— Вроде бы Зинаида... Но я не уверена. Ань, а давай ты с ней разговаривать будешь? Она все равно еще с прошлого раза думает, что ты странная. — Почему это я странная? — Ну ты же не хотела пить из колодца у нас в огороде. Анисимовна папе говорила, что они в войну из луж пили, и ничего. Мол, вода она и есть вода. А ты странная, потому что воду выбираешь. — Но тот колодец вонючий и цветет! На Леркином участке действительно есть заброшенный колодец. Вода в нем вся в водорослях и явственно подванивает, особенно в жару. Летом из него берут воду на полив огорода, но большую часть времени он стоит наглухо закрытый. Анисимовна по неизвестным причинам постоянно подбивает городских использовать воду из этого колодца в качестве питьевой. Мол, предыдущие хозяева так и делали. А зацвел колодец, мол, только после покупки участка Леркиным папой. — И еще она мне какую-то ересь несла. Помнишь, Лер, как твой папа баню топил, а она к нам напросилась? Анисимовна тогда говорила, будто бы у нее имеется книга, благодаря которой у нее всегда есть работники в шапках. Она им работу дает, а они у людей жизнь воруют. И после этого я — странная! — Да мы с тобой согласны, Ань. Только мы с ней не спорили, а ты — да. Поэтому можешь теперь говорить что угодно, ее этим не оскорбишь. Мне все равно эта идея как-то не понравилась. Но я решила пока не возражать. Может, удастся все решить без имен. К соседкиной калитке был прорыт в сугробе проход. Похоже, это сделал тот же трактор, что чистил дорогу. Кстати, таким образом можно было сразу отличить дома дачников-сезонников от домов местных жителей. Для дач тракторист не заморачивался расчисткой пути к калитке. Взглянув на дом, я немного расслабилась. Он стоял серый, зябкий и какой-то сиротливый, как забытая на вокзальной скамейке газета. Похоже, пустой. Изображать из себя «странную» перед знакомым взрослым человеком — то еще удовольствие, так что законная возможность избежать позора сразу подняла мне настроение. А замок... Подумаешь, можно и через забор перелезть! — Кажется, Анисимовны нет дома. Вон, даже дым из трубы не идет. Подруги синхронно задрали головы, посмотрели на крышу и расхохотались. — Слушай, а я купилась. — И я. Подумала, может, она специально печь не топит, чтобы к ней никто не ходил. — Ага. Дрова экономит. — Что смешного? — искренне не поняла я. Но подружки даже не стали объяснять. Бодро потопали по узкой, уже полузасыпанной тропинке, громко хрустя снегом. Недоумевая, я снова посмотрела на печную трубу, торчавшую из крыши. Из нее валил дым. Но мне точно не могло показаться! Разве может печной дым валить с перерывами? Очень странно... Калитка оказалась не заперта, хотя и открылась с некоторым трудом, схваченная тонким слоем наледи. То ли Анисимовна несколько дней не выходила с участка и не пользовалась калиткой, то ли забила на расчистку. С другой стороны, она уже в возрасте, может, ей элементарно тяжело это делать всякий раз, как пройдет снег. Поэтому и ее дорожка к дому практически ничем не отличалась от нашей, которую мы видели через забор. В любом случае Лерка была полна решимости побыстрее завершить все дела с Анисимовной. Она буквально взлетела на крыльцо, поскользнувшись всего пару раз, и решительно постучала в деревянную дверь кулаком в варежке. — Нет тут никого, — пробурчала я, когда добралась до подруги, но Лера, не сдаваясь, уже третий раз со всей силы ударила по двери. — Да она просто глухая, вот и все. Соня решительно растолкала нас, без всяких церемоний налегла на дверь плечом и буквально влетела в дом, чуть не бухнувшись от неожиданности. Потом поспешно отряхнула от снега сапоги. Мы молча последовали ее примеру. Сначала мне показалось, что в доме не теплее, чем на улице, но потом, как по заказу, я почувствовала запахи жилого помещения, дровяной дымок, тепло, которое призывало немедленно снять перчатки и расстегнуться. — Здравствуйте! — не