Кристофер открыл окно, выпуская из кухни дым, и мысленно отругал себя за то, что налил в сковороду слишком много масла чили. Стейки слегка подгорели, покрывшись корочкой, поэтому он разогрел в микроволновке пакетик с перечным соусом. При этом специально закрыл дверь кухни, чтобы Эми не услышала, как звякнет микроволновка. Он уже выставил ее вон из кухни, похвастав, что стейк, дольки сладкого картофеля и соус — его фирменное блюдо; очередная ложь из многих, что он вливал ей в уши. Увы, не мог ничего с собой поделать. Что-то внутри него нуждалось в том, чтобы другие восхищались им: его поступками, внешностью, работой, а теперь и анонимными убийствами. Сегодня вечером настала очередь кулинарных талантов. Пораненный большой палец — до крови прокушенный Номером Девять — пять дней спустя все еще болел под повязкой, но у Эми не было причин усомниться, когда он сказал ей, что прищемил его дверью ванной. В подгоревшем стейке Кристофер винил недостаток сна. С тех пор как он познакомился с Эми, у него не получалось поспать больше чем несколько часов за раз. Она частенько ночевала у него, поскольку это было гораздо ближе к ее работе в Управлении столичной полиции, а ее сексуальный аппетит был почти таким же ненасытным, как и его собственный. Это означало, что время, которое Кристофер обычно проводил, наблюдая за местонахождением остальных Номеров в своем списке, пришлось ужать до ночей, проведенных в одиночестве. Эми внесла дополнительные осложнения в его и без того сложную жизнь. У него и раньше бывали подружки, но она отличалась от них тем, что за три недели, прошедшие с их первого свидания, Кристофер еще не мечтал убить ее. Она была его ДНК-парой; он же считал, что подобные ему способны испытывать искренние чувства к любому. Ее присутствие в его жизни выбивало Кристофера из колеи. Однако было в ней нечто такое, отчего он хотел, чтобы Эми всегда была рядом — по крайней мере, какое-то время. Вытащив из духовки готовые картофельные дольки, Кристофер симметрично расположил их на тарелках и, добавив листья салата и капнув на них немного бальзамического уксуса, принес в столовую. Поставив тарелки на стол, бросился обратно на кухню — что было совершенно не в его духе — спрятать пустые пакеты на самом дне мусорной корзины. — Смотрю, ты любитель чернухи, — сказала Эми. Вернувшись в столовую, Кристофер обнаружил, что она стоит перед книжными полками и, наклонив голову, читает названия на корешках. Книги на каждой полке были расставлены по размеру и цвету обложки. — «В умах серийных убийц», «Зодиак[23]», «Антология серийных убийц», — зачитала она вслух. — Плюс четыре книги о Джеке Потрошителе и две о Фреде и Розмари Уэст[24]… Чувствуется стабильный интерес, Крис. — Мне интересно знать, отчего у людей едет крыша, — небрежно ответил он и налил два бокала вина, тютелька в тютельку до одного уровня. — Мне интересно человеческое поведение. Даже если это попахивает чернухой. В свое время он прочел несколько биографий Питера Сатклиффа, Йоркширского Потрошителя, убившего в 1970-х и 1980-х годах прямо под носом у ничего не подозревавшей жены тринадцать женщин. Кристоферу было интересно узнать, как это сошло ему с рук и какой кайф он получал от такого риска. Любил ли он свою жену? Или же в мире параноидальной шизофрении Сатклиффа она была якорем, удерживавшим его от отплытия в полное безумие? Кристофер начал обнаруживать параллели в их жизни — за исключением психического расстройства. Он твердо знал: одно из многих его преимуществ перед Сатклиффом состояло в том, что ему не требовался такой балласт, поскольку он не был сумасшедшим даже близко. Все проведенные им исследования и тесты показали, что уровень его ай-кью гораздо выше среднего. Он убивал не потому, что не мог этого не делать, а потому, что это был своего рода вызов. — Даже твой выбор художественных книг жутковат, — продолжила Эми, — «Восхождение Ганнибала», «Американский психопат», «Что-то не так с Кевином»[25], автобиография Дональда Трампа… Кристофер прочел и посмотрел немало портретов психопатов, но с ними у него было мало общего. Писатели и сценаристы неправильно