Голос его дрогнул. Он по-прежнему, как загипнотизированный, смотрел на мертвое тело. – Точно, Хэнкок, – произнес сержант с характерным облегчением, которое появляется, когда что-нибудь наконец вспомнишь. – Хорошая работа, дружище. Да, я и сам видел его в прошлое воскресенье в игре против Дарсли. – Он не был склонен к меланхолии? – поинтересовался доктор у констебля. – Ну уж нет, сэр! Он был полон жизни и энергии. Энергичный и веселый, всегда шутил. – Часто за общительной внешностью скрывается внутренняя боль, – задумчиво произнес медик. – Давайте снимем наконец беднягу. Тогда мы сможем отвезти его ко мне в хирургический кабинет и сделаем все необходимые приготовления к обследованию. Леди Хардкасл во время этого разговора держалась слегка в стороне. Она рассматривала грунт под мертвым телом и сравнивала его со своими рисунками, а потом вдруг спросила: – Джентльмены, а нельзя ли проверить пару моих идей, прежде чем вы все это сделаете? – Если сможем, миледи, – сказал Добсон. – Что вас беспокоит? – Как вы полагаете, сержант, земля здесь была мягкой? – спросила моя госпожа. – Возможно, мягкой, миледи… да. – Тогда можно было бы ожидать, что эта колода, вес которой соответствует весу весьма крепкого мужчины, должна была бы оставить след на земле под деревом. – Звучит разумно, миледи. – И еще. – Леди указала на землю прямо под телом. Почва была перемешана, на ней виднелись один или два странных отпечатка, но нигде не было заметно следа от торца колоды. – Констебль, позвольте вас побеспокоить и попросить поставить колоду торчком, так, как она должна была стоять, когда несчастный мистер Пикеринг был в шаге от горького конца. – Конечно, миледи. – Хэнкок шагнул вперед и поднял колоду. Верх ее оказался примерно на шесть дюймов ниже кончиков носков ботинок Фрэнка Пикеринга. Несколько мгновений мы молча смотрели на вновь открывшуюся картину, а потом констебль Хэнкок медленно произнес: – Подождите, раз его ноги не достают до колоды, как же он стоял на ней перед тем, как вздернуть себя? – Не может быть! – пробормотал доктор Фитцсиммонс. – Будь я проклят! – согласился сержант Добсон. – Итак, джентльмены, теперь вы видите, что меня беспокоило, – сказала леди Хардкасл. – Я не эксперт в подобных вещах, но мне кажется, все эти странности говорят о том, что здесь у нас не самоубийство. – Да, не похоже, – согласился врач, глядя на тело. – Но как, черт побери, им удалось его вздернуть? Он ведь далеко не пушинка, так ведь? – Скорее, тяжеловес, – проговорил Добсон, окидывая мертвеца оценивающим взглядом. – Его могли вздернуть, просто потянув за веревку, – предположил Хэнкок. – Я подумала об этом, – сказала леди Хардкасл. – Но посмотрите на веревку. Видите, как она намотана на ветку? Если кто-то подтягивал его с земли, как бы он умудрился потом пять раз обмотать ее вокруг ветки, да еще и так аккуратно закрепить? Все было сделано так, чтобы казалось, будто мистер Пикеринг сам приготовил веревку перед тем, как встать на колоду, поскольку, если его подтягивали, то веревку пришлось бы как-то закреплять внизу – это должен был бы сделать кто-то, стоявший на земле. – Но почему, – Хэнкок отчаянно пытался разгадать головоломку, – он оказался в лесу среди ночи? И кто хотел его убить? – К счастью, скоро это будет уже не наша проблема, – сказал Добсон. – Надо снять его, отвезти в хирургическую, а потом позвонить в Бристоль, в полицейское управление. Убийства – это ведь по их части. – Прежде чем мы уйдем, хочу доложить еще об одном наблюдении, – сказала леди Хардкасл. – От дороги до дерева, вдоль той линии, по которой вы шли сюда, имеются колеи. Примерно два дюйма шириной и на расстоянии ярда друг от друга. Не хочу, чтобы показалось, будто я вмешиваюсь в работу профессионалов, но я предполагаю, что это могут быть следы колес какой-нибудь повозки. Идеальный способ доставить тело сюда. – То есть его убили совсем в другом месте, вы это имеете в виду? – спросил Хэнкок. – Как я уже сказала, джентльмены, все это находится вне моей компетенции. Я бы не хотела никому мешать. – Вы не мешаете, миледи, и более того, мы все благодарны вам за помощь, – заверил Добсон мою госпожу. – Уверена, что абсолютно не за что, джентльмены, я