Отец «жениха» смахивал на дикого зверя, находившегося извечно начеку: высокий, мускулистый, готовый в любую минуту броситься на всякого, кто будет ему неугоден, с необычайно жестоким взглядом и ужасно большими кулаками. Ранделл-младший был полной его противоположностью: невысокого роста, болезненно худой, с блеклыми голубыми глазами и мелкими чертами лица. При этом горбатым! «Если Оллон красавец, то я императрица!» – пронеслась невольно мысль. – Судя по враждебному настрою вашей племянницы, становиться моей невесткой она не собирается. Не так ли, Ваше сиятельство? – осведомился мужчина леденящим душу тоном. Он не потрудился поздороваться со мной либо с графом, как того требовал этикет, не говоря о том, чтобы представиться и назвать цель визита. Высокомерие и напыщенность Ранделла-старшего не знали границ. Он вел себя так, словно был принцем, а не простым бароном. До зуда в ладонях захотелось взять фолиант и поправить его воображаемую корону, с которой он не расставался, поди, даже во сне. – Верно поняли, милорд, – ответила скороговоркой за родственничка. Дабы пресечь малейшую возможность дальнейших переговоров, я порвала брачный договор на крохотные кусочки и театральным жестом подбросила в воздух. Желтоватые хлопья вмиг усеяли в комнате пол. Ранделл-старший посмотрел на меня, точно на пустое место, взглядом спросил: «Кто дал мне слово?» – и снова обратился к графу: – Вам следовало получше потрудиться над убеждением этой молодой и крайне невоспитанной особы, чтобы не тревожить попусту столь занятых людей, как я и мой сын. Согласно нашему соглашению, теперь вам следует действовать в соответствии с пятым пунктом, в противном случае я перейду к шестому, – пригрозил он и более мягко продолжил: – Пойдем, Оллан! – Куда? – недоуменно спросил у него сын, поглядывавший все время на меня исподтишка, боясь открыто посмотреть в глаза. – Она мне нравится. Я готов на ней жениться. По окончании фразы произошло то, чего я совсем не ожидала: несостоявшийся жених вытер хлюпающий нос рукавом дорогого сюртука, будто понятия не имел о существовании платка. От моего лица отлила кровь, глаза превратились в два круглых черных обсидиана. «Безупречное воспитание?» – возмутилась про себя, вспомнив слова дядюшки, который в данную минуту имел бледный и крайне растерянный вид. С Ранделлом-младшим было что-то не так. Горб не в счет. Дело в голосе. Он казался аномально высоким для его возраста. Подобным фальцетом разговаривают маленькие мальчики, но не молодые мужчины. Казалось, он отставал в развитии, вернее, застрял где-то на двенадцати-тринадцати годах. И этого ребенка пытались подсунуть мне в мужья? Что бы я делала с ним по вечерам? Играла бы в салочки или жмурки? Это не я, а они должны были заплатить мне невесть сколько, чтобы получить согласие на брак! Как бы состояния хватило! – Ты прав, она ничего, – согласился Ранделл-старший и довольно ласково вымолил: – Но мы найдем тебе другую жену, более красивую и послушную. Пойдем, Оллан. – Не хочу другую, хочу эту, – воспротивился горе-жених. Тогда крупный мужчина взял сына за руку и буквально потащил к выходу. Прямо сцена из комедии. Только отчего-то хотелось выразить нуворишу сожаление и пожелать удачи. – Ваша милость, постойте! – бросился вдогонку внезапно пришедший в себя родственничек. – Куда вы? Мы сейчас все решим. Моя племянница пошутила. Дядя вел себя так, словно от него уплывала огромная рыбина или убегала курица с золотыми яйцами. Он в жизни не стал бы расшаркиваться, проглатывать оскорбления, мириться с проявлением неуважения, тем более искать хорошую партию для неугодной племянницы, если бы не личная выгода. Граф пытался позаботиться, только не обо мне, а о себе. Узнать бы еще, какова цена сделки! – Я все сказал, – процедил