– Как Мэри Поппинс, – отозвался Мартин Бек. – Или Оле Лукойе. Каменное Лицо не отставал от сенатора. В трех метрах за ним шли офицеры с венком, далее следовали попарно все остальные. Ветер трепал голубую шелковую ленту, и золоченая эмблема с орлом угрожающе качалась. Оформленные затейливыми складками флаги теперь больше всего напоминали хорошо послужившие тряпки для мытья посуды. Тяжелая ноша явно угнетала офицеров. Да и мундиры их приобрели довольно жалкий вид. – Бедняги, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Вот уж никогда не взялся бы за такое дурацкое дело. Я бы чувствовал себя идиотом. – Может быть, им пригрозили какой-нибудь страшной морской казнью, – предположил Мартин Бек. – Кстати, об идиотах, – продолжал Гюнвальд Ларссон. – Не пора ли нам сменить позицию, чтобы присмотреть за идиотской гвардией. Подождав, когда прошли замыкающие процессию четыре агента службы безопасности, они стали на углу, откуда был хорошо виден церковный портал. Справа от него, исполненные сознания великой ответственности момента, застыли, будто каменные истуканы, Кристианссон и Цакриссон. Слева стояли Квастму и Альдор Гюставссон; Квастму вытянулся по стойке смирно. Виктор Паульссон жался к стене Судебной палаты прямо напротив церкви. С полей цилиндра на бархатный воротничок падали большие капли; зажатая под левым локтем газета окончательно размокла. Эрика Мёллера не было в поле зрения, но Рикард Улльхольм по-прежнему сдерживал напор фоторепортеров и телеоператоров. Торжественное шествие медленно приближалось к порталу. Перед входом телохранитель премьера и шофер сенатора остановились, сложили зонты и отступили назад, присоединяясь к Каменному Лицу. В ту самую минуту, когда высокий гость и глава правительства начали подниматься по лестнице, в портале появился человек. Это была молодая девушка с длинными белокурыми волосами и серьезным бледным лицом, на котором выделялись широко раскрытые карие глаза и плотно сжатые губы. Она была одета в замшевую куртку, длинную зеленую вельветовую юбку и кожаные сапожки. Обеими руками она держала маленький блестящий револьвер. Остановившись на верху лестницы, она вытянула руки вперед и выстрелила. Не больше двадцати сантиметров отделяло дуло револьвера от точки между бровями премьера, в которой пуля пробила лобную кость. Премьер упал на стоявшего позади телохранителя с зонтом, и вместе они повалились на лестницу. Девушка вздрогнула от сильной отдачи, потом замерла, медленно опуская руки. Эхо выстрела раскатилось между домами, и прошло несколько секунд, прежде чем окружающие начали как-то реагировать. Один премьер никак не реагировал. Он умер мгновенно, как только пуля проникла в его мозг. – Проклятье, – сказал Мартин Бек. Гюнвальд Ларссон вопросительно посмотрел на него. Такая реакция была необычной для Мартина Бека. Виктор Паульссон сорвался с места и понесся к церкви; на полпути из свернутой газеты выпал пистолет и шлепнулся прямо в лужу. Сенатор спокойно забрал у девушки никелированный револьвер, одновременно его телохранитель выхватил из недр своего просторного пальто огромный кольт. Виктор Паульссон подбежал к порталу, держа в руке совершенно мокрую газету. Сенатор, не отрывая глаз от девушки, передал ее оружие стоявшему рядом Цакриссону. Каменное Лицо прицелился в обезоруженную девушку. Даже в его могучей пятерне револьвер поражал своими размерами. Бу Цакриссон надумал выбить у него из рук оружие выстрелом из дамского револьверчика, но телохранитель сенатора опередил его. Сохраняя полную невозмутимость, он ударил Цакриссона кольтом по руке. Цакриссон вскрикнул и выронил револьверчик. Кеннет Квастму, который до тех пор сохранял стойку смирно, набросился на девушку и живо скрутил ей руки на спине. Она не сопротивлялась, только наклонилась вперед с искаженным от боли лицом. Телохранитель премьер-министра поднялся на ноги, ошалело глядя на лежащего у его ног покойника. В руке он по-прежнему держал зонт. На площади раздавались удивленные и испуганные восклицания участников процессии; примчались репортеры и фотографы во главе с Рикардом Улльхольмом. Одновременно с Мартином Беком и Гюнвальдом Ларссоном к месту происшествия невесть откуда подоспел Эрик Мёллер. Выкрикивая распоряжения своим озадаченным агентам, он принялся расталкивать потрясенных и взволнованных людей, окруживших убитого. Мартин Бек посмотрел на Ребекку Линд – она все так же стояла, наклонившись вперед. – Отпусти ее, – приказал он Квастму. Квастму продолжал держать девушку железной хваткой и открыл было рот, чтобы возразить, но Гюнвальд Ларссон подошел и оттер его в сторону. – Я отведу ее в нашу машину, – сказал Гюнвальд Ларссон и начал протискиваться сквозь возбужденную толпу. Мартин Бек нагнулся и поднял оружие, которое Каменное Лицо выбил из руки Цакриссона. Совсем недавно он видел точно такое же. У Колльберга в Музее вооруженных сил. Ему вспомнилось, что говорил Колльберг про маленький дамский револьвер. Пожалуй, с двадцати сантиметров из него можно попасть в капустный кочан, при условии, что кочан не будет шевелиться. Глядя на простреленный лоб главы правительства, Мартин Бек подумал, что Ребекка справилась с этой задачей. Кругом царило полное смятение. Только сенатор, его телохранитель и четыре морских офицера относительно спокойно восприняли случившееся. Последние положили чудовищный венок у ног премьера. Рикард Улльхольм, весь багровый, обратился к Эрику Мёллеру, который продолжал наводить порядок: – Я обязан заявить об этом. Это грубейший служебный проступок, я заявлю парламентскому комиссару. Скандальный проступок. – Заткнись, – ответил Эрик Мёллер. Рикард Улльхольм еще больше побагровел и повернулся к Кристианссону, который неколебимо стоял на своем посту. – Я заявлю о твоем служебном проступке. На всех вас заявлю парламентскому комиссару. – Я ничего не сделал, – возразил Кристианссон. – Вот именно! – вскричал Улльхольм. – Об этом-то я и заявлю. Мартин Бек повернулся к Улльхольму: – Ну что ты тут разорался. Займись делом. Скажи людям, чтобы отошли подальше. И ты тоже, Кристианссон. Подойдя к Эрику Мёллеру, он сказал: – Придется тебе разбираться тут. Я повезу девушку в уголовку. Эрику Мёллеру удалось потеснить толпу, окружившую труп премьер-министра. Убитый глава правительства лежал на спине на мокрой от дождя паперти. У его ног красовался гротескный венок; по другую сторону венка стоял долговязый сенатор с выражением озабоченности на загорелом лице. Его телохранитель по-прежнему держал в руке свой ковбойский кольт. Со стороны Риддархюсской площади донесся вой сирен. Мартин Бек сунул в карман блестящий револьверчик и пошел к машине, где уже сидел Гюнвальд Ларссон с Ребеккой Линд. XXIV Ситуация была отнюдь не новой для Мартина Бека. Он – за письменным столом, на стуле перед ним – человек, совершивший убийство. Знакомая ситуация, обычная в его работе.