так что судье пришлось трижды многозначительно прокашляться, прежде чем адвокат рассеянно передал сигару приставу, чтобы тот вынес ее из помещения. – Адвокат Роксен прибыл, – ядовито произнес судья. – Позвольте осведомиться, есть ли какие-нибудь препятствия, которые мешают нам приступить к разбирательству? Бульдозер мотнул головой: – Нет-нет, с моей стороны – никаких. Рокотун не реагировал. Он был погружен в изучение документов по делу. Наконец сдвинул на лоб очки и сказал: – По пути сюда, в суд, я вдруг подумал о том, что мы с прокурором давние знакомые. Да-да, он сидел у меня на коленях ровно двадцать пять лет назад. Кстати, это было в Буросе. Отец прокурора работал там адвокатом, а я проходил практику. В ту пору я возлагал большие надежды на свою профессию. Не могу, однако, утверждать, чтобы эти надежды оправдались. Если посмотреть, как развивается правосудие в других странах, нам нечем особенно хвастаться. О Буросе у меня остались самые мерзкие воспоминания, но наш прокурор был живым и славным мальчуганом. Однако больше всего мне запомнилась городская гостиница, кажется, она так и называлась – «Городская». В ресторане – обычные столики, пыльные пальмы. Ограничения на спиртное, талоны на еду, да и те отоваривали в исключительных случаях. Причем подавали такое, что у гиены волосы поднялись бы дыбом. Сегодня даже пенсионеры не признали бы этого съедобным. На завтрак, обед и ужин одно и то же: рыба на раковинах. Однажды я обнаружил в своей порции окурок сигары. Впрочем, это, кажется, было в Энчёпинге. Между прочим, известно ли вам, что в Энчёпинге лучшая в Швеции питьевая вода? Об этом мало кто знает. Нужно обладать редкостной силой воли, чтобы вырасти здесь, в столице, и не стать алкоголиком или наркоманом. – Есть ли препятствия к разбирательству? – терпеливо повторил судья. Рокотун встал и прошел в середину зала. – Разумеется, я и мои родные принадлежали именно к такой категории людей. Роксен был намного старше большинства присутствующих, могучего роста, с большим животом. Одет он был в весьма скверный костюм старомодного покроя, и не очень разборчивая кошка вполне могла бы позавтракать его жилетом. Несколько минут он пристально смотрел на Бульдозера, потом заключил: – Если не считать, что эту девочку вообще не было оснований привлекать к суду, никаких препятствий нет. В чисто техническом смысле. – Протестую! – крикнул Бульдозер. – Адвокат Роксен может приберечь свои комментарии на будущее, – сказал судья. – Слово предоставляется обвинителю. Бульдозер вскочил со стула и, наклонив голову, затрусил вокруг стола, на котором были разложены его бумаги. – Я утверждаю, что Ребекка Линд в среду двадцать второго мая сего года совершила вооруженное ограбление отделения банка в районе Мидсоммаркрансен, после чего совершила еще одно преступление, оказав сопротивление полицейским, которые прибыли на место, чтобы задержать ее. – Что говорит на это ответчица? – Ответчица невиновна, – сказал Рокотун. – А потому мой долг отрицать всю эту… галиматью.