провела прекрасное утро. Вы не будете против, если я удалюсь? Вы знаете, где меня найти, если понадобится. – Конечно, миледи. Ступайте домой и выпейте хорошую чашку горячего и сладкого чаю после всех этих потрясений. Здесь мы сами обо всем позаботимся. – Благодарю вас, сержант. Армстронг, пойдем домой. С этими словами леди Хардкасл направилась к краю поляны, а я последовала за ней. А когда мы вышли на дорогу и нас никто не мог услышать, моя спутница сказала: – Да уж, конечно, горячего и сладкого чаю! Скажут тоже! Чтобы взбодриться, нам потребуется хорошая порция бренди, пусть дьявол пьет их чай! И мы пошли к дому. Глава 3 Тело мистера Пиккеринга мы обнаружили в среду, а детектив допросил нас в четверг днем. Инспектор Сандерленд оказался общительным и любезным человеком. Его спокойная уверенность в себе и собственных способностях позволяли ему общаться с окружающими с невозмутимой вежливостью. Тем не менее его, казалось, не впечатлили вопросы и предположения леди Хардкасл. Выслушав наши заявления, он отпустил нас. В пятницу утром я направилась в деревню, чтобы сделать заказы у местных торговцев. Деревенские улицы были просто в прекрасном состоянии. Совершенно очевидно, что деревенская площадь составляла очень важную часть местной жизни и периодически использовалась для игры в крикет, так что мне пришлось быть особенно осторожной, чтобы не попасть в квадратные ворота в ее центре. Первым был владелец мясной лавки Ф. Спратт. Когда я вошла, он как раз рубил свиное филе на отбивные. Услышав дверной колокольчик, он оторвался от своего занятия и вытер руки о кусок ткани, свисавший с передника. – Здравствуйте, мисс, – весело поприветствовал меня мясник. – Чем могу вам помочь в такое прекрасное утро? – Здравствуйте, – сказала я. – У меня заказ на мясо для леди Хардкасл. Не могли бы вы об этом позаботиться? – Конечно, мисс. – Спратт перегнулся через прилавок, взял протянутый мною листок и внимательно на него посмотрел. – Хм-м, – хмыкнул он с видимым неодобрением. – У меня нет линкольнширских сосисок. Их тут редко заказывают. Имеются глостерширские, по моему собственному рецепту. Такие устроят? – Уверена, это будет замечательно. – Может, хотите попробовать рубленой печенки? – Это было бы прекрасно! – сказала я. – Я не ела печенки с тех пор, как покинула дом. Уверена, леди Хардкасл она наверняка понравится. – А где ваш дом, мисс? – спросил мясник, одновременно делая пометку в списке. – Моя мать была родом из Южного Уэльса. Абердэр. – Сожалею, никогда не слышал о таком, но если уж там готовят рубленую печенку, значит, люди неплохие. Как устроились на новом месте? – Спасибо, вполне хорошо. Думаю, нам понравится. И в деревне все такие очаровательные и дружелюбные. – Да, народ здесь очень дружелюбный. Найдется, конечно, парочка людишек так себе, но такие ведь попадаются повсюду, правда? – Совершенно верно. Владелец лавки еще раз пробежал глазами весь заказ. – Если хотите, я могу отправить мальчишку принести все к полудню. Но, может, вам стоит подождать сосисок до завтра – ночью я приготовлю свежих. – Завтра нас вполне устроит, мистер Спратт, благодарю вас, – сказала я. – Хорошего вам дня. Я повернулась, собираясь уходить, как вдруг мясник снова заговорил: – Пока вы не ушли, хочу спросить. Слышал, вы и ваша хозяйка нашли в лесу молодого Фрэнка? – Да, – подтвердила я. – Говорят, он висел на дереве. Как же быстро расходятся новости в небольших селениях! – Да, правда, – кивнула я. – Бедняга… – Говорят, все выглядело так, будто это самоубийство, а на самом деле его убили. Нет, новости здесь разлетаются просто с невероятной скоростью! – Я не знаю в точности, какова официальная позиция полиции по этому делу, – ответила я. – Но нам все показалось именно так, как вы слышали. Спратт глубокомысленно кивнул. – Дурная история. Дурная. Хороший был парень, этот молодой Фрэнк. Худо дело. Он грустно уставился на окровавленную колоду для разделки мяса и некоторое время молчал. Мне показалось неудобным оставлять его наедине с мыслями о том, насколько это дурная история, но лицо мясника вдруг посветлело. – Ладно, не стоит печалиться. Скоро дела пойдут веселее – ведь приближается помолвка и все такое.