их истолковывали, искажали, преувеличивали, превращали в карикатуру, а все потому, что они были доступной мишенью и легко приводили в шок публику. Патрик Бейтман из «Американского психопата», Ганнибал Лектер, Эми Данн из «Исчезнувшей»[26] или уродливая душа Кэти Эймс из стейнбековского «К востоку от рая» — все они имели различные степени психопатических черт, но никто из них не был похож на него. Только Том из романа «Талантливый мистер Рипли» имел с ним некое сходство: например, их объединяла любовь к красивым вещам и то, что способ их достижения демонстрировал явное отсутствие чувства вины. Но махинации Тома привели к любопытной смеси триумфа и паранойи, чего нельзя сказать о нем самом. Внезапно внимание Эми привлекла белая книга без заглавия на корешке. Она протянула руку и вытащила ее на пару дюймов из ряда. Сердце Кристофера забилось, он затаил дыхание. Склонная к риску сторона его «я» намеренно оставила ее там, желая, чтобы Эми вытащила эту книгу и открыла ее; но холодная, трезвая сторона знала: если она это сделает, для нее настанет конец игры. — Ужин остывает, — сказал Кристофер. Эми тотчас оставила книгу там, где та стояла, и присоединилась к нему за столом. — Почему вашему серийному убийце не дали имя? — спросил он, энергично разрезая стейк. — Что ты имеешь в виду? — Большинству серийных убийц дают прозвище — либо журналисты, либо полиция. Йоркширский Потрошитель, Зодиак, Ангел Смерти… А этого парня никак не назвали. Кристофер был искренне оскорблен тем, что его усилия еще не были вознаграждены прозвищем. Неужели девятерых мертвых женщин — он надеялся, что еще одна пополнит завтра ночью список его трофеев, — недостаточно, чтобы воспринимать его всерьез? — Я не знаю, — ответила Эми. — Обычно это делают СМИ. Может, ты придумаешь его сам? — Как-то мне не по себе это делать. — И это говорит тот, у кого на полке два десятка книг о серийных убийцах? Кому, как не тебе, ведь ты эксперт… — Прежде чем я выберу имя, расскажи мне, что ты знаешь о нем. — Все, что знаю, я знаю от моего следователя, который на этой неделе провел встречи со всеми департаментами, на тот случай если те обнаружат что-то знакомое. Психологический профиль говорит нам, что это мужчина в возрасте от двадцати до сорока лет, а его объекты — незамужние одинокие женщины. Его образ действий всегда один и тот же: он проникает через дверь на первом этаже или дверь внутреннего дворика, открыв замок отмычкой — их двери почти всегда довольно старые, без сигнализации, — убивает в кухне, затем выкладывает трупы: руки вдоль тела, ноги прямые. Затем в течение промежутка времени от двух до пяти дней он убивает другую женщину, после чего возвращается на место предпоследнего преступления и помещает фотографию последней убитой на грудь ее предшественницы. Он методичен и не оставляет следов ДНК, но, поскольку все убитые найдены в границах Лондона, похоже, выбирает их навскидку, что затрудняет поиск места, где он может нанести следующий удар. В животе у Кристофера как будто запорхал огромный рой бабочек. Все его тело гудело и трепетало от волнения. Он впервые слышал, чтобы кто-то рассказывал ему о его же работе, причем с такими подробностями; если он с кем-то и обсуждал эту тему, то лишь через анонимные мессенджеры. — Нам кажется, убийца оставляет эти снимки либо в знак насмешки над нами, либо чтобы показать, что не намерен останавливаться, — продолжила Эми. — А еще он оставляет на тротуаре у дома каждой жертвы сделанный из баллончика рисунок, своеобразный указатель, что она внутри: силуэт человека, который несет что-то на спине. — Да, я видел фото в «Ивнинг стандарт». — Он словно призрак, исчезает, а потом появляется снова. — «Убийца-призрак». Эми покачала головой: — Глупое имя для него. — «Тихий убийца». — Разве так не называют уже угарный газ? — «Душитель с проволокой для сыра»? — Слово «сыр» звучит так, как будто ты тривиализируешь то, что он делает… — Эми внезапно умолкла. — Откуда тебе известно, что он использует сырную проволоку? Кристофер на миг задумался, осознавая свой промах. Во всех сообщениях, которые он читал, говорилось, что для