сговариваясь, хором, громко выкрикнули мы, чтобы не напугать старушку неожиданным вторжением. Мы еще потоптались в полутемной прихожей, и наконец приоткрылась дверь комнаты и на пороге появилась хозяйка. Анисимовна выглядела совсем так же, как летом, разве что на два слоя одежды толще. Непонятно было, считает ли она нас плодом своего воображения или реальными людьми, потому что старушка молча смотрела на нас, не делая попыток подойти. Хотя, может, ей просто не хотелось покидать теплую комнату. — Здравствуйте, это я, Валерия, соседка ваша, с подругами, — решила уточнить Лера, сделав шаг навстречу Анисимовне. Я с рассеянным видом и ничего не выражающим взглядом стояла за Леркиной спиной, являя собой яркий пример личности не совсем нормальной. Ой, то есть странной. Вообще-то я просто задумалась, но никто же об этом не знал. В подобных ситуациях (на людях) друзья велят мне молча улыбаться. «Ты так выглядишь любезнее», — говорят они. Они призывают меня молчать и улыбаться как можно чаще, чтобы люди думали, будто я добрая и вежливая. Если подруги ждали, что я сейчас заведу вежливую беседу, называя бабку запанибратски Анисимовной, то они крупно просчитались. Бабка продолжала смотреть на нас почти без всякого выражения. Лерка, не выдержав, решила обойтись вообще без вступлений и довольно доходчиво объяснила старушке нашу проблему. Очень доходчиво, как ребенку. Анисимовна слушала с совершенно непроницаемым лицом и никак не показывала, что понимает и вообще слышит, что ей говорят. Однако, видимо, все же слышала и понимала. Потому что вдруг отмерла, всплеснула руками и шагнула нам навстречу: — Лерочка, Лерочка, как же. С подружками. Так это промерзся он у вас, ага. Ай-яй, как же отпустили-то вас одних! Ох-хо-хо, бедняжечки. Как же, как же. Я вам кружечку дам с кипятком-то, отопрете. Ай-яй-яй, одни совсем, одни. Мы с девчонками переглянулись. Такое участие нам было совсем не нужно, все эти причитания и охи. — И мы хотели домой позвонить, что благополучно добрались. А у нас на морозе телефоны не работают. Анисимовна сначала никак не отреагировала на наш толстый намек. Потом, заметив наши выжидательные лица, сочла нужным снова вежливо поохать. Нам, разумеется, этого было недостаточно. — А ваш мобильный телефон работает? Он, наверное, кнопочный? — Да уж, да уж, — закивала старуха, не двигаясь с места. — Ау вас есть номер моих родителей? — Да уж, да уж, — повторила Анисимовна. Но это прозвучало так же неубедительно, как и в первый раз. Мы снова переглянулись. Но только Лерка открыла рот, чтобы прямым текстом потребовать бабкин телефон, та просекла фишку: — Позвоню уж им, ага. Стало ясно, что свой телефон, если он вообще у нее существовал, Анисимовна нам давать не собирается. — Вы нам кипяток обещали, — наконец не выдержала Соня. Соседка опять покивала, но, к нашему счастью, наконец-то развернулась и ушла куда-то вглубь дома. — Что-то я сомневаюсь, что она позвонит, — пробурчала я. Соня закатила глаза и развела руками. Действительно, тут уж ничего не поделаешь. — Да почему не позвонит? Что вы вечно паритесь без повода? — взвилась Лерка. — К тому же мы всегда сможем позвонить из «пушкинской» деревеньки. Подумаешь, всего-то полчаса ходу. Наверное, если бежать, так вообще минут пятнадцать. Так сказала Валерия. Правда, она как-то убеждала меня, что велосипед быстрее трактора. Это когда мы от тракториста удирали. Потом, правда, она собиралась прятаться от него под мостом, когда трактор неожиданно нагнал наш велосипед. Но вполне возможно, что до «пушкинской» деревни бегом действительно пятнадцать минут. Летом. По прямой дороге. Когда неделю не было дождя. Опять же Лерка, помнится, очень быстро бежала, когда за ней гналась коза. А мы с Соней бегаем не хуже подруги. Вопреки нашим опасениям, Анисимовна все же вернулась с алюминиевой кружкой, от которой поднимался пар. Опять многократно