барон сквозь зубы и хлопнул дверью прямо перед носом у лорда Айена, хотя он владел более высоким титулом. В комнате воцарилась тишина. Я смотрела в спину бывшему опекуну, видела, как вздымаются при дыхании его плечи, и молилась высшим силам, чтобы он тоже поскорее покинул помещение. Но нет. Прошло полминуты… минута, а он продолжал неподвижно стоять. Затем дядя повернулся. Крайне медленно, каждое движение таило опасность. Его глаза были налиты кровью, прямо как у быка, лицо полыхало от гнева, крылья носа раздувались, будто парусина при попутном ветре. Я запаниковала, осознав, что попала в беду. – Идиотка! – взревел он и угрожающе прошипел: – Ты хоть знаешь, каких трудов мне стоило уговорить Ранделла только рассмотреть твое имя в качестве потенциальной невестки? Ответить ничего не успела. Мерзкий родственник вихрем подлетел ко мне и влепил увесистую пощечину. Я чудом устояла на ногах. Приложив ладонь к пылающей щеке, потрясенно уставилась в злющие черные глаза нежеланного гостя. Между нами всякое происходило, пока я жила в замке, что двенадцать лет был моим домом и в одночасье стал его. Дядя нередко оскорблял меня, морил голодом за непослушание, обращался со мной, словно с прислугой, но никогда не поднимал руку. Я не успела опомниться, как он сомкнул пальцы на моей шее и начал душить. Перед внутренним взором резко возникли образы и с невероятной скоростью стали сменять друг друга, в ушах зазвучали различные голоса. За несколько секунд мне стало известно столько всего, что голова пошла кругом, в горле пересохло, в висках поселились молоточки. – Знаю, – прохрипела сквозь силу. – Тридцати процентов от моего фонда. Граф тотчас отпрянул, словно обжегшись, и впился в лицо ошеломленным взглядом. Мои руки стремились взлететь вверх и накрыть шею, уберечь от повторных посягательств, растереть болезненные места. Вместо этого я гулко сглотнула и слегка приподняла подбородок. Все потом… Когда останусь одна, чтобы он не увидел проявления слабости. – Половину денег вы уже получили от нувориша, – не унималась я. – Взяли у него два года назад взаймы семьдесят пять тысяч золотников, хотели наладить собственное дело по торговле ценными товарами, привезенными из дальних стран. Но корабль потерпел крушение на обратном пути. Все специи, все тончайшие ткани пошли ко дну, затонули вместе с судном. Их даже никто не пытался спасти… Настало время отдавать долг, да только нечем. Тогда вам в голову пришел великолепный план: рассчитаться с Ранделлами за мой счет. Еще и в выгоде остались бы, пройди все как по маслу. В соответствии с договоренностью вторую половину золотников вы получили бы через три года, как только нувориш запустил бы руки в мои деньги. Но вы оба потерпели неудачу. Неугодная племянница оказалась несговорчивой. – Откуда?.. – огорошено прошептал лорд Айен и заметно побледнел. – Очевидно, вы забыли, кто я, – усмехнулась в ответ, развела руками и продолжила с издевкой рассказ: – Теперь придется продавать два дома в столице, которые были частью приданого ваших дочерей, и возвращать долг, иначе Ранделл-старший превратит вашу жизнь в ад. Кажется, так он вам пообещал. Вы бы с радостью отдали за Оллана одну из дочерей, но нуворишу они не нужны. Никакой выгоды. Да и внешностью девицы пошли в вас: высокие, широкоплечие, с черными усиками под носом. У Теоны вдобавок косоглазие. Кто возьмет их замуж без хорошего приданого? Никто! С неменьшей радостью вы женили бы на мне собственного сына еще четыре года назад, да только высшие силы не подарили вам наследника. Самому тоже не раз приходило на ум, как изменилась бы ваша жизнь, окажись вы внезапно вдовцом. К счастью, леди Айен обладает хорошим здоровьем, – заметив, что дядюшку вот-вот хватит удар, решила закончить с