– Ну… тогда здравствуй… Вскоре часы пробили три. – Папа, – испугалась Женя, – ты уже встаешь? Наши часы спешат. – Нет, Женя, это точно. – Папа, и твои часы спешат тоже. – Она подбежала к телефону, набрала «время», и из трубки донесся ровный металлический голос: – Три часа четыре минуты! Женя взглянула на стену и со вздохом сказала: – Наши спешат, но только на одну минуту. Папа, возьми нас с собой на вокзал, мы тебя проводим до поезда! – Нет, Женя, нельзя. Мне там будет некогда. – Почему? Папа, ведь у тебя билет уже есть? – Есть. – В мягком? – В мягком. – Ох, как и я хотела бы с тобой поехать далеко-далеко в мягком!.. И вот не вокзал, а какая-то станция, похожая на подмосковную товарную, пожалуй, на Сортировочную. Пути, стрелки, составы, вагоны. Людей не видно. На линии стоит бронепоезд. Приоткрылось железное окно, мелькнуло и скрылось озаренное пламенем лицо машиниста. На платформе в кожаном пальто стоит отец Жени – полковник Александров. Подходит лейтенант, козыряет и спрашивает: – Товарищ командир, разрешите отправляться? – Да! – Полковник смотрит на часы: три часа пятьдесят три минуты. – Приказано отправляться в три часа пятьдесят три минуты. Полковник Александров подходит к вагону и смотрит. Светает, но в тучах небо. Он берется за влажные поручни. Перед ним открывается тяжелая дверь. И, поставив ногу на ступеньку, улыбнувшись, он сам себя спрашивает: – В мягком? – Да! В мягком… Тяжелая стальная дверь с грохотом захлопывается за ним. Ровно, без толчков, без лязга вся эта броневая громада трогается и плавно набирает скорость. Проходит паровоз. Плывут орудийные башни. Москва остается позади. Туман. Звезды гаснут. Светает. …Утром, не найдя дома ни Тимура, ни мотоцикла, вернувшийся с работы Георгий тут же решил отправить Тимура домой к матери. Он сел писать письмо, но через окно увидел идущего по дорожке красноармейца. Красноармеец вынул пакет и спросил: – Товарищ Гараев? – Да. – Георгий Алексеевич? – Да. – Примите пакет и распишитесь. Красноармеец ушел. Георгий посмотрел на пакет и понимающе свистнул. Да! Вот и оно, то самое, чего он уже давно ждал. Он вскрыл пакет, прочел и скомкал начатое письмо. Теперь надо было не отсылать Тимура, а вызывать его мать телеграммой сюда, на дачу. В комнату вошел Тимур – и разгневанный Георгий стукнул кулаком по столу. Но следом за Тимуром вошли Ольга и Женя. – Тише! – сказала Ольга. – Ни кричать, ни стучать не надо. Тимур не виноват. Виноваты вы, да и я тоже. – Да, – подхватила Женя, – вы на него не кричите. Оля, ты до стола не дотрагивайся. Вон этот револьвер у них очень громко стреляет. Георгий посмотрел на Женю, потом на револьвер, на отбитую ручку глиняной пепельницы. Он что-то начинает понимать, он догадывается, и он спрашивает: – Так это тогда ночью здесь была ты, Женя? – Да, это была я. Оля, расскажи человеку все толком, а мы возьмем керосин, тряпку и пойдем чистить машину. На следующий день, когда Ольга сидела на террасе, через калитку прошел командир. Он шагал твердо, уверенно, как будто бы шел к себе домой, и удивленная Ольга поднялась ему навстречу. Перед ней в форме капитана танковых войск стоял Георгий. – Это что же? – тихо спросила Ольга. – Это опять… новая роль оперы? – Нет, – отвечал Георгий. – Я на минуту зашел проститься. Это не новая роль, а просто новая форма. – Это, – показывая на петлицы и чуть покраснев, спросила Ольга, – то самое?.. «Мы бьем через железо и бетон прямо в сердце»? – Да, то самое. Спойте мне и сыграйте, Оля, что-нибудь на дальнюю путь-дорогу. Он сел. Ольга взяла аккордеон: …Летчики-пилоты! Бомбы-пулеметы! Вот и улетели в дальний путь. Вы когда вернетесь? Я не знаю, скоро ли, Только возвращайтесь. . хоть когда-нибудь. Гей! Да где б вы ни были, На земле, на небе ли, Над чужими ль странами – Два крыла, Крылья краснозвездные, Милые и грозные, Жду я вас по-прежнему, Как ждала. Вот, – сказала она. – Но это все про летчиков, а о танкистах я такой хорошей песни не знаю. – Ничего, – попросил Георгий. – А вы найдите мне и без песни хорошее слово. Ольга задумалась, и, отыскивая нужное хорошее слово, она притихла, внимательно поглядывая на его серые и уже не смеющиеся глаза. Женя, Тимур и Таня были в саду. – Слушайте, – предложила Женя. – Георгий сейчас уезжает. Давайте соберем ему на проводы всю команду. Давайте грохнем по форме номер один позывной сигнал общий. То-то будет переполоху! – Не надо, – отказался Тимур. – Почему? – Не надо! Мы других так никого не провожали. – Ну, не надо так не надо, – согласилась Женя. – Вы тут посидите, я пойду воды напиться. Она ушла, а Таня рассмеялась. – Ты чего? – не понял Тимур. Таня рассмеялась еще громче. – Ну и молодец, ну и хитра у нас Женька! «Я пойду воды напиться»! – Внимание! – раздался с чердака звонкий, торжествующий голос Жени. – Подаю по форме номер один позывной сигнал общий.