поохав над нашей незавидной участью и беззащитностью, она в качестве утешения разрешила нам кружку не возвращать. По крайней мере, не сразу. Я хотела было сказать, что отдадим летом, но сдержалась. Что-то подсказывало мне: Анисимовна шутку не оценит. Она даже дальше прихожей нас не пустила, так что не стоило особо фамильярничать. Мы буквально бегом бежали, боясь, что кипяток на морозе остынет и что прольем его по дороге. Но все обошлось. Соседский кипяток сработал: ключ удалось провернуть, замок открылся. Но, очевидно, навсегда. Мы с Соней посочувствовали подруге, уверенные, что ей попадет от папы. Надо же, только приехали и сразу начали все ломать. Но Лера беспечно отмахнулась, мол, где-то в доме был запасной навесной замок. Главное, чтобы еще и дом удалось отпереть. Под громкий визг заржавевших петель мы наконец распахнули калитку. Раньше она так не орала, но и замок с легкостью открывался. Видимо, осенние дожди и морозы сделали свое черное дело. Калитка открывалась наружу, что избавило нас от дополнительных проблем. Снег на участке был на удивление рыхлым и легко поддавался тарану в виде Леркиного рюкзака. Это означало, что расчищать дорожку будет очень легко, а еще лучше — лепить снеговиков. Проваливаясь почти по колено в снег, мы добрались до крыльца. К счастью, с замками входной двери проблем не возникло. От входной двери коридорчик вел прямо на веранду, где располагалась кухня, и в жилые комнаты, отгороженные второй дверью. Этот замок тоже открылся без труда. Лерка стащила сапоги, чтобы не наследить в доме, и, повизгивая от холода и поджимая то одну, то другую ногу, быстренько смоталась на кухню за веником. Мы аккуратно стряхнули с себя, с сумок и особенно с сапог снег и только тогда почувствовали, что наконец-то приехали на дачу. Мы сделали это! Первым делом нам всем срочно понадобилось зарядить телефоны. Лера-мне-все-папа-рассказал принялась деловито копаться в распределительном щитке, а мы с Соней, встав по обе стороны, уважительно пялились, как подруга ловко включает электричество в доме. Зажегшейся над нашими головами лампочке радовались, как дикари. Теперь все стало пригодно для нормальной дачной жизни. Достаточно дать электричество, и дом превращается из заброшенного промерзшего помещения в прекрасный коттедж. Даже пыли особо не было. Во всяком случае, не грязнее, чем в моей части комнаты, которую мы делили с мамой. Только запах совершенно непривычный, не летний. Тогда пахло нагретым деревом, свежескошенной травой, яблоками. А сейчас несло погребом: холодом, совсем немного тухлятинкой, что ли, и мокрыми жухлыми листьями. Мы не обсуждали этот запах между собой, но каждая периодически принюхивалась. На зиму всю посуду и кухонную утварь, включая электроплитку, перетаскивали с веранды в дом, во вторую комнату. Здесь сначала была спальня Леркиной бабушки, а потом комната ее родителей. Летом, даже в самую жару, в комнате царила приятная прохлада, а сейчас, зимой, — так просто настоящий дубак. Тепло от печи туда не доходило, и можно было не бояться, что продукты испортятся. Поэтому мы единогласно решили использовать комнату как холодильник, тем более что настоящий холодильник стоял здесь же, убранный в коробку и прижатый ящиками с тарелками. Но мы и не собирались пользоваться тем, что надо потом мыть. К счастью, у Леркиной мамы всегда имелся запас одноразовой посуды. На кухонной веранде висел рукомойник, в который надо было заливать воду, а при помощи ковшика можно было наполнять разогретым на плитке кипятком. Мы привезли с собой жареные куриные ножки, которыми снабдила нас моя мама. Она их миллион нажарила, только разогреть, и мы быстренько достали из коробки в комнате-холодильнике маленькую электроплитку. А макароны в доме всегда были. Ну и еще на очень черный день были припасены банки с тушенкой. Леркина мама говорила, что даже представить себе не может, что