обличительной речью. Лишь пригрозила: – На будущее советую не прикасаться ко мне, милорд, если не хотите, чтобы ваши тайны стали моими. – Неблагодарная! – взревел бывший опекун, придя в себя по истечении какого-то времени, и снова стал наступать. Я метнулась к письменному столу и схватила первое попавшееся под руку. – За что мне вас благодарить? – выпалила без раздумий. – За пять лет жизни в комнате для прислуги, мозоли на руках и бессонные ночи, проведенные в слезах? Неожиданно распахнулась дверь. В комнату впорхнула Санса. Улыбка сползла с ее губ, едва подруга увидела грузного гостя и меня, забившуюся в угол с кувшином воды. – Что здесь происходит? – оторопело спросила она и указала графу пальцем на коридор. – Пошли прочь, иначе я сейчас же вызову стражников! Лорд Айен поджал губы и злобно прошипел: – Ты еще пожалеешь, дура, что отказалась. Ой как пожалеешь. Я найду способ поквитаться… – Вон! – прокричала Санса. Бросив на меня убийственный взгляд, лицемер направился широким шагом к выходу. По пути он намеренно задел соседку плечом, громко хлопнул дверью и лишь затем скрылся из виду. Тело незамедлительно пробил озноб, накатила сильная усталость. – Было неконтролируемое видение? – забеспокоилась Санса. Стоило слегка кивнуть, она забрала из моих рук кувшин, подвела к постели и уточнила: – Как долго? Ноги дрожали. Я боялась, что они не удержат меня, поэтому опустилась на край кровати и только затем отозвалась: – Секунд пять-десять. Впрочем, не знаю. – Тебе следует обсудить произошедшее с профессором Толдри. Неконтролируемые видения очень опасны. Преподаватель обязательно даст дельный совет. Об ужасном родственничке потом расскажешь. Тебе срочно нужны мятный чай и часок крепкого сна, – заботливо проговорила Санса, уложила меня в постель и накрыла теплым пледом. Пока я прокручивала в памяти разговор с мерзким родственничком, подруга приготовила чашку ароматного травяного чая. Он унял нервы и позволил задремать. Мне следовало тем же вечером вызвать видение или хотя бы бросить руны, но я подумать не могла, что обозленный граф подложит свинью такого размера… * * * Спустя неделю… Настал долгожданный день. С минуты на минуту должны были раздать конверты с распределением. Я почти не волновалась, считала, что место в Альянсе императорских оракулов – решенное дело, тем не менее легкое беспокойство все же испытывала. В отличие от меня, многие одногруппники и однокурсники были сегодня необычайно возбужденными, общались чересчур эмоционально, отчего в Зале собраний царил шум и гам. Казалось бы, зачем оракулам тревожиться, если можно разложить карты или сесть на треногу в практической комнате и узнать результаты распределения? Все просто лишь на первый взгляд. Предсказывать собственное будущее умели единицы, особо одаренные маги. Рождались они редко, где-то раз в тридцать-сорок лет, и зачастую занимали самые высокие должности в области предвидения, такие, как пост Главного императорского оракула и ректора Академии предсказателей. Со слов адептов, наш глава, профессор МакГилз, обладал уникальным даром предвидения и запросто мог возглавить Альянс императорских оракулов, однако по неизвестной причине маг предпочел менее оплачиваемое и в то же время более спокойное место работы. Еще одной причиной, по которой адепты не могли знать результатов распределения, был запрет на перекрестные предсказания. Его ввели пару веков назад, когда один из выпускников академии возглавил любимое учебное заведение. С той поры адепты при поступлении давали клятву и не могли ее нарушить. Вернее, могли, но предсказание было пустым: либо видение не сбывалось, либо не появлялось вовсе. В Зале собраний наступила полнейшая тишина только с появлением пресловутого профессора МакГилза. Он поднялся