убийства использовалась проволока, но нигде не уточнялось, что это проволока для нарезки сыра. — Легко догадаться, — нашелся Кристофер. — Если собираешься задушить кого-то жесткой проволокой, понадобятся ручки, чтобы держаться за них, иначе рискуешь отрезать самому себе пальцы. — Мы тоже думаем, что это сырная проволока, — сказала Эми. Отлично; похоже, она купилась на ложь. — Судя по ширине и глубине проникновения, а также по химикатам в ранах жертв, он регулярно чистит ее между убийствами. — Вы знаете, откуда это оружие? Эми кивнула и проглотила еще один кусочек стейка. — Держу пари, что его можно купить в любом магазине по всей стране. — Марки «Джон Льюис», и она в продаже, по крайней мере, десяток лет. Смотрю, ты сделал свою домашнюю работу, я права? Кристофер кивнул. Эми понятия не имела, какие горы домашней работы он сделал и как она только что его порадовала. — Если ты придумаешь ему прозвище, непременно упомяни его на работе, — посоветовал он. — Как часто тебе приходится придумывать прозвище серийному убийце? — Примерно так же часто, как видеть его воочию. Глава 28 Джейд Стоявший перед Джейд человек был определенно Кевином, но, очевидно, фотографии, которые он ей прислал, были сделаны какое-то время назад. Это был не тот Кевин, ради которого она приехала на другой край света. Его лицо было молодым, но глаза утратили блеск, запечатленный на многих его фотографиях. Он был почти полностью лыс, не считая мягкого пуха кое-где на голове. Его руки были жилистыми; спортивные штаны и футболка, которые, возможно, когда-то плотно сидели на нем, теперь болтались как на пугале. Кожа бледная и изможденная. В левой руке он держал переносную капельницу, прикрепленную к металлической раме на колесиках. Джейд окинула его взглядом с головы до пят, одновременно удивленным и растерянным. Ее первоначальный гнев моментально испарился. — Не возражаешь, если мы сядем? — Кевин слабо улыбнулся. Не зная, что ответить, Джейд ограничилась кивком и прошла за ним в просторную, ярко освещенную гостиную с огромными окнами, за которыми, покуда мог видеть глаз, на многие мили вокруг раскинулись поля. Опершись на подлокотник кресла, Кевин медленно опустился в него. — Извини, что я велел тебе уйти, когда ты позвонила, но ты застала меня врасплох, — начал он. Его юношеский голос резко контрастировал с его внешним видом. — Откуда мне было знать, что ты прилетишь сюда, чтобы познакомиться со мной? — Эта идея пришла мне в голову всего несколько дней назад, — прошептала Джейд. — Я… Я… прошу прощения. — Ух ты! Заметила, что за все время нашего знакомства ты ни разу не извинилась? — поддразнил Кевин. — Я не привыкла это делать. — Я шучу. Не ты должна извиняться, а я. Я не был честен с тобой. Думаю, это очевидно. Непросто сказать: «Джейд, у меня лимфома». Причем на четвертой стадии, что означает… вернее, не означает ничего хорошего. Джейд не осмеливалась посмотреть ему в глаза. Парень, в которого она влюбилась виртуально, и тень человека перед ней — это были совершенно разные люди. — Мне сообщили диагноз год назад, еще до того, как я прошел тест, — продолжил Кевин. — Мне было любопытно узнать, есть ли где-то моя идеальная девушка, и через несколько месяцев ею оказалась ты. Я хотел поставить на этом точку и не разглашать свои контактные данные — это было бы некрасиво по отношению к тебе, — но человеческая натура любопытна, и когда днями торчишь в больнице или дома, то ни о чем другом просто не можешь думать. Я не смог удержаться от искушения узнать о тебе как можно больше. Это было эгоистично с моей стороны, и я прошу за это прощения. Джейд, кивнув, согласилась с тем, что, если б их роли поменялись, ей тоже хотелось бы узнать все о своей ДНК-паре. — Сколько… — Она не договорила; это было бы верхом бестактности, даже для нее. — Сколько мне осталось? — закончил за нее Кевин. — Где-то месяц, самое большее два. — А как же снимки, которые ты мне присылал? — Они были сделаны прошлым летом. — Так вот почему ты не хотел общаться по «Скайпу»? Еще несколько минут назад мне хотелось разорвать тебя в клочья… Я была уверена, что у тебя есть жена и дети.