– Вообще-то не секрет. У меня родители уже в возрасте были, а детей не имели. Мама моя молилась, чтобы Господь даровал ей ребенка. А потом ей приснился преподобный Серафим Саровский и сказал, что через год она родит сына. Тогда еще второго обретения мощей преподобного не было, и поклониться ему было негде. Мощи, кажется, в Питере в музее атеизма хранились. Их только через три года после моего рождения в Дивеево перенесли. Но я родился. И назвали меня родители в честь святого русского. – Хорошее имя, – еще раз сказал Кольчугин и повернулся к последнему члену группы. – Старший лейтенант Сичкарь, – представился второй, невысокий, худощавый, в очках, далеко не спортивного вида, а о боевом виде уже и говорить не приходилось. Тем не менее руку пожать Кольчугину он постарался изо всей силы, что, впрочем, подполковника не впечатлило. – Это наш прикомандированный компьютерщик, объяснил капитан Молочаев. – Командование думает, что нам очень потребуется его помощь. Молочаев просто объяснил ситуацию, предвидя вопрос подполковника Кольчугина о явно не боевой внешности Сичкаря. В серьезный боевой марш по горам Давид Вениаминович не взял бы с собой такого офицера. Может быть, у человека есть, конечно, характер и терпеть он умеет. Но помимо характера в марше требуется еще и физическая подготовка. А ее у старшего лейтенанта, судя по всему, как раз и не было. А в руках у него был странный металлический цилиндр с двумя ручками с торцов. – А это что за техника? – По рекомендации старшего лейтенанта Старобубнова, товарищ подполковник, начал заниматься. – Это, товарищ подполковник, тренажер «Бизон» для развития силы кисти и пальцев, – объяснил сам Старобубнов. – Полезная штука. Я начал заниматься, когда после ранения восстанавливал пальцы. Восстановил быстро. А потом ощутил, какой силой рука налилась. И Валентину Михайловичу порекомендовал. – Тренировка никогда не бывает лишней, – вяло согласился Кольчугин, понимая, что силой рукопожатия все проблемы физической подготовки не решить. – А теперь попрошу познакомиться с Валдаем. Существо он спокойное, но не любит громких голосов и жестикуляции. Значит, рекомендую от этого воздержаться. Ну что, едем? Самолет ждет. – Едем, товарищ подполковник, – за всех ответил капитан Молочаев. * * * Только при посадке в военно-транспортный самолет Давид Вениаминович наконец познакомился с подполковником ФСБ Известьевым, на которого ссылались и генерал Кобылин, и полковник Мочилов, как на человека, играющего не последнюю роль в предстоящей операции, но с которым лично пока познакомиться не довелось. Известьев появился уже тогда, когда командир экипажа начал нервничать и что-то ворчать себе под нос, прогуливаясь, заложив руки за спину, перед распахнутыми задними створками грузового люка самолета. Эти створки были распахнуты сразу, когда еще приехал Кольчугин. Более того, был выставлен не пассажирский, а широкий грузовой трап, и потому у Давида Вениаминовича изначально появилась мысль о том, что они ждут какой-то груз, который попутно отправляют в Сочи. Вернее, что они пристроились лететь попутно вместе с перевозкой груза. Не груз в довесок, а они в довесок к грузу. Оказалось, не так, как думали. Груз был – автомобиль «Тойота Ленд Крузер», на котором приехали два человека. Большой внедорожник без сомнений занял место в грузовом отсеке самолета. Бортмеханик занялся блокировкой колес, а к офицерам ГРУ сразу из-за руля направился, широко улыбаясь, человек в гражданском. Тотчас за погрузкой автомобиля в корпус подтянулся прочный грузовой трап, створки люка плавно закрылись, и почти сразу же начался запуск двигателей. Видимо, бортмеханику времени на устройство груза отводилось по минимуму. Пилоты торопились, и это было заметно. А при запуске двигателей шум в несколько раз превышает шум полетный, потому водителю внедорожника пришлось кричать, хотя слова его все равно было плохо слышно. Военно-транспортный самолет не имеет обшивки пассажирского, и со звукоизоляцией там существуют проблемы, которые решать никто не собирается. И все же Кольчугин сумел скорее понять, чем услышать, когда вновь прибывший протянул ему руку: – Подполковник Известьев. Виктором Николаевичем меня зовут. С вашими спутниками мы уже успели познакомиться днем. А вас мне охарактеризовал генерал Кобылин. Вы с ним, кажется, плотно работали. Теперь и я рад возможности посотрудничать. Кольчугин кивнул в ответ, бросил