на трибуну, заклинанием усилил голос, чтобы не брать медный рупор, и зычно заговорил: – Дорогие адепты! Совсем скоро вы выпорхнете отсюда почтовыми голубями. Служите на благо народа, во имя добра, никогда не становитесь на сторону зла и не порочьте заведение, являвшееся вам домом долгих пять лет, не предавайте преподавателей и сокурсников, которые заменили семью. В вашей жизни будет много соблазнов. Кто-то устоит, кто-то нет. Мой вам совет: что бы ни случилось, оставайтесь людьми. Удачи! Шквал аплодисментов взорвал тишину. Ректор говорил всегда коротко, по делу и очень проникновенно. Стоило ему покинуть зал, как кураторы групп взяли стопки конвертов, заготовленные секретарем профессора МакГилза, и принялись раздавать взволнованным адептам. Я получила заветный прямоугольник одной из первых, ведь моя фамилия начиналась на букву «В». – Айрин, это тебе, – ласково, почти по-матерински произнесла магистр Лемеш, протягивая его. – Уверена, там лежит билет в лучшую жизнь. Ты этого достойна! – Спасибо, – растроганно вымолвила я и распечатала конверт, только когда преподавательница отошла от меня на несколько шагов. Улыбка сползла с губ, едва глаза пробежали по аккуратно выведенной строчке, точнее, двум словам. Я несколько раз моргнула, решив, что мне померещилось, но нет, содержание листка не изменилось ни спустя десять секунд, ни по истечении минуты. Тогда я подумала, что магистр Лемеш перепутала конверты, и взглянула на лицевую сторону. Опять-таки нет. На белом прямоугольнике значилось исключительно мое имя. – Не может быть, – нервно хохотнула я и задалась вопросом: – Что делать? Немного поразмыслив, достала монету и провела ребром по строчке в надежде, что происходящее – глупый розыгрыш, что истинное распределение кроется под слоем чернил. Чрезмерные усердия ни к чему не привели. Назначение оставалось неизменным. Впервые за два года я готова была расплакаться, как вдруг со стула с радостными воплями вскочил мой одногруппник Алекс Пейнтинг. Его выкрики казались бессвязными и нечленораздельными. Тем не менее мне удалось понять, что место в Альянсе его. С какой стати?! Учился Алекс хуже меня, да и дар у него был слабее. Почему заветную должность получил он, а не я? «Борись за свое счастье! Никогда не опускай руки!» – словно наяву услышала мамин голос. – Так и поступлю, – решительно вымолвила я, встала и вихрем покинула зал. Ноги сами принесли меня на второй этаж. Однако попасть на прием к ректору по первому желанию было нельзя. Сначала следовало пройти допрос и зрительный обыск у его личного стражника в юбке. – По какому делу? – удивительно мягко осведомилась одна из виновниц воцарившегося хаоса и нарастающей паники, хотя обычно вела себя с адептами не слишком радушно. Что на нее вдруг нашло? – Крайне срочному и жизненно важному, – с придыханием ответила я, вцепившись пальцами в тряпичную сумку. Очевидно, у меня был очень взволнованный вид, раз она незамедлительно встала, доложила обо мне главе и сказала по возвращении опять-таки услужливо: – Господин ректор ожидает вас, миссис Вудсток. Я поблагодарила женщину и ступила в просторный и довольно светлый кабинет. Его хозяин, статный седовласый мужчина, поднялся из-за широкого письменного стола и двинулся мне навстречу. – Что случилось, Айрин? На тебе лица нет, – по-отечески вымолвил он. – Скажите, пожалуйста, каким образом я получила свободное распределение? – говорить спокойно не удавалось. Голос хрипел, то и дело надламывался. – Его дают либо закоренелым прогульщикам и разгильдяям, которым все равно, что с ними будет дальше, либо женам стражников и дознавателей. Но мой муж погиб при исполнении два года назад. Я вдова и одна из лучших адепток на потоке! Почему мне не досталась должность императорского оракула?