– Подрастешь, поймешь, – фыркает Ник. – Никита! – хмурюсь я. – Ладно-ладно. Молчу. Иди уже… – Я через часик-два отвечу на все твои вопросы, окей? – щекочу Машку за ухом. – Не спеши, – проявляет великодушие младшая. – Я могу спросить у деда. Вот прямо сейчас ему и позвоню. Теперь, по прошествии лет, сложно даже представить, что в нашей жизни был момент, когда мы с родителями не общались. С тех пор столько всего было вместе пережито и сказано… Никого нет родней и ближе. – Позвони. Он обрадуется. Поднимаюсь наверх. В коридоре сталкиваюсь с косметологом Дины. Оказывается, все «процедуры», как их называет наша дочь, моя жена уже прошла. Остался лишь массаж. – Массаж? – задумчиво чешу бровь. – А знаете что? Давайте-ка мы с этим справимся сами. – В смысле, я могу быть свободна? – глаза косметолога загораются пониманием. – Как ветер. Дина в ванной? – Отдыхает, после обертывания. Что ж, так даже лучше. Я тихонько приоткрываю дверь. Здесь теплее, чем в других комнатах. И парко. Дина лежит лицом вниз, накрытая толстым полотенцем. Я в предвкушении закусываю щеку и подхожу ближе. Осматриваюсь. Нахожу масло. Сдвигаю простынь. Ноль эмоций… А меня как в первый раз штырит. Уснула? Начинаю осторожный массаж. Дыхание Дины обрывается, стоит мне только ее коснуться. Тепло, что зародилось в теле еще с полчаса назад, вспыхивает огнем и превращает кровь в раскаленную лаву. Мну окаменевшие плечи. Разминаю мышцы уверенными движениями. Дина всхлипывает, а я наклоняюсь к ней и негромко интересуюсь: – Все нормально? На коже Дины выступают мурашки. – Теперь, когда ты вернулся, да, – выдыхает она, отходя от заданного мной сценария. – Как я мог пропустить твой день рождения? – руки медленно-медленно спускаются вниз и возвращаются в обратном направлении. Эмоции душат. – Сорок лет. Так себе праздник. Я перед твоим приходом думала как раз о том, что ты сейчас в том возрасте, в котором была я, когда мы только встретились. – Ровно девять лет назад. – Да… Ох… Фед, – выдыхает томно. – Помнишь, как ты на меня наорала, когда я сделал вот так? – отодвигаю в сторону трусики и прохожусь пальцем по влажным складкам. – О, да… – стонет. – Ты, наверное, решил, что я та еще стерва. Шевелю пальцами, а сам, склонившись ниже, нежно прикусываю выступающие позвонки. – Так и было. Но уже очень скоро я понял, насколько в тебе ошибся. Как ты догадалась, что это я? – резко меняю тему, обводя пальцами маленький скользкий узелок. – Взбесившийся пёс… И твой запах-ах-ах… – Я плохо пахну? Ну, мало ли, столько часов в дороге! – Хорошо. Очень хорошо-о-о. Не останавливайся, Фед. – Скучала? – Безумно. Как все прошло? – Как всегда. В такие моменты я вообще не очень понимаю, зачем мне вся эта ерунда. – Затем, что ты – жутко умный парень. И тебе нужно делиться опытом с другими. – А еще умелый. – Меня ведет, я одержим ею. Касаюсь лбом затылка. Погружаю сразу два пальца… Дина стонет, сжав в зубах край полотенца. – И умелый. Да… – хнычет. – Я говорила, как тобой горжусь? – Что-то такое припоминаю. Но я не прочь послушать еще. – Кандидатская в тридцать лет… – У меня не было выхода. Такой женщине, как ты, надо соответствовать. – Это твои заморочки, Федька. Я тебя любила любым. Зарываюсь в ее волосы носом. Добавляю к двум еще один палец. Эмоции душат. Потому что я знаю… Знаю, что любила. Да если бы не она, я бы опустился на самое дно и дал бы темноте сожрать себя без остатка. Это она вытащила меня из-под толщи тяжкой маяты, это она была со мной на тех пределах, до которых никто другой не доходил, дезертируя с поля боя. – Ты права. Но так я чувствую себя несколько лучше. – Несколько? – переспрашивает Дина скептически. – Угу. Полностью я расслаблюсь, когда появится возможность дарить тебе нормальные подарки. – Нормальные – это дорогие? – Дина переворачивается на спину, и я впервые за три дня получаю возможность заглянуть ей в глаза. – Ну… Ценные. – Тогда раздевайся. – Эм? – вопросительно выгибаю бровь. – Разденься, повяжи на себя бант и считай, что дело сделано. – Хм… – Ну, что еще?. – А бант куда вязать, Дин? КОНЕЦ