взгляд в сторону иллюминатора и сказал: – Поговорим, когда взлетим. Потише будет. Устраивайтесь пока. Известьев устроился. В основном в самолете были приставные сиденья, расположенные вдоль бортов. Это, понятно, места для десантников, которые из таких самолетов как раз и производят десантирование через тот же грузовой люк. Но впереди, рядом с кабиной пилотов, как обычно, стояли два ряда обычных самолетных кресел справа и слева. Давид Вениаминович слышал, что эти кресла конструкцией самолета не предусмотрены, и ставит их механик на свой родной борт, добывая всеми правдами и неправдами со списанных гражданских самолетов, зная, что транспортный рейс часто совмещается с рейсом пассажирским, которым, случается, летают и персоны, привыкшие к удобствам. Но это сути не меняло. В этом рейсе места хватило всем. Устроились и даже ремни пристегнули. И скоро взлетели. Почти сразу после взлета механик борта, завершив операцию по укреплению тяжелой машины, за неимением микрофона просто громко прокричал голосом отъявленного футбольного болельщика: – Попрошу всех выключить сотовые телефоны. Они сбивают работу приборов самолета. Требование обычное и вполне законное, и оно было сразу выполнено. И только после этого, минут через десять, когда самолет, кажется, уже завершил основной набор высоты, лег на какое-то время на крыло, выбирая курс, а потом уже этим курсом и полетел, подполковник Известьев отстегнул свой ремень и кивнул подполковнику Кольчугину: – Давид Вениаминович, маленький психологический момент… Пусть нас здесь никто посторонний и не услышит, но кричать о делах секретных я все равно не привык. И потому предлагаю перейти в машину. Там мой помощник так и сидит, майор Солнцев. Он нам не помешает. Машина с хорошей звукоизоляцией. Можно будет говорить нормально и не рвать себе горло. Давид Вениаминович встал первым, этим соглашаясь на временное переселение. Встал и Валдай, вопросительно глядя на хозяина. Пес не желал оставаться среди чужих людей без него и явно намеревался проследовать туда, куда двинется хозяин. Известьев с одобрением и легким удивлением посмотрел на собаку. Такую крупную собаку в самом деле встретишь не каждый день. Но в машину собаку не пустили, и Валдай с природной своей интеллигентностью и ненавязчивостью характера даже не гавкнул, требуя к себе внимания, и не посчитал, что про него забыли. Известьев сел за руль, Кольчугин на правое переднее сиденье, а на заднем продолжал сидеть майор Солнцев, державший на коленях раскрытый ноутбук. – Владимир Игоревич, – строго сказал Известьев, – нас попросили выключить средства связи. Твой компьютер не помешает пилотам? – Я Интернет отключил, Виктор Николаевич. Работаю с внутренними материалами. – Это экипажу не помешает? – Нет. В хороших гражданских самолетах ноутбуки даже пассажирам раздают. Чтобы за игрушками время проводили. – Так ты тоже играешь? – Хуже. Я проверяю временные графики нашей операции. Нет ли где накладки. В Интернет я выходить не буду. Все в порядке. – Хорошо. Мы тут побеседуем и тебе не помешаем. Если я что-то забуду, спрошу тебя. Кольчугин понял, что спутник Известьева в курсе всех дел и подполковник ничего не собирается скрывать от майора, а может быть, с какой-то целью намеренно проводит собеседование в его присутствии. Наученный в советские времена не доверять КГБ, Давид Вениаминович справедливо считал ФСБ наследницей КГБ, хотя и не такой сильной, как предшественник, но все же методы работы остались прежними, и потому следует быть осторожным, не задавать ненужных вопросов и не давать никаких обещаний. Ноутбук на коленях вполне может записать состоявшийся разговор. – Начнем с главного действующего лица, – сказал Виктор Николаевич. – Какие задачи он ставит перед собой? – Начнем, если не возражаете, с другого. Чтобы мне включиться в операцию, понимая процессы. Кто у нас главное действующее лицо? Бывший майор спецназа ГРУ, а ныне полковник грузинской армии? – вопрос Кольчугина был вполне закономерным. – Для меня все началось именно с него и с просьбы, которую высказал полковник Габиани. – Об этом человеке – чуть позже. Сейчас нас интересует всего-то навсего полковник ЦРУ. Полковник грузинской армии, по большому счету – только с боку припека. Он не может оказать какое-то влияние на операцию. И даже его сын не может, хотя он и участвует в той же операции в качестве контролирующего лица со стороны грузинского