это будет за день такой, но регулярно проверяла у тушенки срок годности. А вообще мы набрали с собой шоколадных батончиков, чипсов и карамельных конфет с орехами, крекеров, сушек, прихватили даже одну большую бутылку газировки. В конце концов, это же каникулы, надо питаться только тем, что вкусно. В общем, мы умяли по шоколадному батончику, запили сладкой газировкой и сразу почувствовали себя лучше. И даже электроплитку использовали: пытались сушить рядом с ней мокрые варежки и перчатки. Кстати, неожиданно пригодились безразмерные валенки, которые как-то летом закупил Леркин папа. Все тогда хохотали над ним, но он бесстрастно сносил подколки жены и дочери, и только теперь мы оценили его мудрость. Сменив сапоги на валенки, буквально преображаешься! Если бы работала связь, клянусь, я бы первая позвонила и поблагодарила его! Одно было плохо: почему-то совершенно пропала сотовая связь, а вместе с ней и интернет. Не то чтобы это была прямо неожиданность. Летом тут тоже так себе с телефонами — хотя бы потому, что постоянно разряжается батарея независимо от времени пользования. Не важно, смотришь ли ты ролики на YouTube или просто периодически проверяешь время, заряд съедается одинаково быстро. Но летом это было не так критично, потому что всегда находились занятия поинтереснее тупления в телефон. Так они обычно у нас на зарядке и торчали в доме. Но сейчас было что-то уж совсем жесткое. Мы даже предположили, что на зиму в Шилиханово просто прекращают подачу сигнала, раз уж тут так мало народу. Или на праздники отключили. Или авария какая-то. Больше всего мы страдали, что не можем воспользоваться своими плей-листами в ВК. У меня, к примеру, на телефон закачан какой-то минимум любимой музыки. К счастью, Валерия нарыла в дачном барахле магнитофон, настолько старинный, что его даже не прятали с окончанием сезона. Зато там было радио и вход для аудиокассет — их нашлась целая коробка. В свое время Леркина мама научила ее, как правильно вставлять кассеты в проигрыватель. Другое дело, что музыка там была — какой-то нафталиновый кошмар. Но мы решили все равно ее слушать, когда надоедят наши закачанные треки. Больше радовало радио. Правда, радиостанции ловились не все и в основном какие-то совершенно незнакомые, но зато хоть какая-то цивилизация, да и музыка периодически была вполне себе годная. Например, горловое пение под звуки варгана. Нам очень понравилось. Одновременно жутковато и успокаивающе. Водопровод и канализацию на даче в свое время проводить показалось дорого, поэтому временно, то есть уже довольно много лет, пользовались небольшим, но крепким и даже утепленным домиком чуть поодаль от основного дома. В общем, удобства во дворе, но никто не жаловался, не отлынивал от ходьбы с ведрами за водой к деревенскому колодцу. В этом был особый экстрим и, как шутила Леркина мама, деревенский фитнес. Вообще участок был довольно большой, и задняя калитка выходила на заливной луг, а дальше уже начинался небольшой залив Ичетинки. Сейчас там все было завалено снегом, и граница между берегом и скованной льдом водой была совершенно незаметна. Чтобы все было по справедливости, решили выбирать дежурного по кухне и по уборке при помощи считалочки, всякий раз разной. Первой расчищать дорожку к калитке выпало мне. Конечно, остаться в доме было веселее, но и от физических упражнений была своя польза: я быстро согрелась. Рыхлый снег легко поддавался, и путь к распахнутой калитке, пусть и узкий, но был проложен прямо по нашим следам. За этим занятием меня и застукала соседская бабка. Анисимовна прошла через распахнутую калитку, но в дом заходить не стала, стояла у крыльца и смотрела, как я лихо ковыряюсь лопатой в сугробе. Я, пользуясь случаем, сбегала быстренько в дом и сразу вынесла ей кружку, а в ответ получила очередную порцию причитаний: и замерзнем мы, и с голоду помрем. — Печь-то топить умеете?