генштаба. Кстати, полковник Габиани звонил из вашего дома в район Поти и разговаривал с каким-то Тенгизом. Вы в курсе дела, насколько мне сообщили. – Да, я в курсе. – Это не сын полковника, как мы смогли выяснить. Тоже капитан, но не Габиани. А с капитаном Габиани мы, возможно, скоро встретимся. – Боюсь, я не смогу его узнать. Да и он меня, скорее всего, тоже. Времени много прошло, и подросток превратился в мужчину. К тому же, как отец жаловался, в лысого. Кстати, на случай, если он все же узнает меня… Как я должен вести себя? Я там буду находиться под своим именем? – Да, Давид Вениаминович, под своим именем, и даже, больше того, мне хотелось бы, чтобы Тенгиз Габиани узнал вас. Это предусмотрено нашим оперативным планом. Если это не произойдет само собой, значит, капитану необходимо будет помочь. Естественно, как можно менее назойливо. – Цель такого контакта? – Причина для посещения верхнего туристического городка, где расположился со своей террористической группой полковник Валентино Мартинес. Визуальный контроль осуществляется с довольно отдаленного участка. И требуется контроль более контактный. Кстати, по нашим данным, Тенгиз Габиани имеет склонность к употреблению спиртного. По крайней мере, за последнюю неполную неделю он один раз хорошенько напился и каждый день позволяет себе посещать бар и что-то обязательно выпивает. Это можно использовать. У вас лично какое отношение к спиртному? – Строго и категорично – отрицательное, – Кольчугин даже расстроился слегка, что сын его друга, а друзей никогда не хочется называть бывшими, имеет такую склонность. – Если приходится, потребляю в ограниченных количествах. – В ограниченных количествах принимать, видимо, придется, чтобы иметь повод чаще общаться с капитаном Тенгизом Габиани. – В ограниченных количествах у меня получится. В разумных пределах, слышал я, даже серная кислота может оказаться лекарством. – Этот вопрос решили. Теперь перейдем к главному, с которого я и намеревался начать. – Полковник Мартинес… – Да… Именно, полковник Мартинес нас и интересует. Так вот, с помощью ведомства, в котором служит генерал Кобылин, мы пытаемся присматривать за теми, кто готовит грузинских военных, поскольку готовят их не просто так, и не для противостояния члену НАТО – Турции, к которой у Грузии есть исторические претензии, а только и целенаправленно против России и тех, кого Россия поддерживает. Я имею в виду, естественно, Абхазию и Южную Осетию. Подготовка американскими инструкторами налаживается все более широкая. В принципе, так в основном работают профессиональные инструкторы американской армии или американского спецназа не только в Грузии, и удивляться здесь нечему. У нас же, в случае, с которым мы столкнулись, ситуация, отличная от других. Напомню, что должность инструктора в американской армии – сержантская. А тут… Полковник Мартинес – человек в разведывательных кругах, кстати, известный, хотя сам об этом, скорее всего, не знает, но он уже несколько раз засветился в различных операциях, в том числе и неприглядных. И Служба внешней разведки не могла не заинтересоваться вопросом, с какой целью полковник ЦРУ превратился вдруг в простого инструктора. Даже в виде наказания полковников не сажают на сержантские должности. Можно было бы предположить, что Мартинес прибыл, чтобы руководить другими инструкторами, внедряя американскую военную методологию, что он, в общем-то, частично и делал. Но такая постановка вопроса была бы правомерна лишь в том случае, если бы в Грузию прибыл войсковой полковник, а не полковник ЦРУ. Единственным вариантом этой командировки просматривался тот, при котором должность инструктора для Мартинеса была лишь прикрывающим элементом. То есть вся его работа в качестве инструктора служила маскировкой для выполнения какого-то иного задания, основного. Что это за основное задание, ни мы, ни Служба внешней разведки знать, естественно, не могли и до сих пор не можем, но даже смешно было бы предположить, что Мартинес собирает какие-то данные о состоянии грузинской армии. Такие данные грузинский генштаб передал бы американцам по первому невнятному требованию, даже со своими разъяснениями и комментариями, и без всяких красивых агентурных выкрутасов. Ситуация чуть-чуть прояснилась, когда Мартинес стал собирать группу выходцев из Северо-Кавказского региона. Мы уже тогда предположили, что полковник ЦРУ планирует какую-то операцию на территории России. Официально для грузинской стороны операция выглядит как демонстрация американской системы подготовки бойцов спецназа, называемого в Грузии коммандос. Естественно, демонстрация навыков наиболее эффективна в боевых условиях. Группа, сформированная из настоящих грузинских коммандос в данном случае не подходит. Грузия не решится пока засылать такую группу в Россию. Она до настоящего времени решается только на разведывательные действия. Боевую операцию, естественно, безопаснее было бы проводить в Абхазии или в Южной Осетии, но полковник Мартинес предпочел Россию. Иначе для чего ему пришлось бы обращаться по вопросу формирования группы не к кому-то, а к самому Доку Умарову. Тут мы вышли на коллег из Службы безопасности Абхазии и совместными усилиями отследили цепочку, идущую от грузинских спецслужб к Доку Умарову, и дальше в Абхазию и Россию. С помощью абхазских коллег удалось пресечь поставку оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. Но этим вопрос не разрешился. У нас по-прежнему осталось подозрение, что откровенно террористической направленности группа полковника Мартинеса опять же является только прикрытием какой-то другой, более важной задачи. Нет смысла полковнику ЦРУ так рисковать ради демонстрации преимуществ американской системы подготовки спецназа. А мы до сих пор не знаем объект его внимания. Таким образом, Давид Вениаминович, ваша первостепенная задача… – «Объект его внимания»… – словами Известьева ответил Кольчугин. – Так точно. У нас есть определенные подозрения, что полковника Мартинеса интересует человек, который приезжает туда, на туристическую базу, отдыхать. Некий профессор-генетик Валерий Львович Скипидаров. Но уверенности в этом нет. Скипидаров приезжает с охраной из ФСО[13]. Он – человек государственный. – Известьев вытащил из кармана и показал Кольчугину фотографию Скипидарова. – Стоит к профессору присмотреться. Однако гарантии в этом вопросе нет, и потому нам и вам предстоит вести настоящий поиск. Благо, у нас есть для этого все необходимое. – Известьев большим пальцем показал себе за спину, где багажник машины был забит какими-то ящиками и коробками выше уровня задних сидений, да и одно заднее сиденье было занято коробками. – Средства электронного контроля. А майор Солнцев у нас – сам средство такого контроля. У вас, кажется, тоже есть в команде компьютерщик. Поможет. Ну а другую задачу генерал Кобылин вам объяснял. Она менее важная по сути, но более сложная в исполнении. Нужно как-то показать грузинскому генеральному штабу, что американская система подготовки превосходит российскую систему, и оставить без работы вашего старого друга полковника Габиани… Глава шестая Как это часто случается, ожидание оказалось более напряженным процессом, чем сам процесс приезда водителя легкового автомобиля. На звонок к калитке вышел Бзоу Гозарович. Распахнул калитку, глянул на машину, на номер, на водителя и спросил: – Привез? – Ты хозяин, что ли? – спросил водитель. – Хозяину не до того, чтобы тебя встречать, – Ахуба пытался говорить с акцентом. – А хозяйка где? – Ей тем более не до того… – В принципе, имитировать северокавказское произношение было несложно, и Бзоу Гозарович легко с этим справлялся. – Не тяни время, если не хочешь за хозяйкой сам отправиться. – Она должна имя сказать. Пароль. Зови или хозяйку или хозяина. – Естественно, водитель не понимал сути происходящего. Это была новость, из-за которой мог бы получиться прокол и провал всего дела. Возможно, хозяин и не знал пароля, возможно, и жена ему ничего не сказала. То есть в деле главным действующим лицом была она, а не он, и именно потому, может быть, он так обрадовался смерти жены. Для него это было освобождением от многих не самых приятных уз и забот. – Я же сказал, ему не до того. Жена у него умерла. Значит, и она выйти не может. Ты это в состоянии понять или объяснять на пальцах надо? Бзоу Гозарович нашел весьма подходящую причину, тем более что это было правдой. В подтверждение своих требований он сделал пальцами «рога», и угрожающе направил водителю в глаза. Водитель со скорбным видом опустил глаза и спросил почти сочувственным тоном: – Что с ней? – Перенервничала. Сердце остановилось. – Ладно, – водитель решился. – Заезжать нужно? Бзоу Гозарович распахнул калитку шире, посмотрел на улицу в одну сторону, в другую, никого не увидел, и кивнул: – Заноси так. Не много же. Не тяжело. – Две коробки.